Пьяная Паучиха

  Отправит сообщение...

  Рука нашарила в кармане только пустоту.

  А, точно. Она же как назло умудрилась забыть телефон в школе. Лаллей, наверное, сегодня целый вечер над ней с небес хихикала, или где она там сидит, подлая паучиха... Дома волнуются, наверное. Вот бы вышли встречать... Если она пропадет - Ланерье же услышит ее молитву?

  Рео захлопнул за ее спиной дверцу машины.

  К ее удивлению, перед ней был знакомый двор. Рео и правда привез ее домой - к ней домой.

  Она внезапно ощутила такой прилив облегчения, что не сопротивлялась даже, когда Рео ее поцеловал.

  Не отвечала тоже, обмякла ватной куклой. Кто-то внутри нее - Саю совершенно запуталась, кто именно, стерва ли Шес, послушная ли мамина дочка Саю, - хотел ответить, стремился ответить... Оплеухой, языком - хоть чем-то. Но сама Саю не шевельнулась.

  Замерла, как суслик.

  И большой злой ворон ее отпустил. Поверил, что она мертвая? Хорошо бы он поверил, что она мертвая.

  Она постояла на ветру минуту, вторую, третью; Рео ушел в машину, уехал, следы засыпало снегом; она стояла.

  А потом шагнула - назад, назад. Повернулась.

  Побежала домой.

  Последние слова Рео все гуляли в ее опустевшей голове каркающим эхом:

  "До свидания, милая, нежная Саю".

  На бегу она зачерпнула снега, оттереть пылающие губы.

  Лучше бы и правда - мертвая.

  43.

  Атан взялся голой рукой за край сковородки и сунул ее под холодную воду. Масло и без того шипело и плевалось, оно буквально горело, а из-под струи воды кипящие капли разлетелись по всей кухне.

  Юлга подлетела, отвернула кран, схватила Атана за предплечье, чтобы посмотреть руку. Холодная вода? Что там было дальше?

  К счастью, остальные сейчас были в школе. Атан приболел, этим, наверное, и объяснялось то, что он вдруг вознамерился готовить. Лихорадочное помрачение сознания или вроде того. Или просто обычная детская беззаботность, хотя Атан и беззаботность обычно и рядом не стояли. Атан и плита, кстати, тоже. И лихорадки уже не было, температура спала еще вчера, но Яльса решила оставить его еще на денек. С Юлгой.

  У Яльсы-то было собеседование.

  Несмотря на воду, все равно вздулся огромный волдырь.

  - Больно? - спросила Юлга в очереди в травму.

  Атан поднял черные жучиные глаза. Он побледнел, и сейчас как никогда был похож на сестру. Только красные пятнышки, оставленные разлетевшимися каплями масла, портили идеальное бесстрастное лицо, неуместные, как веснушки.

  Жаннэй, кстати, осталась дома. Остальные должны были вернуться из школы, да и не то чтобы травма брата ее как-то сильно беспокоила, Юлга перепугалась куда сильнее.

  - Нет. - сказал он спокойно. - Но я вообще боли не чувствую.

  - Не знала.

  - Никто не спрашивал. Но спасибо за беспокойство. А перевязывать нас будет мудрый Ярт?

  Мудрый Ярт. Никакого панибратского "дядя". Никогда.

  Яльса говорила, Атан так дистанцируется. Яльса не знала деталей, но догадывалась. У нее был нюх на такие вещи, но ее слишком мягкий, слишком оптимистичный характер не позволял даже предположить реальную картину случившегося. Иначе бы она не позволила Жаннэй переступить порог дома, в котором живет.

  Может, поэтому у Атана и получалось от нее дистанцироваться. Жаннэй как-то говорила Юлге, что брат что-то подозревает.

  Остальные дети Яльсу обожали, про остальных Яльса знала все. А вот Атан замкнулся вместе со своими подозрениями.

  - Тут есть и другие врачи.

  - Нас всегда лечил семейный, - зачем-то пояснил Атан. - Я в первый раз в больнице.

  - А прививки? - спросила Юлга.

  Она почему-то никак не могла поверить, что ему и правда не больно. Окос разберет это воздушниковое воспитание, может, мальчикам положено верить, что у них ничего не болит, даже если от боли сдохнуть хочется.

  Она попшикала пенкой из аптечки, вроде там было в составе какое-то местное обезболивающее, но все равно. Когда она в детстве обожглась, было не просто больно, больно было так, что она готова была руку зубами отгрызть, чтобы перестало жечь. И ревела, конечно, ревела без остановки и громко. Тогда еще была жива бабушка, сколько Юлге было? Лет шесть?

  И до сих пор она помнила эту боль даже слишком четко.

  И поэтому понимание, что она сейчас больше ничем не может помочь, только ждать очереди вместе с Атаном, что-то в ней такое задевало, отчего она тряслась и потела похуже мальчишки.

  Хорошо хоть в очереди перед ними сидела только мама с девочкой, сунувшей в рот лампочку. И та уже зашла.

  - Прививки? - Атан пожал плечами, - Но... Мне правда не больно, - поспешно добавил он, - вот, смотри. - И пальцем здоровой руки ткнул себя куда-то в область скрытого за горой пены волдыря.

  - Не волнуйся.

  Юлга вдохнула и выдохнула. Ну и семейка.