Страница 4 из 13
По натуре родители были противоположностями, но благодаря Христу их пути дополняли друг друга. Отец был человеком действия. Если он чувствовал, что Господь желает, чтобы он сделал что-нибудь, он был готов идти и делать это немедленно. Мать сказала бы: «Нам нужно быть уверенными до конца, давай помолимся еще немного». Мой характер ближе к отцовскому, но и от матери я усвоил важность дисциплины и устойчивости христианского образа жизни.
Когда у нас, детей, возникали проблемы, родители всегда поддерживали нас словами и мудростью Писания – и конечно, своими советами. Час молитвы в доме был самым важным, ведь и сам дом прежде всего был домом молитвы. Мы часто молились всей семьей. Когда мы в чем-то нуждались, по отдельности или все вместе, мы молились об этом. А нуждались мы во многом.
Глава 2
Перетягивание каната
Наша семья была не просто бедной, беднее было просто некуда. До того, как стать христианином, отец из-за проблем с выпивкой и наркотиками никак не мог найти себе постоянную работу. После того, как родители приняли Христа в свое сердце, приоритетом для них стало служение и забота о нашей семье. Поскольку полноценного образования у отца не было, единственная сносная работа, которую он мог получить, оказалась на заводе, которая обычно занимала весь день, и ему часто требовалось работать по воскресеньям. Поэтому вместо нее он выбрал работу на стройке, что позволяло ему проводить больше времени с нами и другими прихожанами. Но здесь он часто сидел без дела, особенно зимой.
Не будет преувеличением сказать, что были дни, когда наши шкафы были пусты, и так продолжалось до очередной отцовской зарплаты. Мы все вместе молились о еде, и я помню, как наутро после этого мы находили на крыльце сумку с продуктами. Насколько я знаю, родители никому и никогда не жаловались, что мы голодаем. Но Господь знал об этом и помещал тревогу за нас в чье-то неравнодушное сердце. Такое случалось не раз, и мы так и не узнали, кто приносил нам сумки с едой, но мы всегда знали, что это Господь не оставляет нас.
Несколько раз нам отключали воду и электричество, потому что нечем было платить по счетам. Когда не было света, мы пользовались свечками и масляной лампой, пока отец снова не получал деньги.
Дом, в котором мы тогда жили, отапливала стоящая в подвале старая дровяная печь. Я очень боялся спускаться в подвал – он напоминал мне зловещую пещеру, – и даже когда отец был на работе и я оставался за старшего, я все равно слишком боялся идти вниз, чтобы растопить печь. Моей матери тоже это не нравилось. Я предпочитал оставаться наверху и заниматься, завернувшись от холода в несколько одеял, только бы не ходить туда.
Однажды, когда мы сидели без электричества и туалет смыть было нечем, ведь помпа тоже не работала, нам пришлось ведрами набирать снег и заполнять им цистерну для смыва. Помню, как-то у нас кончилась туалетная бумага, и новую купить было не на что, потому что лишних денег на нее не было. Поэтому мы делали ее из газет, разорвав на листы помельче и хорошенько растерев, чтобы сделать помягче.
Иногда мы все вместе скидывались отцу на бензин, чтобы он мог доехать до работы. Эйприл и я собирали накопленную мелочь, считали, рассыпав ее на столе, и сообщали отцу: «Ага, тут три с половиной доллара».
Не скажу, что мы все время так жили, но происходило это достаточно часто, чтобы у меня сохранились ясные воспоминания о подобном опыте.
Носили мы обычно одежду из секонд-хенда, но родители делали все, что в их силах, чтобы мы ни в чем не нуждались. Если кому-то из нас нужны были джинсы или новая обувь, мы получали их. Время от времени нам даже хватало денег перекусить в местечке типа Wendy’s, и такие перекусы вне дома – пусть даже это был фаст-фуд – были настоящим наслаждением.
От зарплаты до зарплаты родители жили лишь верой. Я наблюдал за ними, удивляясь тому, как их вера выдерживает все эти непростые обстоятельства. Я помню моменты, когда у нас не было ничего, и тогда отец брал гитару, и мы пели все вместе. Невзирая на трудности, он пел и играл с радостью в голосе. Для моих родителей Господь всегда был благ.
Я нуждался в родительском примере. Еще в начальной школе, начав работать, я постепенно стал понимать, как наше положение отличается от окружающих семей. И когда это понимание укрепилось, наша бедность стала меня смущать.
Наша школа участвовала в государственной программе бесплатных обедов для детей из малообеспеченных семей. Увидеть свое имя в списке таких детей стало особенно унизительно. Кажется, в седьмом классе я буду настолько стыдиться этого, что стану просить родителей давать мне хоть какие-то деньги, чтобы меня видели покупающим еду, а не ждущим подачек.
Как-то раз мне пришлось носить одну и ту же рубашку два раза на неделе, и когда какой-то парень заметил это, от стыда я готов был провалиться под землю. Но я никогда не жаловался на наше положение, хорошо зная, что родители много работают, чтобы дать нам все необходимое, и они не сомневались в том, что Господь воздает им по их вере. И когда Он удовлетворял наши нужды, что бы это ни значило, родители всегда давали нам понять, что все это дал нам Он.
Даже «Пинто».
Дари и принимай
Автомобили тоже были среди тех даров, которыми люди благословляли нас, и у нас было несколько забавных машин. Люди щедро предлагали нам свои старые машины, но редко случалось так, что мы подолгу ездили на одной и той же. Мы пользовались ей так долго, как позволяло состояние, потом Господь вкладывал в чье-то доброе сердце желание отдать нам следующую. Мы были благодарны за все. Одним из наших первых автомобилей стал побитый маленький оранжевый «Форд Пинто».
Мать как-то сидела за рулем такого, когда забирала Эйприл и пару ее подруг с собрания скаутов. Пока они ехали домой, мама видела в зеркале заднего вида, как округлились глаза одной из подруг Эйприл, когда она изучала любопытный интерьер машины.
– Хм, а где вы взяли эту машину? – наконец спросила она.
– Ой, один друг подарил, – ответила мама.
Девушка возобновила изучение, после чего сказала Эйприл достаточно громко, чтобы слышала мама:
– Друг, значит.
Мама улыбнулась и катила дальше в нашем бесплатном «Пинто».
Я помню другую машину – тоже оранжевый «Пинто», – на которой мать забирала меня из церкви. Я прыгнул внутрь и вдруг, посмотрев под ноги, увидел землю. Пол на пассажирской стороне настолько проржавел, что был весь в дырах.
Закрыв дверь, я заметил свисающий с нее ремень безопасности.
– А это что? – спросил я.
– Защелкни его и покрепче держись за ремень, – ответила мама – не будешь держаться, на повороте дверь распахнется.
В таких случаях я слушался мать беспрекословно. Всю дорогу я держал ремень, вцепившись в него обеими руками.
Когда я пошел в среднюю школу, то благодаря спорту стал очень популярен среди одноклассников. Я был даже слишком крут, и это однажды сработало мне на руку.
Как-то после школы я болтал с подружкой, ожидая, пока отец заберет меня. Подружка, наверное, слишком сильное слово для описания наших отношений. Мы «гуляли», если вы еще помните такое слово, хотя на самом деле мы, конечно, не гуляли нигде. Но в то время это выглядело как серьезные отношения. Кроме того, что она считалась моей девушкой, она была лидером команды болельщиц. И так я стою, популярный футболист, пытаюсь строить из себя крутого парня, болтая с моей подружкой-чирлидершей, и вдруг слышу, как на парковку с шумом что-то въезжает.
Я обернулся вместе со всеми и увидел отца, который паркуется на очередном потрепанном «Пинто» – на этот раз красном, – который нам кто-то подарил. Глушитель он давно потерял, поэтому незаметно подкатить к школе не получилось.
«Пинто» был ржавый, страшный, и я чувствовал, что на меня, пока я иду к нему, смотрит вся школа. Взявшись за ручку пассажирской двери, я потянул ее. Она не поддавалась. Я дернул ее еще раз, усиленно делая вид, что это был первый раз. По-прежнему ничего. Делать нечего, пришлось лезть в нее через окно, и поверьте, незаметно это проделать никак не получится. Мне было очень стыдно, особенно учитывая мою популярность в школе, но я никогда не жаловался на наше положение. Я бы хотел, чтобы машина у нас была получше и одевались мы не в магазинах подержанной одежды, но из-за мудрого отношения к этому моих родителей я ни о чем не жалел.