Терновая корона

Когда Ричард прибыл на Юг, она приняла его у себя в покоях сразу же. Едва увидев его, Изабель бросилась к нему в объятия. У него был миллион вопросов, начиная от того, куда она спрятала детей, заканчивая тем, что сейчас творилось на Юге.

Но она не дала ему задать их. Его широкие плечи и твердые мышцы, которые она чувствовала ладонями, сводили с ума. Его хмурый, немного взволнованный, хищный взгляд, заставлял трепетать. Изабель, привстав на цыпочки, коснулась его щеки рукой и страстно впилась в его губы поцелуем. Ричард, не ожидав такого напора, поддался, позволяя ее языку проникнуть в его рот. Изабель толкнула его к кровати, сев сверху.

— Ты мне нужен, — прошептала она между поцелуями. — Всегда на моей стороне.

— Всегда.

Она задохнулась, стоило его губам переместиться на ее шею, и мысли ее впервые за долгие дни рассыпались в прах. Ничего больше не имело значения, кроме разгоревшегося внутри от его ласк пламени.

К концу недели начались суды. Присутствовать на них мог любой желающий, от крестьянина до дворянина. Судили всех виновных в государственной измене, в злоупотреблении властью, во взяточничестве… перечислять можно было бесконечно: Юг погряз в интригах и бесчестии.

Приговоры выносили согласно честности (и выгоде короне), Изабель дала указания отбирать собственность и денежные средства виновных, потому что казну нужно было срочно пополнять, среди более суровых мер наказания были ссылки и казнь.

Порой те, кто был осужден, преклоняли колено перед новой королевой, и в некоторых случаях, они получали помилование. Ричард говорил, что это значит, они все делали правильно. Рядом с ним Изабель было спокойнее, не было ощущения, что она одна против целого мира, да и южные дворяне явно относились к нему с симпатией, чего Иззи никак не ожидала. Однако это было только на руку, Ричард должен оставаться на посту Лорда Канцлера в новом государстве, и то, что его одинаково уважают обе стороны, было прекрасно.

Она планировала расширить Совет и поровну поделить в нем участие между северянами и южанами, дабы не создавать гегемонии одной стороны над другой, а также, хотела заложить новую столицу. Но все это после. Пока нужно было разобраться с остатками преступников.

========== Глава 55. ==========

Изабель поднялась с постели, едва солнце показалось на горизонте. Холодные лучи проникли в покои и небрежно коснулись ее лица. Женщина тут же села в постели, зябко поежившись, и прижала колени к груди. Этой ночью она спала спокойно, и была рада тому, что тревожные сны не терзали ее. Однако сердце все же было не на месте. Она поджала губы, убрав с лица волосы цвета золотой осенней листвы. Качнув головой, пытаясь отогнать ненужные мысли, она позвала служанок.

Королева облачилась в темно-синее платье с туго затянутым корсетом, волосы королевы были забраны в высокую прическу и украшены и грузной короной, на палец надела любимый перстень, подаренный ей когда-то Эдвардом.

Сегодня был день казни ее осужденных матери и брата.

— На площади уже собираются люди, Ваше Величество, — сообщил ей паж.

Изабель за завтраком не могла заставить себя даже взглянуть на еду. В горле встал ком, и она была не в состоянии совладать с собой. Нет, она не сможет быть там и смотреть на то, как им отрубают головы. Что бы они ни сделали, какую бы боль ни причинили ей лично и Югу, она не была чудовищем, способным хладнокровно смотреть на казнь людей, которых она когда-то называла семьей.

— На тебе лица нет, Изабель.

— Они умрут сегодня, Ричард. Мне страшно.

Он протянул ей руку и накрыл ее ладонь своей. Пальцы Изабель были ледяными.

— Они поплатятся за то, что убили твоего брата.

Изабель хотела было сказать, что она почти поверила, что мать непричастна к этому, но отчего-то остановила себя, резко схватившись за кубок с водой. Она сделала глоток, но тут же пожалела. Казалось, еще секунда, и все пойдет обратно.

— Я не смогу на это смотреть. Я не появлюсь на казни.

— Ты должна.

— Нет, не должна! — воскликнула она, и в глазах ее, до этого безжизненных, зажегся огонь. — Иначе чем я лучше их?

Она осталась себе верна, да, лишить их жизни было единственно верным решением: никто не должен иметь прав на ее трон, да и грехов они совершили не мало, но смотреть на это она не могла, иначе остановила бы казнь.

— Свершилось, — сообщили ей в полдень.

Сидя в своем кабинете, она и думать ни о чем другом не могла, ведь где-то там, в свете яркого осеннего солнца, ее мать и старший брат лишаются жизни.

— Почему так долго? — спросила она нервно.

— Лорд Персиваль из камеры не желал выходить, Ваше Величество. Сопротивлялся, кричал и плакал, словно тру… Простите, Ваше Величество, — осознав, что перешел границы, паж замолчал.

Словно трус.

Изабель ничего не ответила.

— Что леди-мать? — она встревоженно поднялась с места, больше не в силах удерживать себя.

— Отказалась от яда, Ваше Величество.

Изабель не сдержалась и послала к ней верного слугу, чтобы дать возможность старой женщине умереть куда более спокойно, чем на глазах сотен зевак, но не свершилось. Да, несмотря ни на что, Иззи испытывала к ней сострадание. Более того, она уважала мать.

Теперь, будучи королевой, она на своей шкуре ощутила, что ради короны приходится совершать вещи, противные твоей душе, разрушающие твою мораль и то, во что ты веришь. А если часто позволять себе такую слабость как боль, раскаяние и жалость, долго не проживешь.

— Почему?

— Она… — паж нервно сглотнул и вновь замолчал.

— Самуэль, прошу тебя, не мучай меня. Я не буду наказывать тебя за то, что ты передашь мне чужие слова.

— Простите, Ваше Величество, — молодой человек собрался с мыслями. — Она сказала, что хочет, чтобы пролилась ее кровь, и чтобы навсегда она осталась на ваших руках. Простите, — вновь извинился он.

Слезы защипали ее глаза, она медленно отвернулась от Самуэля, не чувствуя собственных ног, в ушах звенело, и ей хотелось закричать. Но она прижала ладонь ко рту, удерживая крик внутри, а затем жестом приказала ему уйти.

Горячая слеза покатилась по щеке, и Изабель не стала ее стирать. Дрожащей рукой она коснулась груди, будто пытаясь вырвать сердце, обливавшееся кровью.

— Прости, — со слезами на глазах прошептала она в пустоту, представляя образ матери, но не тот, в котором она предстала ей несколько недель назад. Это была не уродливая морщинистая худая женщина, со взглядом дикого животного, а молодая, нежно улыбающаяся, пусть и не ей, а ее братьям. — Я виновата, но и ты не меньше. Прости, мама.

Об этом тоже напишут в летописях. О смерти предателей: недостойного короля Персиваля и его матери, более трех десятков лет находившейся у власти, допустившей такой упадок на Юге.

В летописях напишут, что на казнь пришел посмотреть едва ли не каждый третий житель столицы, что в толпе было нечем дышать.

Но в летописях не напишут, что король Персиваль проклинал Юг, каждого жителя, обвинял в предательстве их, и новую королеву, клялся, что переродится и задушит ее во сне. Не напишут, что когда казнили леди Маргарет, все молчали, и слышно было даже как между домов гуляет ветер. Она величественно поднялась на эшафот и сложила голову на плаху. В глазах ее не было страха. Перед тем как над ее шеей опустилось лезвие топора, она, возродив перед глазами образ дочери в тот день, когда та вместе с братом отправилась на Север, прошептала:

— Прости.

========== Глава 56. ==========

На коронацию прибывали северяне, послы и другие высокопоставленные гости. Юг заполнился иностранцами, и такого не было никогда прежде. Беднякам выдавали бесплатно еду, музыканты играли на улицах, актеры разыгрывали представления.

Изабель, вопреки советам Ричарда провести коронацию как можно скорее, выждала срок после казни брата и матери. Она даже носила траур несколько недель, тщетно пытаясь смириться с тем, что руки ее по локоть в крови. Во снах она видела Эдварда, Чарльза, фрейлину Анну и десятки других измученных лиц, причиной гибели которых, так или иначе, стала Изабель. Она корила себя за смерть близких и даже на смерть своих врагов. Никто, даже Ричард, изучивший ее вдоль и поперек, не мог представить, как темно было у нее на душе.