Страница 36 из 56
— Пусти! — прошипела я, тщетно пытаясь вырваться. Черт, какие же сильные у него пальцы!
— Как же так, Юля? — казалось, он был готов прихлопнуть меня прямо здесь, как муху. — Ты ведь была такой силой и наивной, а в итоге легла в постель с врагом нашей семьи, так получается?! — боже, он сейчас раздавит мне кость. Взгляд Тимура упал на мою шею — оборотень заметил метку. — Ты стала ему женой?! — ахнул он со смесью изумления и ненависти. — Какая же ты подлая, мерзкая потаскуха! — вскричал брат. Неужели никого нет вокруг? Неужели никто за меня не заступится?
Попыталась вновь высвободиться, но Тимур окончательно вышел из себя. Он грубо толкнул меня, практически ударил. Помню, как бок опалило болью. Помню, как рухнула на старый асфальт, содрав кожу на предплечье и разбив колени в кровь. В первую очередь старалась не повредить живот, поэтому закрывала его всеми доступными средствами. К счастью, на нем не было ни царапинки.
Боковое зрение выхватило приближающегося ко мне Тимура. Со зверским, перекошенным выражением лица он приближался ко мне. Я видела в его глазах лишь одно бесчеловечное желание: выбить из меня этого ребенка. Закрыла глаза и обняла живот, приготовившись защищать свое чадо любой ценой. Но тут случилось нечто странное. Где-то поблизости раздался шорох, переходящий в озлобленное рычание. Топот тяжелых лап, грозный боевой лай.
Я увидела смазанную черную тень, мелькнувшую перед глазами. В сумерках не видно, а на фонарях решили сэкономить. Кто-то сильный, сливающийся с ночью, пролетел надо мной и сбил с ног сошедшего с ума кузена.
— А-а-а-а! — от ужаса закричал брат. Я смутно видела, что там происходит. Слышала рычание, какой-то треск, а в следующую минуту поняла, что неизвестный спаситель тащит Тимура в заросли. Вскоре крики кузена стали приглушенными, а мной полностью овладел инстинкт самосохранения. Поднявшись на ноги, я, как могла, бросилась вон из парка. Содранные колени кровоточили и болели, но у меня не было времени на эту ерунду. Дома промою и перебинтую, а сейчас нужно бежать, бежать изо всех.
Я буквально влетела в свою квартиру. Самым сложным было войти в подъезд. Престарелая консьержка не смогла бы защитить меня в случае нового нападения, а вот стать нежелательным свидетелем — очень даже. Сердце бешено колотилось в груди, все время казалось, что за мной кто-то гонится и вот-вот настигнет. Ребенок в животе забился, колотя ножками меня изнутри. Он почувствовал опасность, я уверена. Маленький, беззащитный альфа. Сильный волк, который вынужден расти без отца. Это неправильно, так не должно быть…
Оказавшись в квартире, я закрылась на все замки. Боже, как же страшно! Я чувствовала себя как никогда слабой и беспомощной. Припав к стене, не выдержав, расплакалась. За что мне все это? Как Тимур нашел меня? Он был один, но, возможно, другие мои братья уже знают о моем местоположении. Никогда бы не подумала, что брат может поднять на меня руку… Я боялась не за себя. Больше всего переживала за ребенка. Плевать, как ко мне относятся родственники. Главное, чтобы с нашим с Романом малышом все было в порядке. Сидя у стены, я гладила живот и плакала. Когда слез не осталось, я припала головой к дверному косяку и уснула прямо на полу.
Глава 32
Роман. За несколько часов до ранее описанных событий
Россия! Роман шагал по улицам города и не верил, что вновь оказался здесь. Надписи на русском языке, родная речь, хмурые физиономии соотечественников. Как же он соскучился по всему этому!
Но больше всего соскучился по своей жене. Он не собирался тратить этот драгоценный день на то, чтобы навестить свою стаю. Прожили без него полгода, и еще столько же проживут. Нет, он намерен посвятить этот день Юле. Хотя бы издалека, но убедиться, что она жива и в порядке. Где она может быть? Перед их разлукой она собиралась навестить родителей. Скорее всего, получив известие о смерти, осталась там же. Во всяком случае, Роману хотелось, чтобы она поступила именно так. Пока его нет рядом, защитить ее сможет только собственная стая. Запах не скрыть, но и жить одной тоже не выход.
Манкулов легко пробрался в стаю Капуловых. Как-то слишком тихо здесь. Идя по лесу в сторону поместья Михаила, он все время пытался уловить запах своей женщины. Вдруг она ощутит его присутствие, вдруг выйдет навстречу. Увы, этого не случилось. Подойдя к поместью, Роман был вынужден взобраться на второй этаж, чтобы заглянуть в окно комнаты, в которой когда-то жила его жена. Прильнул к окну, всмотрелся и…едва не свалился. Комната выглядела так, словно в нее не заходили несколько месяцев. Вся мебель накрыта чехлами, но кое-где еще виднеются личные вещи Юли. И фотография… Фотография в рамке с улыбающейся Юлей, перевязанная траурной черной лентой. Что за…? Нет, такого просто не может быть! Альфа почти не дышал, глядя в синие глаза за стеклом. Это какой-то бред. Какая-то ошибка.
Сам не помнил, как слез с окна. Будто в бреду, направился к фамильной усыпальнице Капуловых, где покоились тела многих поколений клана. Это священное место любой стаи, куда допускаются только свои. Роман даже не думал о том, что его могут увидеть. Шел к усыпальнице, не видя ничего перед собой. Попытайся кто-то остановить его в этот момент, и он бы оторвал безумцу голову. Его Юля…мертва? Нет, этого не может быть! Волк внутри него метался от непонимания и бессилия. Его пара, его волчица погибла?
Манкулов с ноги распахнул дверь усыпальницы. Кажется, она была заперта на амбарный замок, но он просто вырвал его и не заметил этого. В нос ударил сырой запах каменной могилы. Сюда, в усыпальницу, провели электричество. Стоило незваному гостю войти, как всюду зажглись светильники и софиты, освещая ему дорогу и подсвечивая имена усопших, многих из которых убили его собственные родственники. Роман отправился на поиски нужного ряда, всматриваясь в каждое имя с замиранием сердца. Но вот, в одном из дальних концов усыпальницы, украшенным витражами, он нашел ее. Свежая могила с надписью.
«Капулова Юлия Михайловна». Дата смерти — полгода назад, спустя пару недель после его отъезда.
Мир покачнулся. Роман рухнул на колени, чувствуя, как сердце в груди болезненно сжалось, словно хотело остановиться. Альфа вскинул голову к сводчатому потолку. Из горла вырвался вой. Он и его волк слились воедино, объединенные горем и болью. Он выл так пронзительно и высоко, как еще никогда в жизни.
Он не помнил, сколько просидел на холодном каменном полу. Может, час, а может, половину суток. Очнулся лишь когда начали болеть все мышцы тела от неподвижности. Встал, обреченно смотря на имя той, ради которой жил все эти полгода. Ради той, кто подарила ему новую жизнь и новый смысл.
Роман обратился вовнутрь себя. Быть здесь, в этом храме смерти, рядом с телом своей женщины, было невыносимо. Она умерла? Его любовь, его жена, его солнце, отправилась в иной мир? Нет, это невозможно! Он не хотел в это верить. Не хотел представлять ее мертвой. Манкулов готов был отдать собственную жизнь только за то, чтобы вновь увидеть свою жену живой и здоровой. Он полностью погрузился в себя. Хотелось отгородиться от этого мира, в котором больше не было его Юли. Придумать себе новый, в котором она улыбается и смеется, радуется жизни, а ее сердце бьется.
И он почувствовал ее. Впервые в жизни Манкулов почувствовал свою жену так, как альфа чувствует членов своей стаи. Несмотря на долгую разлуку, на выветрившийся запах брачной метки, он ощущал ее, словно невидимая нить соединяла Романа и его жену.
Она жива.
Она в порядке.
Она находится в городе.
Видение быстро схлынуло, оставив после себя боль в висках. Какого черта?! Если она жива, то почему здесь ее могила?! А если мертва, почему инстинкты обманывают его?! Мозг вскипал от такого обилия противоречивых данных. Что ему делать? Как жить?! Нервы сдали. Он должен знать, жива она или мертва, иначе Манкулов просто сойдет с ума окончательно. Он должен знать!
Должен… Безумие уже начало захватывать его разум. Из горла вырвался уже не вой, а крик отчаяния и боли. Он и сам умирал в эту минуту. Сознание на несколько мгновений затуманилось, помутилось. Кулак разбил каменную доску, закрывающую вход в могилу его жены. Роман сам не понял, как ему хватило силы и наглости так осквернить, возможно, последнее прибежище своей жены и место упокоения ее предков. Оглушенный он стоял, в шоке смотря на пустой склеп. Из образовавшейся дыры на него дул холодный могильный сквозняк. Пусто. Нет ни гроба, ни тела. За могильной плитой скрывалась обычная дыра, в которой не было даже намека на то, что здесь когда-то пребывало тело его жены.