Четвёртый долг (ЛП)

- К….какой семье?

Не говорите моему ублюдку отцу.

Меня бы отравили или зарезали до того, как закончится день.

Доктор Луиль потянулся к телефону, стоявшему на белом прикроватном столике. Все в комнате было либо белым, либо стеклянным, либо светло-голубым. На стене висел телевизор с плоским экраном, а в углу теснились маленький столик и стулья.

- Женщине, которая вас сюда привезла, конечно. - Он прикусил нижнюю губу, набрал номер и поднес трубку к уху. Он подождал пока установится соединение.

- Да, здравствуйте, Мисс Эмброуз. Да, это звонит доктор Джек Луиль.

Пауза.

- У меня есть хорошие новости. Он только что проснулся. Я сейчас передам ему трубку.

Прикрыв трубку ладонью, он передал ее мне. Мои мысли кружились, пытаясь не отставать. Я отрицательно покачал головой. Что, если это ловушка? Что, если это была Бонни?

Доктор не воспринял мою нерешительность как знак того, что пора прекратить свою настойчивость.

- Это ваша сестра. Последние несколько дней она звонила каждый час. Избавь меня от её назойливости, и дай ей знать, что ты в порядке.

Сунув телефон мне в руки, он сказал:

- Поговорите с ней. Успокойте. Я вернусь позже, чтобы ответить на все ваши вопросы и оценить, как идёт выздоровление. И держите свою задницу в постели, иначе...

Мои пальцы сжались вокруг телефонной трубки.

Не могу ничего обещать.

Я дышал так быстро, как только мог, не желая, чтобы меня вырвало.

Я дрожал, борясь с усталостью и мыслью о разговоре с кем-то еще в Хоуксридже, с кем-то, кого я любил, кого я подвел так же сильно, как подвел Нилу.

Дождавшись, пока доктор и медсестра уйдут, я поднес трубку ко рту.

- П…привет?

Наступила самая долгая пауза на том конце провода.

- П…привет? Ты здесь?

В трубке послышалось сопение.

- Чёрт бы тебя побрал, ты, чертова задница.

Мое сердце забилось сильнее.

Возможно, я подвел Нилу.

Возможно, я был мертв уже несколько дней.

Но Жасмин добилась невозможного. Если она сохранила мне жизнь, я должен был верить, что она сделала то же самое для Нилы.

- У тебя всегда был пре…прекрасный характер, Жасмин.

- Боже, это действительно ты ... - ее голос сорвался, и она разразилась громкими рыданиями.

Позже я узнал, что она сделала для нас. Как она спасла нас. Как Флоу помог сохранить нам с Кесом жизнь достаточно долго, чтобы незаметно вывезти из поместья. Как он спрятал нас в склепе, снабдив лекарствами, оставив медленно окаменевать и превращаться в скелеты под домом, в котором я прожил всю свою жизнь – делая всё наперекор времени, чтобы найти нам безопасное место.

Я был в огромном долгу перед Флоу. Я бы ему щедро заплатил. Но я также никогда больше не буду недооценивать свою сестру или принимать ее как должное. Я не мог поверить, что она добровольно покинула Хоуксридж.

После того, как она всю жизнь приковывала себя цепями к коридору, она взяла одну из многочисленных машин в нашем гараже и каким-то образом доставила нас с Кесом в больницу. Судя по тому, как говорили врачи, еще час или два, и Кестрел был бы мертв, а вскоре и я бы отправился на тот свет.

Как ей это удалось, я понятия не имел. Телефонный звонок был коротким, приглушенным - быстрый разговор, чтобы Бонни не смогла подслушать. Ее облегчение было искренним, но я чувствовал, что она что-то скрывала от меня.

Что-то, что я хотел выяснить.

После того, как я повесил трубку, медсестра проскользнула обратно и против моего желания добавила еще успокоительного в капельницу.

Я не мог даже попытаться убежать. Я не мог оценить, насколько я был слаб. Все, что я мог сделать, это погрузиться в пустые сны, как какой-нибудь одурманенный наркотиком придурок. Нила не пришла навестить меня, и я проснулся от злости и боли несколько часов спустя.

Кестрел украл мои мысли в миллионный раз с тех пор, как я проснулся. Мое сердце разрывалось от жалости к брату.

По словам Луиля, он все еще не проснулся. Он находился в реанимации и искусственной коме. Пуля, от которой я спас Жасмин, была чистой. По собственному признанию Луиля, я был "счастливчиком", счастливой случайностью природы, гребаным чудом. Кости не раздроблены, органы не повреждены. У меня была, единственное, входная и выходная рана, кровоточащая и инфицированная, но в остальном – никаких повреждений.

Но если я и был чудом, то с определенными обязательствами и привилегиями.

Привилегии, которыми я воспользуюсь, чтобы покончить с человеком, убившим меня.

Обязательства, которые я намеревался выполнить теперь, когда был свободен.

Я вернулся из мертвых.

И я навлеку гнев ада на своих врагов.

***

Запись из дневника, Эмма Уивер.

Он рассказал мне сегодня вечером. Лежа в моих объятиях и веря, что он в безопасности, он рассказал мне, что сделал со своим братом. Часть меня может понять это – провести всю жизнь, когда тебе говорят, что ты второй по силе, только чтобы огрызнуться, когда что-то, чего ты хочешь больше всего на свете, мучает тебя. Но другая часть меня никогда не сможет понять, потому что я никогда не была такой эгоистичной, эгоцентричной или жестокой. Одно можно сказать наверняка — его дети прокляты. Даже те, кто не заражен его безумием, погибнут из-за того, что их отец сделал с их матерью и дядей.

Резкий, пронзительный звон нарушил мою сосредоточенность.

Нет!

Я должна была выяснить, что сделал Кат. Почему Джетро и его братья были прокляты? Что, черт возьми, произошло столько лет назад?

Прошло три дня. Три ночи, которые я спала на простынях, которые уже не пахли Джетро. Три утра, когда я ходила взад-вперед, волновалась и умоляла. Дэниэль уехал, заставляя меня, скорее, скучать, чем подвергая пытке. Я не видела ни Вона, ни Ката, и меня держали изолированной, запертой в моей комнате, как настоящую пленницу.

Провести три дня в подвешенном состоянии было кощунством. Я хотела отомстить. Тем не менее, мой разум не мог заставить меня перестать беспокоиться. Джетро, Джетро, Джетро. Все остальное не имело значения. Все остальное не имело значения.

Нестройный звон не прекращался. Я оторвала взгляд от оставшейся чистой страницы. Больше ничего не было. Моя мать оставила эту тайну неразгаданной.

Дневник Уивер был единственной вещью, способной отвлечь меня от повторяющихся мыслей о Джетро. Однако чтение дневника вызвало у меня странное ощущение — как будто я приподняла завесу времени и посмотрела на Хоуксридж в понимании "тогда и сейчас". Слышать о Джетро, когда он был маленьким, о том, как Брайан любил мою мать, и даже о том, как Бонни благодарила Эмму за то, что та шила ей платья, — это было нереально.

Неправильна.

Дзынь. Дзынь. Дзынь!

Отбросив дневник, я выбралась из постели. Метнувшись через комнату, я всмотрелась в ярды абрикосовой шерсти, ища источник звона. Отодвинув в сторону ткань и открыв маленькую каморку внутри шкафа, я нашла источник.

Что это? Почему я никогда не видела его раньше?

Сняв телефон с потускневшей подставки, я поднесла трубку к уху.

- Алло?

Мгновенно, женский голос сказал:

- Он очнулся.

У меня подогнулись колени.

Ударившись о комод, я ухватилась за его край. Адреналин хлынул по моему телу, как тропический ливень. Сколько бы я ни молилась и ни надеялась, что он останется жив, я не верила в это по-настоящему.

- Ты…ты уверена? - Мой голос был тихим, словно писк Мыши. - Откуда такая уверенность?

Не давай мне ложной надежды. Я не смогу этого вынести.

- Я уверена. - Жасмин радостно фыркнула. - Я говорила с ним.

Мое сердце перепрыгнуло через горы радости. Наклонившись вперед, я положила лоб на дрожащие руки.

- Слава богу.

Жасмин молчала около минуты.

Я тоже молчала.

Мы оба громко дышали, живя в счастье, с трудом заработанным везением.