Страница 4 из 9
— Нравится? — треовательно спросил он.
Я снова сглотнула, чувствуя как прохладная вода льется по моей коже. И не ответила. Я боялась ответить, я не знала, что ответить.
Мне было страшно и неприятно, и даже то, что я могла бы мечтать о таких касаниях от него, не помогало. Я была безвольной куклой во власти парня, который меня презирал, и даже его описания и требовательность были не нежными, не теми, которые мог бы излучать кто-то, кто хочет по-настоящему доставить удовольствие. Нет, мне казалось, что он хочет наказать меня за что-то.
И у него получалось.
Насильное удовольствие
— Что молчишь? — зло спросил Артем и вогнал пальцы особенно глубоко. — Шлюхе не нравится? Когда другие тебя трахают, нравится, а когда я нет?
Я всхлипнула и удивилась. Мне казалось, я не плачу, просто замерзла и замерла, но вдруг поняла, что слезы просто льются из моих глаз. Каждый раз, как его пальцы входили внутрь, я чувствовала растущую изнутри истерику вместо растущего удовольствия.
— Что. Ты. Молчишь?! — в его голосе была такая ярость, что я испугалась молчать дальше, но и что сказать, не знала.
— Я… не… — я глотала воду, льющуюся из душа и надеялась ею захлебнуться.
— Хорошо!!! — прорычал он и рывком вынул из меня пальцы.
Ухватил за бедра, рванул к себе и развел их.
Опьянение давно смылось с меня ужасом, напротив, все чувства обострились, а страх перед сильным безжалостным мужчиной, настроение которого меняется раз в секунду, взвинтил нервную энергию. Поэтому когда его язык коснулся меня между ног, проник между половых губ и ударил по измученному грубыми ласками клитору, меня словно прошило тройной молнией, ударившей с небес.
У меня был всего один мужчина. Я крутила хвостом как заводная, целовалась напропалую, обещала всем все, но никогда никому ничего не давала. Динамила — страшно. Это делало меня почему-то страшно популярной. Это, ну и, конечно, внешность. В этом плане мне повезло: и длинные ноги, и большая грудь, и тонкая талия, и огромные глаза. Парни сходили с ума.
А я… не знала толком, что с ними делать, если не динамить.
Поэтому когда Миша Вольский испробовал на мне самое последнее средство, предложил замуж, а я как раз решила, что пора прекращать хранить верность своей детской любви, я совсем не знала, как себя вести в отношениях. Решила, что жениху можно все. Выполняла все его прихоти!
Чего он только не хотел, даже думать противно о некоторых вещах. Но вот оказалось, что этого тоже было недостаточно.
Языком он меня тоже пробовал ласкать. Мне совсем не понравилось, я почти ничего не чувствовала, но это длилось недолго, дальше была моя очередь ему сосать. Мишка иногда любил повторять сюжеты любимых порнороликов, и мне доставалось еще немного ласк, только я уверилась, что не из тех, кто такое любил.
Как же Артем сделал так, что одно касание перевернуло меня всю внутри?!
До сих пор его руки были слишком грубыми, а ласки непристойными и странными. Да и сейчас он держал мое дрожащее тело, слишком глубоко впиваясь пальцами в кожу, завтра останутся синяки.
Не церемонясь, раздвигал мои ноги и разводил складочки. Но его язык был волшебно нежным!
Его губы говорили: "Шлюха!" как и все последние восемь лет, его руки говорили: "Хочу тебя уничтожить!", а его язык шептал моей плоти: "Сладкая, такая сладкая, хочу тебя лизать еще и еще".
Я не знала, чему верить. Уж точно не хотела стоять тут голой перед ним в темноте, пока он вылизывает меня между ног. Но именно это я и делала. Каждое его прикосновение было слаще и слаще предыдущего, я сама не заметила, как растаяла в этих ласках и совершенно неожиданно для себя вдруг почувствовала, как меня накрывает гибельной волной, скручивает в узел внутренности, и я теку прямо на язык своего мучителя. И падаю ему в руки, потому что ноги меня не держат.
Я кончила, хотя совершенно этого не хотела. Разве так бывает?
— Сладкая шлюха, — пробормотал мне на ухо Артем, неожиданно сильно и как-то уютно прижимая меня к себе. Мое тело окутало пушистое полотенце, он подхватил меня на руки и вынес из ванной.
Пока мы шли к его комнате, мое сердце билось быстро и сильно, в унисон с его сердцем.
Но когда он кинул меня на кровать, он резко отвернулся, отошел к двери и запер ее на ключ, убрав ключ в карман.
А когда повернулся ко мне, разомлевшей от оргазма и тепла и того как он меня обнимал, в глазах вновь плескалась ненависть.
Я тебя ненавижу
Я нечасто бывала у Аньки в гостях, но за время нашей дружбы все равно набралось достаточное число визитов, чтобы чувствовать себя в их квартире как дома. Я бывала во всех комнатах, включая родительскую спальню и ту самую гардеробную, с которой все началось. Кроме одной — комнаты Артема. Он умудрялся так заходить и выходить из нее, что при всем моем понятном любопытстве, я не видела ни краешка обоев внутри.
Неудивительно, потому что обоев в комнате у него и не было. Стены были ободраны до голой штукатурки с проплешинами бетона. Точно так же выглядел потолок. С него на цепях свисал боксерский мешок. Кровать была огромной, составленной из деревянных паллет, на которых покоился широченный матрас. На железной штанге в углу висела одежда, футболки стопками лежали на единственной полке, тянущейся вдоль всей стены. Там же стояли книги, какие-то награды, серые коробки с неизвестным содержимым.
Еще у стены стояла электрогитара и комбик к ней. И на этом интерьер заканчивался. Он был таким же загадочным и брутальным как сам Артем. Очень мужским, и сейчас меня это даже пугало.
Я лежала на кровати, кутаясь в полотенце, которое, под тяжелым презрительным взглядом брата моей подруги казалось все меньше и меньше, уже практически ничего не скрывая. Даже после того, что он сделал со мной в ванной, я не хотела, чтобы он видел меня. Там все происходило в темноте, а на свету это было слишком стыдно.
Но полотенце неумолимо сползало, а я не решалась его поправить и не знала, что лучше — не шевелиться, чтобы не спровоцировать его или все-таки прикрыть грудь, которая с секунды на секунду показалась бы из-под края.
Взгляд Артема тяжело прокатывался по моему телу, оставляя на нем невидимые, но явно ощутимые огненные следы. Губы его кривились, и от этого я дрожала все сильнее. От его невыносимого молчания, особенно после того, что только что произошло.
Полотенце наконец поддалось гравитации окончательно и спало с моей груди, обнажив ее сразу всю. Артем хищно улыбнулся и сделал один скользящий шаг ко мне.
Я мгновенно подобралась и отползла назад, увы, тем самым окончательно лишившись последней защиты в виде полотенца. Артем быстро наклонился и дернул его к себе раньше, чем это успела сделать я.
— Ненавижу тебя! — крикнула я ему, пытаясь прикрыться руками.
В эту секунду я его и правда ненавидела.
Конечно, за столько лет влюбленности я представляла себе, как он мог бы снизойти до меня, как признаться в своих чувствах. Как робко поцеловать, вдруг осознав, что подруга его сестренки давно выросла.
Я мечтала получить от него сообщение, где он небрежно интересовался бы, что я делаю в субботу. Или сразу приглашение куда-нибудь в центр погулять. Я согласна была даже на кинутую на стену песню или лайк фотографии, по которым я поняла бы, что он обратил внимание на меня.
Я даже в страшном сне не могла увидеть, что все начнется с его пальцев внутри моего тела, насильственного оргазма и вот этого тяжелого взгляда сейчас, когда я лежу перед ним голая на его кровати. И никаких розовых лепестков и "нашей" песни.
— А я тебя хочу, — процедил он с такой ненавистью, словно хотел меня убить, а не…
Я перевела взгляд на его штаны и увидела, что ширинку распирает что-то очень-очень большое. И Артем проследил за моим взглядом и нехорошо усмехнулся.
Он резко отбросил полотенце в сторону, не отводя от меня взгляда, стянул футболку и тоже бросил ее на пол, дернул ремень и потянул молнию на джинсах вниз — все это с каждым скользящим шагом все ближе и ближе ко мне. Я отодвинулась уже в самый дальний край кровати, но это не помешало ему забраться на нее, встав передо мной на коленях.