Страница 24 из 27
Вчера, когда солнце было уже довольно низко, я подъехал к ущелью. Что это за ущелье! Темное, глубокое, а за ним стоят сторожа в белых мундирах — это снеговые горы. При виде меня они обрадовались и стали краснеть, а, может быть, они стали краснеть потому, что солнышко, застыдившись, вздумало спрятаться. И в этом-то ущелье потонул городок, спрятанный в садах. Я долго любовался на горы. Да, именно эти горы я видел на ярком голубом небе, это сочетание цветов осталось у меня в памяти. Но затем, подумав, что приехать впотьмах в незнакомый город не годится, я погнал своего Ворона, и мы въехали в узенькую улицу. Родные сады приветствовали меня, слегка ударяя по шапке ветвями тополей и лип.
Я остановился в туземном квартале на постоялом дворе. Ну, какой я азиат, когда мне нужна комната, и я не могу валяться где-нибудь в грязном углу, на грязной кошме, как валяются другие?
— Видно из Мерва? — сказал мне хозяин постоялого двора, посмотрев на моих лошадей.
— Теперь из Мерва, — отвечал я.
— То-то. Видно, что оттуда, — кони хорошие.
Я не стал рассказывать, откуда у меня кони. Теперь, от нечего делать, милая тетя, я расскажу вам о народах, населяющих Туркестан. Народы эти теперь меня очень интересуют, потому что я непременно принадлежу к которому-нибудь из них. Между Каспийским морем и Памиром живет среди пустынь и степей по оазисам, при колодцах и по берегам рек, оседлое и кочевое племя — туркмены. Их насчитывают до миллиона душ.
Несколько сот лет тому назад туркмены заняли те места, где они живут теперь. Первобытный тип этого народа не мог сохраниться в чистоте, потому что туркмены брали себе в жены невольниц, захватывая их где только можно. Туркмены высокого роста, хорошо сложены и обладают гибкостью стана.
Все туркмены, и кочующие и оседлые, живут в кибитках, и только жители Мертва и кое-каких селений живут в мазанках, лепящихся в аулах. Аулы строятся при арыках. Обыкновенно посредине возвышается глинобитное укрепление, обнесенное двумя стенами, причем внутренняя стена выше наружной. В укрепленный таким образом аул ведут одни довольно узкие ворота и несколько калиток. Эти укрепления имеют обыкновенно бойницы по углам. Вот в таких-то укреплениях живут в кибитках или в мазанках.
Как мужчины, так и женщины туркменские, носят длинные, по большей части, красные рубашки, бумажные или шелковые. Мужчины сверх рубахи надевают халат с широким матерчатым кушаком, за который засовывают кинжал и пистолеты; шаровары они носят широкие, полотняные синего цвета. Кожаные остроконечные туфли надеваются на босую ногу. Голову они бреют и надевают шитую серебром и золотом ермолку, а сверх ермолки мерлушечью папаху.
Женщины же не носят другой одежды, кроме длинной рубахи, но ради франтовства повязывают вокруг пояса большую шаль, обувают ноги в красные или желтые сапожки, украшают себя запястьями, ожерельями, серьгами, которые продевают даже в перегородку ноздрей, что меня так возмутило у моей милой маленькой Тилли. На шею они надевают сумочки или коробочки с амулетами, которые побрякивают при каждом движении. Головной убор их унизан монетами и разными каменьями. Иногда эти уборы бывают так велики, что голова походит на образ в ризе. Женщины занимаются всеми домашними работами и воспитывают у себя в кибитках вместе с детьми и жеребят. Туркмены очень сострадательны к животным, и никому в голову не приходило смеяться над тем, что я так осторожно вез собаку.
Всеми действиями туркменов руководит обычай, заменяющий закон, но Коран они почитают, хотя весьма мало знают его.
В Мерве жили прежде текинцы, которые, впрочем, живут и теперь, и которые так прославились своими набегами, что все набеги приписывались им. Они имеют необыкновенно хороших лошадей и легко предпринимают набеги даже за 500 верст. В прежнее время, лет двадцать тому назад, они выходили на разбой шайками в тысячи человек и врывались в города и селения. Поэтому-то все поселения в Гератской области обнесены высокими стенами, с тяжелыми воротами, которые и теперь еще на ночь заваливают тяжелыми камнями. До появления русских в Туркестане, против Мерва двинулась 20-тысячная персидская армия, которая, вся была взята в плен 3-мя тысячами текинцев, потом продававших солдат, по три тумана, т. е. по 9 рублей.
Туркмены в походе.
Намереваясь отправиться в дальний набег, туркмен готовит к тому своего коня. Сначала он сгоняет с него жир, проминая его ежедневно, а потом укрепляет лепешками, замешанными на бараньем сале. Такие лепешки даются в продолжение пяти дней, после чего лошадь может проехать громадное расстояние. Туркмен берет с собой продовольствие и часть зарывает дорогою, чтобы воспользоваться им на возвратном пути. Нашего Радвая в плен брали туркмены. Помните, тетя, он рассказывал об этом?
Мне очень понравились кибитки сарыков из племени туркменов. Они обтягивают их и внутри и снаружи белым полотном, что придает им очень приятный вид.
Вот, милая тетя, из этих племен, может быть, и произошел ваш приемный сын.
Глава ХVII
КЛУБОК
Рассказ Коли. — Клуб. — Распространение известий. — Обман. — Брат. — Родной аул. — Отец. — Свадьба. — Игры.
ишь только показалось солнышко, как все на нашем постоялом дворе зашевелилось. Мужчины, несмотря на жаркое время, понадели сапоги с загнутыми носками и сверху калоши из лошадиной кожи.
Я встал вместе с другими и пошел пить чай тоже вместе с другими. Одет я был в халат и потому разговор со мной велся по-простому.
— Скажите, пожалуйста, где тут живут старожилы? — обратился я к хозяину.
— Какие-такие старожилы? — спросил он.
— Да вот те, что жили до взятия города?
— Да, мы почитай что все жили до взятия города.
— А нет ли тут таких, у которых пропал сын? — продолжал я.
— Да ты что это приехал выведывать? Ты смотри! — крикнули на меня два-три человека.
Я чувствовал, что говорю не так, как следует, но не знал, как начать расспросы.
— Ты сначала вот сам скажи, откуда ты своих коней взял? Не увел ли в Мерве с чужого двора? — крикнул хозяин.
Тут я вспомнил, милая тетя, ваше правило: действовать всегда начистоту, и, прокашлявшись, начал рассказывать о том, что со мной произошло с того момента, как меня взял доктор.
— Вот оно что! Так ты, стало-быть, ученый? — проговорил старый узбек. — И просьбу по-русски можешь написать?
— Могу.
— Это хорошо, ну, так напиши, любезный друг, а я помогу тебе искать твоих родичей.
Старик тревожно затянулся стоявшим тут кальяном и сделал такой вид, точно осчастливил меня своим обещанием. Но ведь это обещание не имело никакого значения, потому что азиаты не любят торопиться.
Нет, я положительно испорченный азиат! Когда принесли пилав, и все полезли в чашку своими грязными пальцами и пятерней захватывали жирный рис и куски баранины, я не мог преодолеть себя и не стал есть.
Ну, вот я добрался по ниточке и до клубка, но что же мне теперь делать? Я недоумевал.
Из постоялого двора переехал в цитадель, где живут русские, и перевел туда же своих коней. Здесь, тетя, я пробуду до тех пор, пока не узнаю чего-нибудь.
Из Мерва я имел рекомендательные письма к двум офицерам, которые в тот же вечер привели меня в клуб.
— Господа, — сказал один из них, — позвольте вам представить уроженца здешнего города Николая Николаевича Сартова, не помнящего родства.
Такая рекомендация многих заинтересовала, и меня начали расспрашивать, что это значит.