Страница 9 из 11
— Салфетку всегда раскладываем на коленях. Всегда, — маман в стотысячный раз заставила взять гребанную салфетку, развернуть, не встряхивая («что ты её трясешь? Ты же не прачка!), правильно разложить на коленях, лицевой стороной к себе.
— Теперь предположим на тебе неприлично короткая юбка. Как ты разместишь салфетку?
— Ну-у… Э-эээ… Так же?
— Нет, деточка. До этого ты раскладывала ее квадратом, а в коротких платьях или юбках салфетку раскладываем ромбом.
— Нахрена? — оговорилась я и сразу прикрыла рот рукой, но поздно.
Маман безапелляционно кинула взгляд на мой блокнот и я старательно вывела там очередной минус балл. За час чаепития до чая мы еще не добрались, а он уже мне обошелся в пятьсот рублей.
— Затем, Елена, что если кто-то наклонится под стол, уголок салфетки целомудренно прикроет неприличный вид из-под юбки.
— Зачем кому-то подглядывать под столом? — не доходило до меня.
Аделаида Марковна закатила глаза прям как её сын-профессор.
— Вилку уронит, или еще что. А был случай, когда папарацци охотились за снимками очень важной политической дамы, чтобы скомпрометировать ее, так те инсценировали так, чтобы сделать фото под столом! Представляешь?
Она округлила глаза, прижала к пышной груди ладонь и смотрела на меня.
— А нах… хкой она короткую юбку то напялила? Ходила бы в длиной.
— Об одежде мы поговорим позже. Нам нужно будет подробно разобрать гардероб каждой уважающей себя фроляйн. А сейчас вернись к салфетке и разложи ее ромбом.
— Кто проверять под столом будет, правильно угол прикрыл мне междуножье или нет? Я то могу спустить салфетку ниже. А могу приподнять.
— Зачем проверять? — растерялась маман.
— Ну а как я пойму, что всё там прикрыла, если никто не посмотрит и не скажет?
Вот не думала, что маман решит, что я ей предлагаю лезть под стол, но когда она пошла в отказ, уже я по-немецки закатила глаза и предложила загнать под стол Ганса.
— Хер-Ганс, выручайте. Вам и надо-то только разок посмотреть, чо там видно.
До вечера я успела дохрена! И чай холодный хлебнула и своему немцу позвонила с городского телефона. Ну и довела маман до срыва, требуя точно восстановить сцену про папарацци и скандального фото достойной фрау.
Ганс исподтишка ржал.
Зато вечером Аделаида Марковна отыгралась на мне по полной.
— Мутер, спокойнее. Неужели Ганс залез под стол?
— Э-э, тут вышло недоразумение, Андрэ…
— Да или нет?
Я краем глаза засекла, как Ганс бочком-бочком покинул комнату.
— Скорее да, чем нет, но…
— Мама! Я оставил на тебя девчонку, чтобы обучить её манерам, а не перенять их у нее!
— Ты не дослушал. Я же говорю, недоразумение!
Мой фриц и так вернулся пережеванный, а сейчас совсем терял человеческий вид! А мне с ним еще ужинать. Я прям нервничать начала.
— У Ганса упала вилка и…
— Ты, должно быть, шутишь?
— Прости, Андрэ. Ничего такого. На ней был длинный подол.
— Задранный, чтобы соблюсти точность, — не смогла сдержаться я.
— Какую к чертям точность? — побагровел фриц.
— Историческую!
В результате, взбешенный разговором с нами, хер-профессор влепил мне еще минус три балла и гаркнул, чтобы я ждала его на террасе с выполненными заданиями.
Но я была совсем не согласная. Отметок отрицательных не бывает!
— Так ведь, Аделаида Марковна?
— Мда… Теперь я понимаю, почему у меня до сих пор нет внуков. Не с его характером.
Тут я могла только поддакнуть.
— Если что, спиши там пять баллов за ругань, но не спорь с ним. Будь послушной. Так он быстрее придет в хорошее расположение духа, — подмигнула мне маман на прощание, но у меня уже созрел более качественный план, как задобрить мужчину.
Минет!
Я точно знала, что хороший минет снимет любое напряжение, а потом накинет мне оценок на полторы тысячи.
Облизнулась в предвкушении, обдумывая как бы ненавязчиво стянуть штаны с немца за ужином?
(*) исп.?No pasaran! — «Они не пройдут» — политический лозунг, выражающий твердое намерение защищать свою позицию.
Глава 5. Пугающая инициатива
Хотелось отдохнуть. Впрочем, я и планировал быстро проверить задания, загрузить чуч… Нет, она уже совсем не походила на чучело. Скорее наоборот, притягивала взгляд, её хотелось рассмотреть, а это меня тревожило. Я постоянно окружен студентками и молодыми коллегами, но ни разу не терял контроль. И здесь его не потеряю.
Так и будет: проверю задания, получу наслаждение от легкого ужина и загружу Елену романом. Сегодня она сдает изложение, завтра пусть напишет сочинение по ситуации Долли и ее отношению к измене супруга.
Я откинул полотенце, пригладил сырые еще волосы и влез в любимый домашний костюм.
Австрийский трикотаж, мягкий, добротный, теплый и спокойный. А покоя после нервного собрания попечителей мне очень хотелось.
Елена ждала на террасе и была напряжена.
— Задания с тобой? — кивнула. — Тогда я сначала проверю, потом приступим к ужину.
Она встала — я сел. Сел в буквальном смысле слова. На ней была вопиюще короткая юбка, обтягивающая и яркая. Вульгарная. Настроение испортилось окончательно.
— Что это за безобразие?
— Чо сразу безобразие то? Модный цвет, яркий бордо.
— Откуда это у тебя?
Нервно дернула плечом, но промолчала. Черт, придется отложить этикет и попросить мутер перетряхнуть её гардероб. Вот так быстро она из Елены снова стала чучелом.
— Присаживайся и передай мне изложение.
Она гордо протянула тетрадь и схватилась за ручку и цветастый блокнотик. Собралась начислять себе баллы? Ну-ну.
Я открыл и прочитал корявый почерк:
«Стив трахнул француженку и всем вдоме стала беспакойно. И людям и животным. Дети бегали три дня, а Стиф лежал толстый на диване».
Ужаснулся, взглянул на взволнованное чучело, которое нервно грызло ручку.
— Что это?
— Изложение. Я узнала у Ганса. Он сказал, просто перескажи своими словами, что прочитала.
— Верно. Тогда где остальное?
— Так это всё. Что я прочитала!
Я скривился, отбросив каракули, и взял тетрадь с задачами.
— А оценку? — возмутилась девчонка.
— Тебе придется перечитать начало, ты явно не поняла смысл прочтенного.
— А чо тут понимать? Он трахнул училку детей, а жена узнала!
Кивнул и открыл тетрадь с задачами по математике. И тут же закрыл. Расхотелось портить себе настроение еще больше.
— Математику мы разберем позже, если у меня останутся силы. Давай поужинаем.
Елена чинно уселась напротив меня, аккуратно сняла салфетку и разложила на коленях. Я еле сдержал ухмылку, ведь сейчас, когда я не видел цвета ее нижнего белья из-под вызывающей юбки, а манеры Елены были безупречны, снова поверил, что добьюсь успеха. Может мне не нужно делать упор на ее развитие? Просто натаскать по речи и по манерам? Научить поддерживать беседы на общие темы — и это сойдет?
Удовлетворенно кивнув своим мыслям, забрал её столовые приборы и молча приподнял бровь.
— Опять? — простонала ученица, потом окинула взглядом стол и выбрала: — Вилку-нож.
Протянул ей приборы обратно и положил стейки с гарниром на тарелки.
Минут пять терпел её чавканье, потом сделал замечание, но она просто перестала есть. Пусть. Её выбор. Научится есть молча, будет сытой. Голод — отличная стимуляция к развитию.
Брякнула вилка, и я поднял глаза на чучело.
— Упс, — Елена с кривой извиняющейся улыбкой неуклюже сползала со стула под стол.
— Оставь, я дам тебе запасную. Ганс накрывает сразу несколько комплектов приборов.
— Нет уж, — пробурчала она и исчезла под столом.
Я хмыкнул и вернулся к стейку, отрезая особо сочный кусок и накалывая его на вилку. И… поперхнулся. Дёрнулся, но мелкая негодница легла грудью на колени, оттянула резинку штанов и уткнулась лицом в пах.