Бумеранги

Гостиница у ночного клуба, кого тут только не встретишь. Глаза б не видели. Многим мы с Элен сорвали вечеринку, не только Кнуту с Седым. Еще как сорвали, да, девчонка?

Но как же громко ты кричала. А я… Что я? Ошалел, когда услышал. Сдурел. Виной захлебнулся, осознав, что как играл в детстве, так и продолжаю, только ставки выросли. Не имею ведь права. Тогда не тянул, а сейчас и подавно не справлюсь.

Она все еще жмется ко мне, но это ничего не значит. Девушка в шоке, а на моем месте мог быть любой другой, просто именно я ближе всех в данную минуту. Страшная ночь.

«Страшная ночь, да?» показываю ей сотовый с вопросом.

У Элен, оказывается, завораживающие глаза. В клинике девушка выглядела иначе, ничем не примечательной. Там ее легко получалось презирать за никчемный неуместный пафос. А теперь хочется дать передышку, загородив собой. Эти глаза… Плещущийся за ними животный ужас превратили зеркала души в целый мир. Ее мир. Нараспашку теперь ворота, смотри и тони, увязай, читай ее, взламывая последние замки. Спорю, спроси я хоть что сейчас - ответит честно и прямо.

Она поспит, и взгляд перестанет быть затравленным. Воспоминания сотрутся, побледнеют, контуры размажутся. Но все это завтра, а сегодня она трясется и прячется за мной, не догадываясь, кто на самом деле в ее жестокой сказке чудовище.

Мне действительно паршиво. Даже не так. Я познал высший уровень паршивости. Тот самый, когда еще хотя бы один упрек, и смело на виселицу. Роль спасителя где-то отыскала в помойной яме души завалявшуюся совесть и сверлит в ней дыры. Даже в ушах гудит, с таким усердием.

Выдыхаю через сжатые губы, отчего это выходит комично громко, щеки надуваются до боли. Элен сидит рядом, замотавшись в халат, трясется как от холода. И что мне сделать? Предложить подбросить ее домой?

Когда она в очередной раз начинает ко мне прижиматься и благодарить, в холл врывается Антон. Полы его длинного светлого пальто развиваются, как плащ супермена, глаза метают молнии, пальцы сжаты в кулаки. Антон у нас по части - уладить проблемы, со всеми договориться, потрясти золотой кредиткой, побросать в воздух пятитысячные купюры. Не было бы у меня денег, ей-Богу, ходил бы за ним следом с мешком, улучая момент, когда можно набить его доверху.

Он скупо кивает мне и сходу встревает в разговор между полицейскими и администратором гостиницы.

- Как ты себя чувствуешь? - привлекает касанием к себе внимание Элен. Тянет руку, чтобы дотронуться до моего лица, но я отшатываюсь. - Извини. Прости. Обещаю, что… сделаю все, как ты скажешь. Мне так жаль, что тебе досталось из-за моей глупости.

Самое время для очередного фирменного выдоха с надуванием щек. Отлично, Raza, теперь она твоя должница. Можешь собой гордиться, ублюдок.

Ее снова начинает колотить, слезы реками омывают лицо, на котором уже не осталось косметики. Да что ж такое, как ни увижу Элен, она вечно ревет… В этот раз, правда, вполне искренне. Добился чего хотел, выполнил данное себе обещание.

Тошно-то как.

В тот момент, когда ее пальцы снова вцепляются в мои плечи, замечаю внимательный взгляд Антона в нашу сторону. Брат приподнимает брови, дескать, мне удалось его удивить, затем собирает волосы за спиной, длины хватает только-только чтобы связать их, и направляется в нашу сторону.

- Твоя девушка, значит, - говорит он, а на губах блуждает абсолютно несвоевременная улыбка. Пожимаю плечами. У меня, знаешь ли, есть беспроигрышный план, как знакомиться с женщинами. Устраиваешь им ад, а потом спасаешь. Пойду-ка удавлюсь после этих мыслей.

- Трофимов у выхода, а я возьму «Инфинити». Дуй отсюда поскорее, пока тебя не узнали.

«А с ней что делать?» - спрашиваю взглядом и жестами.

- Твоя же девушка, ты и решай, - усмехается брат, после чего пожимает Элен руку и отвечает на ее несмелую улыбку своей обворожительной.

Глава 8

В «Q7» мы забираемся с правой стороны. Элен залазит первая и двигается, освобождая мне место, затем снова тут как тут, рядышком. Ну, все, успокойся уже, никто больше не станет посягать на твою честь и здоровье. Пожалуйста.

- Доброй ночи, Константин Игоревич. Здравствуйте, - поворачивается к нам Трофимов. - Куда поедем?

Спрашиваю у Элен кивком.

- В общежитие, - она охотно диктует адрес, запинаясь. В дороге молчим, музыки нет, наши равномерные дыхания в тишине салона звучат невыносимо громко. Мы вздыхаем по очереди, в каком-то нескладном, импровизированном ритме, разрушив зоны комфорта друг друга, ворвавшись в них без разрешения. Да отлипни ты от меня. Не хочу твоей благодарности.

Сжимаю тонкую ладонь, пока ее вымотавшаяся, обессиленная хозяйка дремлет на моем плече. Я даю ей передышку.

- Девушка, а вас в общежитие точно пустят? - Трофимов, как обычно, сначала разворачивается, потом только говорит. Никогда не забывает обо мне и моей особенности. Умный мужик, мне бы и в голову не пришло, что у них там комендантский час может оказаться. - Двери вроде бы заперты. В мою молодость, помню, мы с друзьями к девчонкам по балконам лазили. Опасно было, но весело! Но вы ведь не полезете, правда? - он паркует «Ауди» напротив подъезда старой потрепанной девятиэтажки.

- Спасибо. Ничего страшного, я подожду. Сторож откроет в шесть, - встрепенувшись, отвечает Элен.

Жалко ее, молоденькая дуреха. С какой стати мне показалось, что она взрослая и расчетливая? Совсем спятил со своими подозрениями, скоро на прохожих кидаться начну. Она смотрит на меня так, будто ей не хочется уходить. А повода остаться найти не получается. Во все глаза смотрит.

На часах - половина пятого. Как насчет оставить бледную, как мои представления о будущем, девицу в гостиничном халате поверх порванного платья на улице холодной ночью одну-одинешеньку? Вот черт.

- Спасибо тебе еще раз, - между тем говорит она. - Если я могу что-то для тебя сделать… хоть что, клянусь, все, что угодно. Ты только скажи. Ой. Прости. Я опять тебя обижаю. Напиши или… Дай знать любым удобным способом. Костя, все, что захочешь, - моргает, пытаясь скрыть подступившие слезы, после чего тянется к ручке двери.

Ладно, пока эта ночь не закончилась, продолжим творить глупости. Притягиваю ее обратно на сиденье и показываю сотовый Трофимову, он кивает, ничем не выдавая отношение к шальной идее вместе позавтракать. «Ауди» плавно стартует с места, крошечный дворик с полностью свободной парковкой остается позади. Жар печки, наконец, становится нестерпимым, и я стягиваю куртку, помогаю Элен справиться со своей.

- Куда мы едем? - ее голос звучит взволнованно, но не возмущенно. Сопротивляться и спорить она явно не собирается.

Касаюсь пальцами влажной от ее слез рубашке, и Элен охотно принимает приглашение, послушно утыкается в мое плечо, пока движемся к ближайшему круглосуточному кафе вредного питания.

Мне удается ее рассмешить, когда на выдаче нам протягивают огромный пакет с кучей всего вкусного, но малосъедобного: молочные коктейли, гамбургеры, картошка фри, маффины, мороженое, литр кофе…

А потом, шурша обертками, мы едим прямо в машине, облизывая грязные пальцы, делая вид, что Трофимова не существует. Его и правда будто не существует, он умеет притворяться пустым местом, неодушевленным предметом. Машину ведет не человек, а автоматическая система из будущего. Спорю, если бы мы с Элен накинулись друг на друга и занялись страстным громким сексом, он бы сделал вид, что ничего не заметил.

Элен ничего не говорит, и не ждет от меня инициативы. Мы лишь пересекаемся взглядами, каждый раз вкладывая в них новые эмоции, и этого достаточно. Она отчаянно пытается улыбаться, а я запоминаю узоры ее изнанки, которая сегодня любезно открылась. Если бы Элен пришла в клинику вот с такими, как сейчас, ошарашенными глазищами, в которых бушуют моря печали и океаны сожаления, я бы первый ей посочувствовал.

Неожиданно часы начинают показывают восемь. Потом восемь ноль одну. Восемь ноль две… Причем и на моем телефоне, и на ее, а также на панели автомобиля. Ошибки быть не может: время пролетело стремительно, а мы так и сидим на кожаных сиденьях, молчим, пока Трофимов словно по команде: «отомри!» - не начинает копошиться: