Метка Проклятого

Хищник прижался к земле и поводил хвостом из стороны в сторону. Хотя знания Проклятого о котах ограничивались тем, что у них четыре лапы, они мяукают и жрут мышей, Миша понимал что тот готов к нападению, а он, взрослый мужчина, в идентификационной системе зверя, явно проходит по разряду мыши.

Михаил, стараясь не делать лишних движений, покосился на жену, в тайне надеясь что та заметит угрожающую ее мужу опасность. Но та продолжала возиться с Валиком, и не смотрела в их сторону. Рядом не было ничего, хотя бы отдаленно похожего на оружие. Не то чтобы он строил иллюзии по поводу того, что справился бы с гигантским хищником с помощью иглы, но все-таки жалел, что не подумал ни о чем таком заранее. А еще, несмотря на жуткую и вполне реальную опасность, Михаил так и не мог заставить себя позвать на помощь. Может быть потом, если у него есть это самое потом, полностью смирившись со своим теперешним положением, он и будет звать Иру при малейшей опасности, но сейчас он не мог переступить через себя.

Кот тем временем пришел к выводу что существо перед ним вполне съедобно, движения его хвоста ускорились. Проклятому показалось что он увидел как напряглись мускулы хищника, и понимая что это по всей видимости конец, он непроизвольно отступил, поднимая вперед руки в защитном жесте.

Кот бросился вперед, но вдруг замер, словно налетел на стену. Выгнул спину, но шипеть не стал. На морде животного появилось новое выражение, почему-то Миша был уверен что это презрение пополам с брезгливостью, хотя в кошачьей мимике он не разбирался. Затем хищник с равнодушным видом развернулся, и не спеша потрусил куда-то в сторону, вскоре скрывшись в кустах. Еще не веря в такое спасение, Проклятый устало сел на покрывало. Ноги подрагивали, особенно левое бедро. Признак сильнейшего нервного перевозбуждения.

— Какой же я дурак — пробормотал он, — мне же нельзя подыхать, проклятие вернется к Валику.

— Кот, у тебя все нормально? — Ира, наконец-то отвлеклась от малыша, и смотрела на мужа.

— Да, маленькая — спокойно, хотя словами не описать насколько трудно ему далось это спокойствие, ответил он.

— Вот решил размяться, а тут судорога. — Михаил начал активно разминать бедро. О происшествии с хищником, он решил не рассказывать, а то заботливая жена его полгода из сумки выпускать не будет. Ира посмотрела на него и сказала:

— Малой проситься из коляски, наверное тебе лучше вернуться обратно?

— Хорошо, только я сам, а ты пока занимайся Валиком.

Супруга взяла сына на руки, а Миша вернулся «под крышу», где устроившись поудобнее, начал размышлять о том, что только что произошло. Вариантов с его точки зрения, было всего три.

Первый — хищник что-то почувствовал, решил что жертва опасна. Вроде как птицы не связываются с ядовитыми бабочками и опасными насекомыми типа ос, видя их яркий окрас. Второй вариант — это Ира. Увидев опасность она отогнала кота своими колдовскими штучками, и не желая унижать мужа, сделала вид, что ничего не произошло. И третий, кот понял что перед ним не мышь а человек, и так сказать, осознал всю неправоту своего поведения.

В третий вариант, Миша не верил. Второй был весьма реален, но ему было неприятно думать об этом. И наконец первый вариант — он ядовит для хищников. Это было бы здорово и решило бы массу проблем его безопасности.

Миша вспомнил, как слегка ослепнув от солнечного света, увидел на своем предплечье узор. Делать было нечего, и он решил проверить, сможет ли увидеть его снова. Проклятый лег так, чтобы солнечные лучи, проникающие в сумку сквозь узкую щель, попали в глаза. Через полминуты, он добился того, что перед глазами появились черные точки. Проклятый вновь глянул на предплечье, так и есть — рисунок черного цвета, виден не так четко как татуировка из снов, но все-таки виден.

— Итак — начал он привычный диалог сам с собой, — похоже я мечен в обоих мирах, и во сне, и наяву. Возможно те же кошки эту метку видят, ходят же слухи, что они видят незримое. И если крысы, собаки и прочая живность будет относиться ко мне как к отраве, вопрос с домиком в деревне будет решен.

Весь этот диалог был бравадой, попыткой успокоиться после пережитого. Михаил прекрасно понимал, что делать выводы на основании одного случая — глупо, а экспериментировать с разными животными, он не решится. Да и жене про этот случай он скорее всего не расскажет. Снаружи доносилось лопотание Валика и сюсюканье Иры, делать было нечего, и мысли Проклятого вновь унеслись на ту сторону, в мир сна.

Очнувшись на следующий день, он обнаружил себя лежащим на циновке. Под головой был удобный валик, видимо Балтон позаботился о нем. Хозяин что-то варил, то ли еду, то ли свои зелья. Заметив что Миша пришел в себя, он кивнул и что-то произнес. К сожалению действие «Сонки» уже закончилось и Проклятый не понял ни слова. Он виновато развел руками, хозяин снова кивнул и указал на стул — мол, подожди, а сам вернулся к своему занятию.

От нечего делать, Миша принялся разглядывать комнату. На стенах — связки травы, какие-то цветы, грибы. Шкаф заставлен посудой, на полу две вязанки дров. Скорее всего помещение выполняет роль кухни и лаборатории одновременно. Тут была печка и каменный круг, выложенный практически посреди помещения. Огонь горел и там, и там.

Проклятый обратил внимание на полное отсутствие дыма. Это было интересно, он даже задумался, может дело в камнях? Или в дровах? Пока он думал об этом, Балтон закончил свои манипуляции, и поставив на стол две чашки, содержимое которых пахло как вчерашний отвар, сел напротив гостя.

Дальнейшее напоминало пресловутый разговор слепого с глухим. Пока они завтракали, Балтон жестами показывал на предмет и называл его. Миша честно повторял, стараясь не думать что они с гостеприимным хозяином, могут в этот момент думать совершенно о разном. Например отвар который они пьют. Алхимик показал на него и назвал. А что он имел ввиду? Суп? Название? Или вообще процесс поедания этого самого супа?

Он не мог оценить время, в доме не было ничего хоть как-то напоминающего часы, но Проклятому показалось что прошли часы и он постепенно перестал соображать. Голова шла кругом, названия выскальзывали из памяти не оставив там и следа. Балтон понял что пора заканчивать, поднялся и жестом позвал Михаила за собой.

Они вышли во двор, где Балтон протянул Мише топор, и указал на связку дров. Не забыл педантично дать название и топору, и дровам, и процессу рубки, если конечно Миша правильно понял его жесты.

Делать нечего, еду и крышу над головой надо отрабатывать, и Проклятый принялся за дело. В течении следующих сорока часов (Проклятому показалось что именно столько времени он махал топором, плюс минус неделя), он в полной мере осознал разницу между порубить дрова для шашлыка, и нарубить дров для обогрева дома.

Поясница и руки грозили объявить забастовку, а груда дров на которую указал Балтон, казалось вообще не уменьшилась. Через некоторое время, Михаил продолжал, исключительно из-за упрямства. Он старался перейти в режим автомата, когда не думаешь а просто выполняешь. Ему иногда удавалось так сдавать кросс. Бежишь в одном темпе, мысли далеко, ноги переставляются как будто сами собой, легкие закачивают воздух и делают вид, что не хотят послать хозяина куда подальше. И ведь пробегал! Значит и сейчас не сдастся.

— Кот, мы идем. Пойдешь в карман, пока я буду собираться?

— Да, Иришка — Проклятый привычно вскарабкался на появившуюся в сумке ладонь жены.

Ира собрала вещи, поймала хохочущего малыша, усадила в коляску, а Миша вернулся в сумку. Он знал что Ира не будет спешить домой, еще погуляет, может дождется пока заснет малыш.

Тогда они смогут поговорить. Ира надевала гарнитуру, и они разговаривали без помех. Никому и в голову не могло прийти, что молодая женщина говорит не с кем-то на той стороне провода, а Проклятого никто кроме нее не мог услышать. Но пока Валик не спал, они не болтали, Миша не хотел, чтобы сын лишний раз вспоминал о нем. В сумке тихо, темно и тепло. Он развалившись на Ирином платке, снова погрузился в размышления.