Сделка с дьяволом

Егора по-прежнему не отпускали домой, его иммунная система была очень уязвима. От перелёта он отходил очень долго и я почти неделю провела с ним в палате, не покидая её все это время, молясь, чтобы сыночку стало лучше. Катя эти дни находилась с Валентиной Андреевной. Прогнозов нам никто не давал, и лишь моя вера и надежда, что этот кошмар когда-нибудь закончится помогали мне каждый день вставать по утрам и не опускать рук.

Плановое кесарево было назначено в клинике, где Егор проходил лечение. Там же я наблюдалась у гинеколога. И с приближением назначенной даты операции волновалась только сильнее. Родить сама я бы и не смогла, малыши легли поперёк и никто из них не хотел и, кажется, не собирался, менять своего положения.

— Вика, ты такая большая! — Катя по утрам гладила мой живот и спрашивала у братиков, как они поживают.

Наш режим дня практически нисколько не изменился после перелёта в Германию за исключением первых двух недель. Утренние часы я проводила вместе с Катей, а вторую половину дня с Егором. Он болезненно переживал все перемены и мне приходилось много и долго с ним разговаривать, внушать, что все наши труды не напрасны и будут иметь толк. Я брала на себя огромную ответственность, и если что-то пойдёт не по плану доверие ко мне и жизнь моего ребенка окажутся под большим вопросом.

— Вот это передай сегодня Егору и скажи, что я буду ждать ответа, — Катя протянула мне белый лист, сложенный пополам. — Ба! — громко крикнула она, малыши растормошились в животе и принялись делить пространство. — Сегодня напишем ещё одно письмо Егору?

Катя начинала понемногу читать по слогам. В этом была большая заслуга Глаши и Валентины Андреевны. Эту переписку с Егором, которую они начали в шутку еще в России пустила глубокие корни и стала своего рода их маленькой традицией. Мне нравилась эта игра и я всячески поддерживала общение между братом и сестрой.

— Я, наверное, сегодня буду поздно или вообще останусь ночевать у Егора, — я щёлкнула пальцем непоседе по носику. Такая она была красивая и умненькая, невозможно взглянуть без улыбки. Катя обняла меня и поцеловала в ответ.

Через два дня мне предстояло лечь в больницу, поэтому я решила уделить Егору больше внимания. Перед возможной операцией по пересадке кровяных клеток с помощью химиотерапии ему подавляли иммунную систему, чтобы не случилось отторжения донорских клеток и он плохо себя чувствовал.

Никаких сумок в роддом собирать мне не пришлось, в клинике мне обещали выдать все необходимые вещи. Срок родов, который прогнозировали мне еще в московской клинике уже перевалил тридцати семи недельный рубеж. Однако я чувствовала, что больше тридцати восьми недель не прохожу. Мне было тяжело и я не могла угнездится ни в одном положении, чтобы не испытывать дискомфорта. Дети давили на все органы и я с трудом уже дышала.

— Ну ничего страшного. Я пока с бабулей наведу порядок в детской, а папа соберёт кроватки.

Я грустно улыбнулась, наверное, если бы не такая сильная ответственность перед часом «Х» я была бы самой счастливой женщиной на свете. Большой дом, дети, добрая и ласковая свекровь и любимый мужчина рядом… Пусть это счастье было выстраданным и путь к нему тернист, я бы прожила и пережила все моменты из прошлого снова, не раздумывая ни секунды.

— Конечно, — согласилась я.

Погладила Катю по голове и поднялась с дивана. Внезапно тёплая жидкость полилась по моим ногам.

— Вика? — Валентина Андреевна, заметив, что я застыла на месте, как вкопанная, и смотрю на свои серые штаны с мокрым пятном между ног, подбежала ко мне.

— Я вызываю скорую и звоню Артуру. У тебя отошли воды!

От неожиданности и потрясения, что время появления мальчишек на свет пришло, я не могла произнести ни единого слова. Так и стояла на месте оглушенная собственным пульсом и хаотичным потоком мыслей. Голоса Валентины Андреевны и Кати перемешались у меня в голове, пока я думала только об одном, чтобы дети подошли Егору в доноры. Потому что если этого не случится… Нет перед таким важным и ответственным моментом я не могла об этом даже думать!

— Артур сказал, что подъедет сразу в клинику, навряд ли он успеет добраться до дома за час, потому как находится в пригороде Мюнхена… — произнесла Валентина Андреевна.

Пока мы ждали автомобиль из клиники я поднялась наверх и сменила одежду. Воды подтекали, а низ живота стало периодически тянуть. Я глубоко дышала и пыталась успокоиться, не переставая думать за исход родов и судьбу моего старшего мальчика. Вся процедура забора пуповинной крови будет абсолютно безболезненна для меня с детьми и рисков никаких не нести, но вот только как пережить эти длительные часы ожидания проверки подойдёт ли эта кровь для Егора и примет ли его организм потом эти донорские клетки?

Я как в тумане ходила по комнате и собирала документы в больницу и вещи первой необходимости. Дети родятся немного недоношенными и я предполагала, что мне навряд ли позволят их даже приложить к груди. Но надежда умирает последней… Все же для близнецов тридцать седьмая неделя не такой уж и маленький срок, — успокаивала я себя.

Клиника находилась в получасе езды от нашего дома, но это время мне показалось целой вечностью. У меня тряслись руки. И я боялась операции, еще никогда я не ложилась под нож. Я боялась за детей и переживала за Егора. Казалось, единственное чувство, какое я испытывала последние полтора часа от момента, когда по моим ногам потекла тёплая жидкость до вот этих ярких лампочек на потолке, которые я рассматривала, когда меня везли в операционную — это безумный страх. Никогда в жизни мне еще не было так страшно.

Артур появился в самый последний момент и я думала, что он уже не успеет. В операционную его не пустили попросили переодеться в стерильный комплект прежде чем присутствовать в момент появления наших детей вместе со мной. Я поймала его встревоженный взгляд, черты его лица были резкими и я видела, что он сильно переживал. Но и мои эмоции были на пределе.

Он сжал мою руку, опустился на корточки передо мной и запечатлел на губах лёгкий поцелуй.

— Все получится, Вика, вот увидишь, — сказал он твердым голосом. — Я скоро приду, только переоденусь.

Мне не хотелось его отпускать, не хотелось оставаться одной. Я не понимала чужого языка, хотя последние два месяца исправно изучала его и сидела по насколько часов в день над учебниками и с Егором пыталась заниматься. Но сейчас в моей голове все плыло и я не могла ухватиться ни за одну мысль. В операционной меня попросили лечь на бок и последнее, что я отчётливо ощутила — это укол в спину, который мне сделал анестезиолог. Потом я лишь слышала свое грохочущее сердце и представляла здорового Егора в своих мечтах.

— Я выгляжу смешно в этом наряде, правда? — Артур постарался отвлечь меня и попытался пошутить.

Я перевела на него напряжённый взгляд, ощущая, что в эту минуту за шторкой, вероятнее всего, доставили из моего живота одного из детей. В узкой прорези между шапкой и маской на лице виднелись его янтарные глаза. И выглядел он не смешно, а довольно серьезно.

— Я бы вычислила тебя из всей толпы врачей… — заверила его тихим голосом.

В отличие от меня у Артура с немецким языком все было куда лучше и первое время я даже опасалась выходить без него в город. Нет, я конечно же наверстаю упущенное, выучу язык, но сейчас мне не было до немецкого словаря никакого дела. Я даже не пыталась вслушиваться, что говорили врачи.

— Я слышала, что в случае, если нет осложнений после родов, то маму отпускают с детьми на следующие сутки? — я повернула голову и взглянула на него.

— У тебя кесарево. И у нас несколько необычная ситуация. К тому же недоношенные до срока близнецы.

Я услышала тихий писк и моё сердце болезненно сжалось и пропустило удар. Я как могла пыталась рассмотреть новорождённого малыша, но спустя секунды врач упростил мне задачу: высоко поднял ребенка и показал нам сморщенного красного человечка.

— Игорь… — тихо прошептала я. — Это Игорь!