Сбежавшая игрушка

— Например?

— Например, есть закон о преданности. Если ты входишь в группировку, — угу, это он таким лаконичным словом называл банды, — то становишься её неотъемлемой частью. Она защищает тебя, ты — её. Если вор осмелится предать своих товарищей, подставить их или сдать, то он будет приговорен к смерти. В нашем мире нет судов и прочих формальностей. Предатель — это конченый человек. Пойми, девочка, для нас наши кореша, — ещё одно странное слово, которое означает «друзья», — это семья, это самые близкие люди, и подставить семью… Это немыслимо.

— Ну, допустим. А что ещё?

Сэм рассказывал о многом. О правилах раздела награбленного, об «общаке», то есть о деньгах, которые принадлежат всей группировке и на которые она существует. Для меня был важен ещё один пункт. Как оказалось, я совершенно зря опасалась домогательств с их стороны начале нашего знакомства. В воровской среде изнасилование или развращение считались одними из самых низших, самых подлых преступлений. Ты можешь быть первоклассным вором, соблюдать правила поведения в криминальной среде, но если ты изнасиловал женщину или, не приведи боги, ребенка, это означает изгнание. Такому человеку не просто не подадут руки, его подставят и сдадут при первой возможности. Интимные отношения с теми, кто не достиг хотя бы шестнадцатилетнего возраста тоже были под запретом и считались растлением. Создание семьи не запрещалось, но многие воздерживались от брака, чтобы не подвергать семью опасности.

— Поля, ты ничего не хочешь мне рассказать? — нахмурился Сэм и подался вперед, пристально смотря мне в глаза.

— О чем? — удивилась я.

— О том, кто позволил себе тебя коснуться, — помрачнел Сэм и замер, ожидая от меня ответа.

Я тут же сникла и закрыла глаза. Надеялась убежать от этого позора? Он буде преследовать меня всю жизнь, и мне от этого не отмыться.

— Поля, назови его имя, — попросил Сэм, наклонившись ещё ближе ко мне.

— Зачем? — хрипло выдавила я.

— Я найду его и убью, — почти шепотом сказал он, не отводя от меня глаз.

Я с болью усмехнулась. Убьет лорда Боргема, одного из представителей аристократии и уважаемого человека? Допустим, но что потом? Мне это не вернет невинность, не залечит душевные раны, но предложение очень заманчивое. Заставить этого мерзавца страдать, причинить ту же боль, что и он, сделать так, чтобы он умолял о пощаде…

— Нет, — покачала головой я, уставившись в пол. — Он очень высокого положения, у вас потом будут проблемы. Не надо. Не хочу, чтобы из-за меня вы пострадали.

Сэм вздохнул и обнял меня.

— Как вы узнали? — спросила я, не отпуская его.

— По женщине всегда видно, что над ней надругались, — тихо ответил он и погладил меня по спине. От этой фразы слезы сами полились из глаз, а Сэм шептал что-то успокаивающее и гладил меня своей сильной рукой.

Мне не потребовалось много времени, чтобы решиться подойти к Томасу с просьбой научить меня воровать. Я сделала это скорее из любопытства, тогда во мне не было никакого желания грабить людей.

— Ниче у тебя не получится, — ответил он мне, изрядно шокировав.

— Как?! Почему?!

— Слишком красивая, — пожал плечами Томас. — Вор должен быть неприметным, чтобы взгляд за него не цеплялся, не хотелось на него любоваться. А у тебя одни глаза чего стоят! — хохотнул он.

— Но я не хочу быть воровкой! — упрямо возразила я. — Просто покажите, как вы это делаете.

— Не, не знаю… — протянул он.

— Ну, пожалуйста! — слезно попросила я.

— Ладно, — тяжко вздохнул он. — Садись. Первое правило — умей манипулировать вниманием человека. Он должен отвлечься на что угодно, чтобы ты могла незаметно пробраться к его карманам.

Томас много говорил и, наконец, приступил к практике. Я раз за разом безуспешно пыталась засунуть руку к нему в карман, но все никак не выходило сделать это незаметно.

— У меня не получается, — расстроилась я, собираясь сдаться.

— Для начала неплохо, — подбодрил меня он и подмигнул.

Следующие несколько дней я только тем и занималась, что пыталась незаметно подкрасться к домочадцам и запустить руку в их карманы, но каждый раз меня ловили. Стоило мне только немного просунуть руку в одежду, и она тут же оказывалась прижата локтем или просто перехвачена.

— Мелкая, ты слишком грубо действуешь, — хмыкнул Роб, отпуская мою ладонь. — Старайся не задевать рукой ткань. У тебя рука маленькая, тебе должно быть попроще, чем нам.

Я последовала его совету, и с этого момента дело пошло значительно быстрее! Потом я научилась незаметно вытаскивать предметы из карманов, но это заняло не меньше двух месяцев. Я по прежнему жила в доме разбойников, помогала им с хозяйством, общалась и много читала. У Сэма была небольшая домашняя библиотека, и я до позднего вечера зачитывалась этими книгами. Заметив это, он начал приносить мне другие произведения. Он не говорил, откуда берет их, а я не спрашивала, прекрасно понимая, что вряд ли он их купил.

Однажды осенним вечером мы ужинали все вместе. Я сидела между Робом и своим учителем по воровству.

— Томас, передай, пожалуйста, соль, — попросила я, улыбнувшись ему. Мужчина потянулся за солонкой и поставил её возле моей тарелки. — Спасибо, — коварно улыбнулась я и показала ему золотую монетку, перекочевавшую секундой ранее из его кармана в мою ладошку. Томас изумленно распахнул глаза и хотел что-то сказать, но просто открывал и закрывал рот, как рыба, смотря то на меня, то на монетку. Он тут же кинулся проверять карманы и убедился, что это именно его вещь.

— Вы видели?! — не мог успокоиться он. — Видели?! Обокрасть меня! МЕНЯ!!! Поля, даже Роб ни разу не смог этого сделать! У тебя талант, — выдохнул он и уже совсем другим взглядом посмотрел на меня, а потом повернулся к Сэму: — Нужно взять её на рынок. Пусть тренируется.

— Не рановато ли? — лениво возразил тот. Он вообще не любил, когда я покидала дом.

— В самый раз, — вставил свою реплику Роб. — Раз такая проворная, так примени этот талант по назначению.

— Я не буду обворовывать людей! — горячно заявила я.

— Почему? — удивился Томас. — А зачем тогда ты уже два месяца оттачиваешь свои навыки?

— От скуки, — пожала плечами я. — Я не могу отнимать у людей то, что они заработали честным трудом!

Сэм саркастически хмыкнул.

— Это они-то?! Мы не рискуем ради нищих, у которых можно поиметь максимум пять медяков. Я предлагаю тебе отрабатывать навык на мещанах средней руки, женах зажиточных помещиков и так далее. Они не разорятся от утраты пары мешочков золотых.

Я ничего не ответила. Спорить с ним сложно. Честно говоря, я вдруг начала испытывать острую неприязнь ко всем более-менее знатным людям. Если Борем позволяет себе такое, то что же творят остальные? Мне казалось, что если не у каждого, то у большинства есть секреты в шкафах, от которых любой нормальный человек придет в ужас. Стоит ли удивляться, что буквально на следующее утро я согласилась попробовать себя в настоящем деле?

Свою первую вылазку на городской рынок я не забуду никогда. Было много переживаний по поводу того, что меня разыскивает Боргем, что меня могут увидеть и узнать. Даже кошмар приснился о том, что меня хватает стража, заламывает руки и приводит лично к ненавистному лорду. Страх, что меня поймают и вернут в приют, пересилил гордость, и мне пришлось рассказать Сэму о том, что я нахожусь в розыске.

— Ну, я предполагал что-то подобное, — покачал головой он. — Я дам Робу поручение, он все выяснит. А как ты сбежала?

— Сэм, прошу… — закрыла глаза я.

— Тебе кто-то помог? — допытывался он.

— Да! — вдруг воскликнула я и резко открыла глаза. — А Роб может выяснить ещё об одном парне? Его зовут Жак, ему шестнадцать лет, он работает в этом приюте, привозит туда еду со всего города, — я так загорелась идеей разузнать о судьбе друга, что даже глаза вспыхнули.

— Я скажу ему, — кивнул Сэм и больше не приставал с вопросами.

На следующий день Роб принес новости, от которых мне просто поплохело. Парень присел в кресло и попросил меня сесть рядом.