Замок княгини

Вот последние слова он опять зря сказал. Она глянула сердито и скрылась за своей дверью. Прошлась по покоям, ища соддийку.

– Мантина? Ты где?

Заглянула в гардеробную, в спальню – пусто…

Тут открылась низкая дверка, за которую Кантана ещё не заглядывала, и в комнату шагнул… маг Годан собственной персоной.

Тот самый, который беседовал с ней перед свадьбой.

– Лира Кантана, дорогая, – сказал он, – прими наши поздравления, лира. То, что с тобой произошло, всё ещё внушает нам немалые надежды, – он не спеша оглядел её всю, от драгоценной диадемы до носков туфель.

Кантана с трудом удержалась от вопроса, что он имеет в виду. Ну а спрашивать, что маг делает в её комнатах, точно не следовало. И куда подевалась Мантина… об этом она спросит у Мантины.

– Благодарю, лир маг, – сказала Кантана. – Но, как ни радуют меня встречи с тобой, боюсь, мой супруг… поймет мою радость превратно.

– Дорогое дитя, – Годан отечески улыбнулся, – я любил и ценил твоего отца как одного из лучших магов Итсваны, а тебя знал ещё ребенком. Я буду краток и не откровенен. Просто поверь мне. Ты не должна покинуть Изумрудный замок девственницей. Иначе… так скажем, твоя сестра, малышка Эйль, отправится на воспитание в какую-нибудь очень дальнюю обитель, и ваша мать не увидит её лет шесть… до самого замужества.

– Но почему? – с трудом разлепила губы Кантана.

– Потому что это способ проще объясниться с тобой. Помни, ты не должна говорить ничего своему мужу, потому что он потребует объяснений, которые мы не можем ему дать.

– Но могу ли я?.. –  Кантана подумала о Джелвере, который сильный маг.

Сумеет ли она не ответить, если он спросит?

– Можешь, княгиня, – глаза мага хищно сузились.

Он быстро вынул из складок одежды маленький флакон и махнул им перед лицом Кантаны, она успела лишь отшатнуться. Запахло какой-то смесью пряностей, довольно приятно.

– Маленькое, хорошо настроенное синее заклятье, – сказал маг, – оно поможет тебе молчать. И разглядеть его сложно. Ты поняла? И помни, всё это в твоих интересах. Постарайся, княгиня, – он выделил голосом обращение, прозвучавшее торжественно и зловеще. – Сделай, и я обещаю, что больше не стану что-либо у тебя требовать. Праздник по случаю свадьбы продолжается. Пусть твой муж публично предъявит простыню, чтобы ни у кого не было сомнений. Успеха тебе, – взгляд его почти мгновенно оттаял, снова став отеческим и мягким.

– Ты обещаешь, лир Годан? Что больше не станешь требовать. И мою сестру не тронут?

– Да, княгиня. Даю тебе слово именя.

Он ушел, в ту же дверь. Почти сразу Кантана заглянула туда, там было что-то вроде маленького кабинета, и – никого, пусто.

Портал в одной из её комнат. Нет слов.

А завтрак с императрицей был таким пустяком, оказывается.

Вазочка с длинным горлом из разноцветного стекла удобно легла в руку, и Кантана с размаху швырнула её в стену – мелодичный звон, и вазочка осыпалась грудой осколков.

Когда-то она, Кантана Каюба, самовольно обручилась с учеником отца – исключительно затем, чтобы пойти вопреки воле родителей. Получилось, что они этого даже не заметили. Только Шан остался обиженным. Хотя, конечно, он не может не понимать, что их разрыв – вина не её, а обстоятельств.

Она была бы ему хорошей женой, наверное. Кантану тогда пьянило собственное своеволие, ей было радостно оттого, что она собиралась поступить, как сама решила. Надоело быть послушной дочкой, покорной куклой! Как же глупо. К её личному бунту против отца не следовало приплетать Шана. Он хороший. И она ему давно нравилась – не дурочка же она, чтобы такое не понимать. Вот, доигралась.

Само Провидение наказало её за тот глупый поступок. Похищение драконом, заточение в башне, возвращение – и свободы не стало совсем. Теперь не отец мягко, но настойчиво принуждал её следовать в русле своей воли, теперь император и маги из Совета требовали, угрожая матери и сестре.

Это придется сделать. Но как?!

Маг сказал, что это последний раз. И что же, ей следует верить? Не следует. Она и не станет.

Но это придется сделать. Как ей, девушке, ещё не знающей мужчин, склонить к этому собственного мужа, который таковым стать отчего-то не желает? Он посмеётся над её ужимками, и только. И – сегодня, до отъезда…

Может, стоит отсрочить отъезд?

Чего Кантане не приходило в голову, так это не послушаться мага Годана. Да и никому здесь не пришло бы такое в голову. Дочь её отца не могла не понимать, что это слишком серьезно, даже если дело касается настолько личного.

Но почему?

Что недоговаривает маг Годан? Впрочем, даже её скромных познаний достаточно, чтобы предполагать…

– Княгиня, что происходит?

Кантана не заметила, как пришла Мантина. И внимание той сразу привлекли остатки вазы.

– Я уронила, – объяснила Кантана.

– Желаешь, чтобы я склеила? – не дожидаясь ответа, соддийка протянула руки в сторону кучки стекла и принялась двигать ими, словно сматывая невидимые нитки, а ваза сама собой стала собираться, кусочки прирастали один к другому.

Кантана только моргнула.

– Ты магичка?

– Нет. Это часть моей семейной силы – делать целым то… что недавно было целым.

– Я не просила тебя, – Кантана отвернулась.

– Снова разбить? – Мантина улыбнулась, но разбивать не стала, вместо этого вазочка сама прыгнула на прежнее место, – тебе нравится подарок князя, княгиня? – она показала взглядом на диадему.

– Нет, – резко ответила Кантана, – видно, мне не идет.

Она сдернула диадему с головы и бросила на столик. И подумала: а если спросить у соддийки? Она может дать совет, как соблазнить её князя?

Нет уж, это и вовсе глупо. Даже если было бы умно, спросить такое Кантана не посмела бы.

– Осторожнее, княгиня, – в голосе соддийки скользнул холодок, – князь сам это сделал, если повредишь, он огорчится, я думаю. Но ты права. Тебе такое пока не очень идет.

– Что ты сказала? – теперь Кантана удивилась.

Привыкнуть к нахальным соддийским служанкам… или не служанкам… для итсванской лиры действительно дело не простое.

– Ты должна сиять не меньше этих алмазов, – глядя на неё, спокойно сказала Мантина. – А твоя гордость и уверенность в себе должны весить больше, чем та куча золотых дирров, которые эти алмазы стоят. Вот когда это случится, тогда и увидишь, как тебе к лицу драгоценности Дьянов.

Кантана куснула себя за губу и отвела взгляд.

– Хорошо, я подожду, – уронила она, – а пока убери это в футляр.

– Не убирай, – сказал князь.

Он пришёл и стоял в дверях. Что же он слышал?..

Соддийка тут же убежала. А князь приблизился к Кантане. Медленно.

– Ты огорчена? Что случилось? – он провел пальцем по её подбородку.

– Я не сияю, у меня нет гордости и уверенности, и я не достойна, – она с вызовом взглянула на него.

Ей хотелось, чтобы он возразил и начал утешать, хотя бы попытался, но была уверена, что он этого делать не станет. Он и не стал. Зато негромко рассмеялся.

– Да. Ты просто растерялась. Это ничего. У тебя есть время освоиться, я не тороплю.

Он не торопит. Какая щедрость. Он согласился, что она недостойна!

– Я тебе не нужна, поэтому могу осваиваться ещё сто лет?

– Сто лет? – он удивленно приподнял бровь, – ты ценишь себя столь низко?

Нет, определенно, соблазнять мужчину таки образом – понадобятся все двести лет. Его взгляд был мягок и спокоен, но без тени того интереса, который требовался.

И она дернула за узел платка, стащила его с головы. Распущенные волосы соблазнительны – кажется, так утверждала какая-то из теток.

– Я хочу это снять, – пробормотала она в ответ на его слегка недоуменный взгляд, – голова болит.

Дьян забрал у неё платок, бросил куда-то, поднес руки к её волосам, и… все шпильки выскочили разом, прилипнув головками-бусинками к его ладоням.

Чудное ощущение, так освобождаться от шпилек…