Метка Проклятого

— Демонической татуировкой? — растерялся Михаил.

Разговор постепенно сворачивал на зыбкую тропинку, Магрес давал понять, что не отпустит его, и хоть это было и ожидаемо, но слегка подпортило впечатление от приятного разговора, вина и еды.

— Это общее название. Оно не совсем правильное, но пока будем использовать его. Смотри, есть дары богов, есть демоническое воздействие, есть магия. Их, условно, можно расположить в таком порядке.

— А в чем разница?

— Отличий много, я сейчас объясню то, что интересно тебе. Твоя метка защищает тебя от любой магии, как от вредоносной, так и от целебной. Никакой вменяемый волшебник не будет пробовать воздействовать на тебя, потому что результат будет неожиданным.

— В каком смысле неожиданным?

— Никто не сможет предсказать, что из этого выйдет, такой эффект называется “двойной перекрут”. Шанс, что воздействуя на тебя, неважно с какой целью, чародей убьет самого себя — весьма велик.

Миша слушал Магреса, и вспоминал первый день после разгрома организации, когда он напился, жутко, до полусмерти. А утром проснулся без следов похмелья. Это было дело рук Ирины, выходит она сильно рисковала? Или просто сделала что-то невозможное?

— А, — начал он, но вдруг понял — нельзя, нельзя рассказывать про этот случай. Незачем открывать все карты сразу.

— А я уж раскатал губу — начал выкручиваться он, — мол пью, а жена мне потом похмелье снимает. Получается, зря надеюсь?

— Зря, — Магрес внимательно смотрел на Проклятого, — лучше пусть даже не пытается. Ты для нее табу. — Догадался он, что Миша что-то скрыл, или нет, понять было невозможно.

— Понятно, ей сейчас вообще лучше не пытаться колдовать, — Михаил торопился увести разговор в сторону, — она двух ублюдков, напавших на нее, прибила, и потом сама чуть не умерла.

— К этому мы еще вернемся, пока закончу про метку. Магией на тебя лучше не воздействовать, но кроме магии, есть дары богов. Вот они, как раз, будут действовать на тебя, также как и на остальных.

— Боюсь, я запутался.

— Например, все что связано с языками. «Сонка», «Юла Аматиса», и прочее что позволяет нам разговаривать — это дары богов. Будь это магией, ты бы не понял ни слова, да и Балтону бы не поздоровилось при проведении ритуала.

— Интересно, даже очень. А что кроме языков?

— Все связанное с перемещениями, короткие пути, телепортация — это тоже дары богов. Хотя с ними сложнее, но не буду запутывать тебя на нашем первом разговоре.

Михаил молчал. Можно конечно было задать еще миллион вопросов, но он сомневался что запомнит хотя бы половину ответов. Магрес видя это, сменил тему.

— Проклятый, мне скоро надо будет отлучиться, а перед этим я хочу предложить то, что гарантированно заинтересует тебя. Я могу стать наставником твоей жены, и обучать ее.

— Наставником? — изумленно переспросил Проклятый. — Но как? Ее же здесь нет, только я бываю, да и то во сне.

— Есть заклинания, которые ты будучи здесь, выучишь наизусть и передашь ей. Плюс еще некие общие рекомендации, а об остальном поговорим в процессе обучения.

— Магрес, я ведь понимаю что просто так ничего не бывает. Все что ты предлагаешь — это только из-за моей работы в качестве прогноста?

— Прогност, татуировка, тот факт, что ты из другого мира, а твоя жена ведьма. Поводов хватает. У нас, в Этании, назревают крупные разборки, — маг пригубил вино и продолжил, — каждый потенциально хороший специалист на счету.

— Не буду врать, я заинтересован, особенно обучением жены.

Он встал, прошелся по комнате разминая затекшие ноги, хмель ударил в голову, все-таки пили вино, не сок.

— Очень хорошо, как я говорил, мне скоро придется отлучиться. — Магрес тоже поднялся, подошел к противоположной стене. Там был встроенный шкаф, и чародей что-то извлек из одного из ящиков.

— Проклятый, обычно чародеи ставят на своих помощников и слуг специальные метки, — заметив при этом, как изменилось лицо проклятого он усмехнулся, и продолжил:

— Я понимаю, что для жителя вашего мира, это звучит не мало привлекательно, но для местных в этом нет ничего особенного. Многие отдали бы десяток лет жизни, ради возможности получить ее.

— Почему? — не удержался Михаил от вопроса.

— Это означает, что человек работает на чародея, полезен ему, и пользуется его защитой. А у нас, как я говорил, могущественные маги, имеют некое влияние. Например, инструктор носит мой знак, если бы он показал его на фарпосте, и приказал слушаться тебя, то все, включая и избившего тебя Барака, наперегонки исполняли бы твои распоряжения.

— Наверняка эта метка служит не только для этого? — вопрос о том, почему инструктор не сделал этого, Проклятый задавать не стал. Наверняка это была проверка.

Да, она оберегает от ошибок, — усмехнулся маг.

Михаил молчал. Вот он — долгожданный подводный камень. В обмен на покровительство придется попасть в нечто вроде рабства, а значит надо отказаться, несмотря на всю заманчивость предложения. Однако Магрес неожиданно развеял его сомнения:

— Не переживай, на тебя метку никто ставить не будет.

— Да? — вновь Миша не смог сдержать удивления.

— Увы и ах, ты уже — Магрес показал на его правое предплечье, — помечен, а твоя татуировка, не позволит ставить на тебя метку мага.

— Не буду врать, я этому рад, — с облегчением проговорил Михаил.

— И я буду откровенен — маг приблизился, — мне немного жаль. Мой знак решил бы множество твоих проблем, и никто типа Барака, не посмел бы тронуть тебя, да и мне было бы спокойней. Но что есть, то есть — держи.

На протянутой ладони волшебника лежало серебристое кольцо с видневшейся на нем гравировкой.

— Что это?

— Это знак того, что ты мой помощник, находишься под моей личной защитой, и наделен особыми полномочиями. Раз нельзя поставить метку, придется действовать по старинке. Надевай его на мизинец.

Миша послушался, кольцо подошло, словно делалось под заказ.

— К сожалению, мне пора, увидимся вероятнее всего уже после твоего пробуждения. Остальное расскажет инструктор.

А когда Проклятый был уже в дверях, добавил.

— Кольцо можешь показать Бараку, увидишь что случиться, ну а далее поступай по своему разумению.

Колечко сидело как влитое, опять магия? Вряд ли, это бы противоречило тому, о чем только что говорил чародей. Проклятый вышел в приемную, посмотрел на начальника гарнизона. Тот сидел на табурете, и казалось — он стал меньше в размерах. Михаил буквально чувствовал его страх и неуверенность. Он неторопливо подошел, встал напротив недавнего тюремщика, не спеша, театральным жестом, вытащил руку из-за спины, продемонстрировав кольцо Магреса. Крепыш побледнел так, словно ускоренно стал вампиром, и поднял на Проклятого затравленный взгляд.

Наверное герой какого-нибудь романа, испытал бы на этом месте чувство глубокого морального удовлетворения, и гордо бы удалился, оставив бывшего истязателя страдать от чужого благородства и неопределенности будущего бытия.

Миша не был героем. Сейчас, глядя в испуганные глаза, он вдруг испытал ярость, бешенную и неконтролируемую. Его поврежденные пальцы не нашли лучший момент, чтобы напомнить болью о себе, и Проклятый вдруг понял — он хочет крови, и он может ее пролить. Взгляд упал на кочергу.

Тяжелая, она удобно легла в руку. Взглянул на крепыша, тот сидел и не думал шевелиться. Вспомнился Алик, здоровый и туповатый одноклассник, который постоянно портил Мише кровь в старших классах. После очередного избиения, Стариков наплевал на все пацанские понятия и пожаловался отцу. Батя отвез его в травмпункт, оказалось что у Михаила трещина в ребре и гематома. Сняли побои, отец задействовал свои связи, невидимые шестеренки закрутились.

Через два дня они встретились в кабинете директора, сам хозяин кабинета, Миша с отцом, Алик, двое незнакомых мужчин. Один оказался участковым, второй не представился. Оказалось, что побои нанесенные пострадавшему, при желании можно квалифицировать как средней тяжести, а с учетом того, что Алик уже имел привод, то при неком содействии со стороны органов и наличии связей, его можно отправить в колонию, на годик-полтора.