Страница 7 из 52
Кстати, вполне моральный, прагматичный и здравый взгляд на вещи, с точки зрения адептов Талмуда и Торы. Не так ли, джентльмены? Что свыше дано богоизбранным, не может быть позволено всем прочим гоям. Лишь бы элитки этих самых гоев – все эти «Их величества», европейские императоры и короли, как и прочие члены сановных камарилий, подольше не догадывались, что их придворные банкиры, получавшие от них за «верность и честь» замки и титулы, их уже предали.
Стоп! Что за сентиментальные глупости? Нет! Не предали, конечно. Разве в ТАКОМ бизнесе уместно понятие «предательство»? Все эти монархи стали им просто не нужны, как деловые партнеры. Финансисты просто холодно и расчетливо определились с самым выгодным и перспективным направлением дальнейшего вложения и работы их капиталов. Разве тотальный передел Мира в пользу САСШ – не многообещающее предприятие? А серьезному бизнесу – солидный инвестор. На этом и точка, собственно. О каком, вообще, предательстве может идти речь? И оценив перспективку, «Ротшильды и Ко» еще на старте проекта поспособствовали янки, склонив в 1898-м Лондон на раздел мира с Вашингтоном на зоны влияния. Судьба Pax Brita
Оглядываясь на будущее, нельзя не заметить, что только в отношении английской правящей династии ушлые процентщики решили сделать исключение. Правда, потомкам королевы Виктории пришлось расплатиться за «вечный пенсион» у Ротшильдов своей империей. Над которой здесь пока еще не заходит Солнце. Тихо и мирно, без шума и гама, без криков или обид, они сдали ее со всеми потрохами своим «придворным» банкирам и нуворишам из бывшей колонии. Продешевили? Возможно. Но… Beneplacito…
Кстати, в качестве лирического отступления. На фоне того, как Виндзоры не спеша, с ледяным достоинством захсен-ганноверской породы, десятилетями исподволь предавали англичан – народ, чьим умом и гением, упорством и по́том, храбростью и кровью была создана величественная Британская империя, аналогичное по сути, торопливо-суетливое, плебейское усердие «Меченого Горби» по отношению к нам, русским, смотритсякуда как омерзительнее. Воистину: советская общественно-административная система, вознесшая на вершину правления Державой такого «душевного пигмея», была обречена…
Если же все покатится по колее, известной из нашей истории, то «парад катастроф» европейских империй случится и здесь. Но для того лишь, чтобы явить миру очередную, самую грандиозную империю от начала времен. Самую беспринципную и ненасытную, кичливую и лживую. Оказавшуюся, благодаря этим своим неоспоримым «достоинствам», буквально в паре шагов от мирового господства. Империю Желтого Дьявола…
Сие удовольствие нам надо? Мы вчетвером для чего здесь очутились? Полагаю, не для того, чтобы жалеть тихо разведенных лохов - лаймиз. Но, возможно, для того, чтобы ОН четко осознал: кто, зачем и почему толкает в русско-германскую мясорубку нашу страну и народ? А раз так, значит кратко это все изложить - никак не получится.
Пока же спасибо и за то, что по вопросу срочного «изъятия из оборота» Маккиндера, Николай поверил мне на слово, переступив через себя при этом. Или «цель оправдывает средства»? Но разве не прав был Лёха, мой сержант, подавшийся в Печёрский монастырь, выдав, что «гасить претендентов на мировое господство предначертано нам свыше»? Но и Бисмарк был прав, когда по прочтении меморандума фон Шлиффена, заканчивающегося фразой «в итоге войны мы должны причинить России такой урон, от которого она не сможет оправиться как минимум четверть века», изрек: «не всякие мысли можно доверять бумаге». Ладно. Раз начальство просит, - приказ есть приказ».
Аккуратно собрав в пепельницу последствия заточки карандашей, Балк поудобнее устроился за столом, подоткнув подушкой дальний угол окна, откуда ощутимо поддувало, - времена тройных стеклопакетов и герметиков пока не наступили, и не торопясь вывел заголовок: «Общеевропейская/Мировая война. Причины. Инициаторы. Виновники».
***
За короткое время «проскакав галопом по Европам», он успел побывать в Лондоне, Берлине и Париже, из «первых городов» старого света миновав пока Вену и Рим. Но для определенных обобщений увиденого Василию вполне хватило.
Если судить по столицам, в массовке которых, в отличие от начала следующего века, роль праздно шатающихся понаехавших туристов была пренебрежимо малой величиной, ЭТА Европа была беспечна и весела. Она беззаботно смеялась, шумела и кутила. Где-то было больше дроби барабанов, колыхания знамен и грохота парадов, где-то - побольше игорного азарта или красных фонарей, а где-то - клубно-местечковой, демонстративной чопорности. Но, в общем и целом, праздная европейская публика как будто совершенно не чуяла приближения уже стоящей за воротами их городов «старухи с косой».
Гонка вооружений, которую упорно и даже демонстративно подстегивали военные функционеры и финансово-промышленные воротилы, для всех этих немцев, французов и англичан была лишь предметом некой державной соревновательности. Похоже, мало кто в просвещенной Европе задумывался над гениальным чеховским заряженным ружьем на сцене в первом акте, которое непременно выстрелит в финале. А те, кто все понял и загодя предупреждал, кричал народам о грядущей катастрофе, вроде Энгельса, Блиоха и Жореса, или уже покинули этот грешный мир, или прозябают в абсолютном меньшинстве.
Но возможно ли, что всего каких-то тридцати пяти лет европейского мира оказалось достаточно, чтобы люди позабыли о Войне? Судя по всему увиденному и услышанному им, - да. Безумство «пира во время чумы» четко впечатывалось в его сознание всеобщей гротескной, если не сказать даже - надрывной, показухой успешности и самодовольства. Зрелище было отталкивающим. До гадливости.
Можно ли было что-то в ощущениях Василия списать на постбоевой синдром воина-фронтовика, внезапно окунувшегося в мирную жизнь? Вряд ли. Русско-японская была не первой его войной, так что дело было не в возможной персональной необъективности, а в живой общественной атмосфере европейских столиц. При этом он понимал, что поездка в Вену или Рим, скорее всего, принесет только усиление общего гнетущего эффекта от всей этой ярмарки тщеславий в формате обезьяньего цирка.
Массовую психологическую готовность европейцев к войне, ну, или как минимум, непротивление милитаризации и прямо связанному с бесконтрольной гонкой вооружений росту военной угрозы, Балк поставил на первое место в перечне ведущих к катастрофе объективных причин. Это обстоятельство он счел даже более важным, чем «перегретый» котел мировой империалистической и монополистической конкуренции.
Публика здесь еще не задумалась всерьез о том, что способны сделать с ее телами пулемет Максима или взрыв тротиловой гранаты крупнокалиберной гаубицы. Европейцев прельщают картинки с трусливо бегущими врагами и красочными, победными парадами, а грядущие бомбежки городов стаями воздушных кораблей представляются им забавной выдумкой отставного адмирала Филиппа Коломба. И уж точно им никто до сих пор не растолковал, что залп батареи многоствольных установок РСЗО с термобарами может оказаться более сокрушительным, чем удар чудовищного снаряда - «фульгуратора Рока», порожденного фантазией Жюля Верна в одном из его романов десятилетней давности.
Тем страшнее может стать прозрение. Сеящие ветер, пожинают бурю…
***
Другим важным моментом, сразу обратившим на себя внимание Василия во время западного вояжа, был обостренный интерес европейцев к событиям, разворачивавшимся в России и вокруг нее. О новостях из Питера громче всего кричали мальчишки разнощики газет, и их одноразовую полиграфию в момент расхватывали, словно горячие пирожки. Статьи о событиях в Северной Пальмире оживленно обсуждали в парижских салонах и кафе, в лондонских клубах и пабах, на берлинских кафедрах, ассамблеях ферейнов и в бюргерских пивных. Причем, сама по себе победа державы Романовых в дальневосточной войне никого не удивляла и, похоже, уже не интересовала.