Пьяная Паучиха

  Саю совершенно запуталась, как именно работает этот дурацкий миф.

  49.

  Мара помогает ей выгрузить чемодан, молча катит его к серой коробке аэропорта. Он идет легко и как-то слишком быстро; Шес расплачивается с таксистом и бежит за ним.

  Вчера она спросила у Майи: она же так ненавидела саму мысль о том, что рано или поздно Ланерье придется выполнять обязательства перед старшими с Жаннэй; почему решилась вернуться тогда?

  Ей и правда хватило одной чужой смски?

  Майя широко улыбнулась тогда, пряча за улыбкой толику горечи.

  "До Ланерье моими самыми долгими отношениями были двухмесячные целовашки в летнем лагере", - сказала она, - "Мой девиз - брать то, что хочешь, и не думать о том, чего может никогда не случиться".

  "Но вы держитесь уже год".

  "Вот когда дело дойдет до его обязательств, тогда все и кончится, но это будет десять тысяч жизней потом, да?"

  Десять тысяч жизней потом.

  Эта фраза засела у Шес в мозгу и все крутится и крутится, как молитвенное колесо.

  Десять тысяч жизней потом.

  Она выиграла грант на обучение в Валлоу. Никто лучше воздушников не разбирается в звуке, огромное, бесконечное везение, за которым еще больше работы и усилий.

  Конечно, всего лишь на полгода, только курс музыкального анализа, за другие, более серьезные, ей придется доплачивать самой, но, как говорит мудрая Ашида, это все еще потрясающая возможность.

  Ей придется жить одной, в чужой стране - это как маленькая смерть здесь и маленькая, совсем другая жизнь там. Шес трепещет от испуга и от предвкушения одновременно.

  Она не хотела, чтобы ее провожали, но Мара просто ушел с занятий пораньше и вызвал ей такси. Она хотела бы думать, что он принес ради нее в жертву свою идеальную посещаемость, но у нее бы не вышло: он там все равно появлялся только под сессию, остальное время проводя на работе.

  Впрочем, ради вчерашних проводов он взял отгул на день вечер, а отбить его у работы было куда сложнее, чем у учебы.

  Мара держит дистанцию. Тогда, на крыше; потом, по жизни; да и сейчас его трудновато догнать, она чуть не теряет его в толпе людей.

  Но все же умудряется уцепиться за ручку своего чемодана.

  - Куда ты так несешься?

  - По пробкам ехали, опоздаешь еще.

  - Так не терпится выпроводить? - улыбается Шес.

  - Зона контроля. Дальше мне нельзя. - хмуро говорит Мара.

  Самое неловкое объятие года.

  Может, в какой-нибудь другой жизни, взрослая и твердо знающая, чего хочет, Шес сможет сократить эту дистанцию, но пока она даже не уверена, до того ли ей. Она привычно чмокает его в колючую щеку и берется за ручку чемодана.

  Паспортный контроль, таможенный: первые испытания в новой жизни - или последние в старой? Как Майя вообще насчитала эти десять тысяч жизней, где кончается оборот, и где начинается новый?..

  ...Рейс задерживают.

  Помучившись в зале ожидания, Шес идет в кафешку, просит капнуть в кофе немного коньяка. Совсем чуть-чуть, да, вот столько.

  Она очень устала нервничать.

  За столик подсаживается женщина необычайной красоты; Саю смотрит на ее ассиметричное каре и тянется к своим волосам, отросшим до плеч и уже больше года не знавшим приличной стрижки. Джинсовый комбинезон больше не кажется ей креативным и модным, скорее мятым и дешевым на вид. Макияжа она могла бы нанести и побольше.

  Она поправилась?

  Лелле смотрит с интересом, внимательно.

  - Пьете? - спрашивает она, чуть улыбаясь уголками губ.

  Саю сжимается в комочек - пить при матери! Шес отвечает:

  - Немного коньяка. Долгий перелет. Никогда не летала. - добавляет зачем-то, - Выиграла грант на обучение. В Валлоу.

  - Вот как. А я вот в Ялен лечу, посмотреть на достопримечательности.

  - А... Семья?

  Последние полгода Шес жила вместе с Шелем. Остаток академа ему пришлось копить на свою платку, чтобы все-таки не вылететь после того, как Лелле забрала деньги, уже было внесенные за осенний семестр. Оказывается, неугодных мальчиков из семьи точно так же легко вычеркнуть. Кровавая звездочка на ладони, и нет его.

  Ни денег, ни обеспечения, ничего. И, конечно, никто не дал ему забрать барабанную установку.

  Семья отторгла их двоих, но они не очень расстроились. Он были живы и свободны, верно? И им было вполне уютно переживать свое изгнание вместе.

  Только вот про Орехенских Ял они уже ничего не знали. Никаких вестей им, никаких от них.

  И тут вот так вот встретить Лелле в аэропорту!

  - Что семья? Взрослые мальчики, и без меня справятся. Нельзя же опекать их вечно.

  - И сколько у вас мальчиков?

  - Трое. - едва ощутимая заминка, - И один умер. Но я бы с удовольствием услышала его голос...