Межлуние

Уже второй год, как Бенито заменял авторитетного Викензо, и представлял интересы Темпоре, за глаза называемой странной. В отличие от многих, он большую часть времени не появлялся на политической арене, предпочитая развивать морскую торговлю, чем раздражал Парадис, наладившей отношения с Вэдом и всеми силами сдерживающей конкурента. Он демонстративно избегал конфликтов, и некоторые советы прошли без его участия. Престиж семьи опирался на хорошо вооруженный флот, но им не хватало решительности и талантливых командующих.

Темпоре не представляет серьезную угрозу пока не найдет опытного союзника, которого будет оправдывать перед форумом для достижения своих целей. Джакоб даже не пытался сватать Эмиру, поскольку та с детства любила читать жизнеописания Кристофера Трейна, и не принимал у себя сватов Парадис, мечтающего разрушить планы Темпоре. Не смотря на явное желание выдать строптивицу замуж, он наблюдал за враждой других семей, пытаясь использовать ее своенравие себе на пользу. Его действия лишь раздражали женихов младших семей, напоминающих голодных псов, следящих за сочным куском мяса в руке хозяина.

Надо заметить — мало, кто из вампиро хотел союза с теми, кого за глаза называли непредсказуемыми, опасаясь дурной наследственности. Непосредственно сам Анзиано когда-то планировал выдать Велию за одного из сыновей или даже внуков Бенито, презрительно отметая льстивые заискивания младших семей, и тайно обсуждал с Парадис возможную женитьбу Маргада, разумеется, не рассказывая о его склонностях, чтобы лишить конкурентов инициативы. Эти планы исчезли во мраке безлуния с появлением Аэрин. Глава Миллениум подозревал графиню в подготовке к перевороту, поскольку знал ее амбиции, и допускал ее участие в покушении на Велию. С этой точки зрения союз Сагро и Грандов был бы выгоден обеим сторонам, и в первую очередь Элизабет. Привезенная из Эспаона девушка могла сыграть отведенную ей роль, изобразив невесту, и предназначалась в качестве живого подарка к свадьбе Маргада и Эмиры. Подобный исход возвысил бы Миллениум над остальными семьями, устранив угрозу со стороны Сагро, и рано или поздно передал бы контроль над теневой Илинией в руки Элизабет.

Не исключено, о чем-то подобном мечтали и в Парадис.

Основная линия Росси, когда-то основанная обыкновенным бакалейщиком, пресеклась в прошлом столетии, не оставив наследников, и статус Дона примерил Леон Касти, племянник Ферро Росси по линии сестры. Анзиано хорошо помнил его дядю, поскольку долгое время с ним переписывался. Скользкий и изворотливый Леон хотел захватить земли Миллениум, и надо отдать ему должное, мерзавец был ближе к победе, чем любое поколение Сагро. По счастью, Анзиано успела предупредить о покупке ядов в Вэде одна из обманутых прислужниц, брезгливо отвергнутых Касти. Не смотря на нежелание Донов умирать во время трапезы, глава Парадис все-таки прогулялся в безлуние, лично убедившись в высоком качестве приобретенного товара. Удачливый убийца, нанимавшийся Миллениум для подмешивания зелья, оказался на редкость проворным и ускользнул как от справедливого воздаяния, так и от встречи с прислужниками Дона Норозини, отправленными замести следы. Это была своеобразная подпись мастера своего дела, привыкшего к сотрудничеству с самыми вероломными и опасными нанимателями.

Анзиано взял Аарона под покровительство, заменив осиротевшему мальчишке родного отца, и, действительно, не желая враждовать с этой семьей, дал ему несколько полезных советов. С учетом солдат и матросов в армии и флоте Парадис, Аарон Касти мог бы стать ценным, если не ключевым союзником. Были и другие причины породниться с Парадис, не смотря на определенные разногласия в прошлом.

Любвеобильный Аарон успел женился несколько раз, и шестеро из восьми дочерей уже вышли замуж за знатных и обеспеченных аристократов той части Илинии, которую бриаты называют Вестлэндом, сделав отца не самым влиятельным, но вполне известным вампиро. Иногда Аарона называли бриллиантовым герцогом, хотя он не владел ничем особенным и одевался гораздо скромнее своего первенца — Тито. К слову, юный лорд еще не стал совершеннолетним и поэтому не появлялся на советах, как, например, Эмира, наблюдавшая за политическими интригами из первого ряда.

С определенной точки зрения прародитель семьи Итало Росси оказался дальновиднее многих, позаботившись о беглых крестьянах. Хитрец заманил их сладкими речами о лучшей жизни на Самшитовые острова, где заставил выращивать под ослепительным тропическим солнцем сахарный тростник. С тех пор семья приумножала богатства, строя корабли и привлекая наемников для их охраны. Если кто-то из знатных домов или старших семей нуждался в средствах, то он брал взаймы у Парадис. Конечно, если мог доказать свои дружеские намерения и гарантировать платежеспособность.

А еще они были теми, кто сумел наладить страхование грузов, перевозимых по Илинии. Аарон не доверял иностранным конторам и в особенности бриатским стряпчим. Еще больше его заботили извечные соседи, и конкуренты по торговле и в этом он был похож на Джозефа Трейна. Сложно сказать, на что он способен ради низложения Темпоре и, в отличие от Анзиано, Джозеф мог производить оружие и боеприпасы.

Таковы были представители пяти из семи семей, олицетворяющих тайную власть на полуострове.

Взойдя на архаичную сцену, Дон Норозини приветствовал собравшихся и призвал всех к вниманию.

— Благородные Доны. Выражаю вам благодарность за отклик в час моего траура. Дон Сиццио и Дон Вецци не смогли приехать к назначенному сроку и прислали свои извинения. Они также заверили меня в лояльности к любому решению форума в их отсутствие.

Анзиано обвел взглядом полукруглые ступени.

— В моем доме было совершено убийство. Мне тяжело подозревать кого-то из тех, кого я знаю лично. Мне также претит мысль обвинять любого из вас. Не сомневайтесь, я найду убийцу, и если он принадлежит к нашему сословию, представлю его на ваш справедливый суд. Пусть не моя семья, но мы все, примем единое решение о его дальнейшей судьбе.

Как только Анзиано замолчал, поднялся Аарон Касти.

— Когда я узнал о вашей беде, то сразу предложил поддержку. Если понадобится содействие, то Парадис к вашим услугам.

Дон Норозини склонил голову в знак почтения.

— Скажите, мой давний друг, чем вам помочь? — заскрипел старческий голос Адриана.

— Поделитесь с нами результатами расследования. Ваши враги, станут нашими.

Джакоб подарил Эмире недовольный взгляд и выразительно наклонился вперед, ожидая подробностей.

Казалось, Анзиано был тронут.

— Благодарю за столь горячую поддержку. Тот, кто совершил это нападение, оставил множество следов. Очень скоро вы узнаете его имя.

Выдержав полагающуюся в таких случаях паузу, он продолжил:

— Теперь я хотел бы сказать несколько слов о своих дальнейших шагах. В знак доброй воли, мне пора восстановить ранее утраченные связи и навести давно разрушенные мосты.

Подозвав прислужника, он принял из его рук загадочный сверток и обратился к Трейнам:

— Окажите мне честь.

Настороженный глава Сагро поднялся к нему на сцену.

— Пришло время отказаться от былых распрей. Пусть эта корона, когда-то принадлежащая Айне, вернется в руки ее потомков.

Плащ был немедленно развернут, а реликвия предложена Трейну. На амфитеатр опустилась абсолютная тишина, поскольку многие со страхом ожидали увидеть, как Джакоб наденет ее себе на голову. Ему пришлось с честью выходить из сложного положения, в котором он оказался. Приняв символичный дар, Трейн показал его аудитории.

— Для меня это многое значит. Спустя столько лет она вернется к своей владелице в семейном склепе. Грацие, Дон Норозини, — закончил Джакоб с легким поклоном почтения.

Откуда-то с дальних рядов послышались аплодисменты.

Дождавшись, когда Трейн спустится вниз, Анзиано приподнял руку, призывая к вниманию.

— Пусть это будет первым шагом не только для Миллениум и Сагро, но для всех нас, ибо никто более не сможет оставаться в стороне, когда безучастие одного несет гибель остальным. Мне бы хотелось надеяться на всеобщее примирение, без которого невозможно объединение сил.