Обещанная колдуну

Когда мы были маленькими, стоило кому-то из нас пораниться, даже просто поцарапаться, нянечка реагировала так, словно с ее «козленочком» — так она называла всех своих подопечных — произошло нечто ужасное. Рану очищали щелочным мылом, мазали едкой притиркой, забинтовывали, а в рот несчастному вливали горькую микстуру, которая, по словам нянечки, должна была убить всех «махусеньких животинок, которые растут в грязи». Я представления не имела, что это за «махусенькие животинки», видно, какая-то темная магия, но с тех пор боялась любой ранки. От вида крови запросто могла свалиться в обморок.

Вот и сейчас я почувствовала головокружение. Что если я теперь заболею? Что если умру? Мне что же, так и идти дальше, истекая кровью?

Но потом я оглянулась на страшный дом, открытый вход которого зиял, как провал старческого беззубого рта, и, закусив губу, поднялась на ноги.

Меня всегда оберегали, точно хрупкую розу. Любой чих — и ты оказываешься в постели на три дня. Весенний дождь — на улицу выходить нельзя, чтобы не простудиться. После обеда надо отдохнуть, чтобы не перетрудить растущий организм. Есть следует умеренно, спать ложиться вовремя. Выйти летом без шляпки, а осенью без накидки было подобно концу света.

И где я теперь? Сижу прямо на земле, замерзшая, пораненная, мокрая насквозь.

«Как же так, мамочка? — Во мне внезапно всколыхнулась злость, а ведь я думала, что совсем не умею злиться. — Посмотри на меня. Твоя девочка испачкалась. Твоя девочка поранилась. И, кажется, уже основательно простыла. Разве такое может случиться с благовоспитанными девочками? Что же ты не придешь, чтобы пожурить меня?»

Хлюпая носом — про простуду я не придумала, — я тихонько побрела между деревьями. Я старалась не наступать на больную ногу, шла и хромала. Одно радовало — между стволами появился просвет и я уже могла разглядеть тракт, по которому сейчас в сторону города тащилась телега, груженная мешками.

— Подождите! — крикнула я.

Сразу стало понятно, что возница слишком далеко и не услышит меня. Ничего, на дороге всегда оживленное движение, главное — добрести!

Однако, странное дело, хотя полоска леса, или сада, как величал свое заброшенное угодье колдун, казалась совсем неширокой, я все шла и шла, но ни на шаг не приближалась к цели. Ногу саднило все сильнее, я подняла с земли ветку и поковыляла вперед, опираясь на нее, как на костыль.

Мне чудилось, что я иду уже не меньше часа, но тракт не приблизился и на десяток метров.

Давно бы следовало признать очевидный факт — лес перед домом колдуна заколдован. Как зачарован и сам дом. Но стоило мне приостановиться, как перед внутренним взором снова всплывала усмешка на лице колдуна и его едкое: «Ну попробуй». Тогда я сжимала губы и продолжала идти.

Наверное, я бы шла до полного изнеможения, пока бы не упала и не умерла от жажды или истощения сил. Я уже понимала, что не выйду, но просто не могла сдаться.

Конец моей бессмысленной битве положил сам Тёрн. Я не видела, как он подошел, только почувствовала, что на плечо легла тяжелая рука.

— Ну все, хватит, — сказал он.

В его голосе не было злости, но мне послышалась толика удивления.

— Ты очень упряма, Агата.

Правда? Я упряма? В моей семье упрямство не поощрялось. Наоборот, все считали меня покладистой девушкой. Но вместо того, чтобы потупиться и покраснеть, я обернулась и злобно уставилась в лицо колдуна. Я замерзла, жутко устала, нога болела неимоверно. Сейчас мне было немного не до благовоспитанности.

— Я не упрямая! — крикнула я.

— Да, я вижу, — спокойно ответил Тёрн, оглядывая меня с ног до головы.

В приличном обществе, где я воспитывалась, такие взгляды посчитали бы непристойными, но Тёрна, видно, не слишком заботили вопросы чести. Ужасный человек, без малейшего понятия о благородных манерах!

— Ты мерзок! — процедила я.

— О да, — согласился колдун. — Ты не первая, кто заметил.

И после этих слов он подхватил меня на руки и зашагал в сторону дома. Тёрн нес меня легко, будто вовсе не ощущал моего веса. Наверное, снова какая-то магия.

Я пыталась не дышать и не смотрела в сторону. Не хотела видеть его лицо, не желала чувствовать запах. Его близость была мне отвратительна.

— Когда-нибудь ты ослабишь внимание, и я сбегу, — прошептала я.

— Рад, что предупредила, — ровным голосом сказал Тёрн. — Буду начеку.

Я вспыхнула, гневно посмотрела на своего тюремщика и заметила тень ухмылки в уголках губ. Он насмехался надо мной.

— Когда-нибудь ты поймешь, что я не растрачиваю слова попусту. Каждое слово наделено огромной властью, особенно в устах того, кто обладает магией, — сказал колдун, и теперь он говорил серьезно. — Если я сказал, что убежать тебе не удастся, значит, так оно и есть.

— Мне это совершенно не интересно! — отрезала я.

— Тебе в любом случае придется меня слушать. Теперь ты моя воспитанница.

— Что?! — сдавленно пискнула я. — Кто?

— Ученица, если тебе угодно.

— Но я не хочу! У меня нет ни капли магии! Я ничего этого не умею и не люблю!

— Твою магию я разбужу. Вот только, боюсь, методы тебе не понравятся.

Тёрн перенес меня через порог, поставил на пол, придержал за локоть, потому что я пошатнулась. Ноги подкашивались от таких новостей.

— Теперь это твой дом, Агата.

*** 5 ***

— Идем за мной.

Тёрн пошел впереди, будто не сомневался, что я последую за ним. А я настолько устала физически и морально, что сил сопротивляться не осталось.

«Ладно, — решила я. — Завтра я попробую снова».

Колдун привел меня в небольшой каминный зал, такой же старый, пыльный и захламленный, как и все в этом доме. К очагу было придвинуто продавленное кресло, черная кожа потрескалась и вытерлась. На пол налетела зола, тонкий слой пыли покрывал все предметы в комнате. Здесь очень давно не убирались. Вдоль стен тянулись полки, на которых стояли книги. Вернее, книги были свалены кое-как, будто их вынимали в поисках нужной, а потом запихивали куда ни попадя. Прежде великолепные витражные окна, поверху украшенные мозаикой, почернели от грязи и с трудом пропускали свет.

Правда, в камине трещало пламя, а я так замерзла, что живое тепло перевесило все недостатки неприветливой комнаты.

— Сядь и сними чулок, — колдун указал на единственное кресло.

Было ясно, что кресло у очага принадлежит самому хозяину, и я обрадовалась, что Тёрн на время уступил мне его, а не отправил на диван, что стоял поодаль. Я безропотно сняла чулок и хотела было повесить его на решетку у камина, но колдун подошел, отобрал у меня жалкую тряпочку и бросил в огонь.

— Второй отправишь туда же.

— Но… у меня больше ничего нет…

— Завтра мы купим тебе другую одежду.

— У меня дома полно платьев и накидок, всего, что необходимо.

«Только дай мне вернуться, пусть даже на одну минуту. Посмотреть в глаза маме и папе. Услышать от них несколько слов…»

— Нет, нельзя. У тебя будет другая одежда. А пока…

Он прищурился, будто вспомнил о чем-то. Ни слова не говоря, вышел вон, я только проводила его недоуменным взглядом. Но очень скоро колдун вернулся и бросил мне на колени рубашку из небеленого льна.

— Пока наденешь это.

Я смотрела на рубашку, и во мне боролись два чувства. С одной стороны, хотелось переодеться в чистое, а с другой…

— В город я тоже в этом пойду? — прошептала я.

Воображение тут же нарисовало ужасную картину. Фловер — маленький городок, здесь все друг друга знают, и, конечно, старшую дочь генерала Даулета узнают моментально. Если кто-то еще не в курсе того, что я теперь ученица колдуна, то после нашего визита в лавку слухи об этом разнесутся по городку быстрее молнии. Я представила, как я, девушка из благородной семьи, бреду следом за мрачным колдуном. Босая, простоволосая, одетая в это кошмарное рубище.

Еще неделю назад на балу в честь своего дня рождения я блистала, вызывая зависть и восхищение, а теперь… Нет, я не выдержу! Это слишком!