Сердце химеры

Убил? Умерла? Керин слышал слова, но не понимал смысла. Он только удивлялся тому, почему нежная кожа Нари так бледна, почему веки ее потемнели… Почему на шее чернеют следы пальцев…

– О, Кер…

Ида, захлебываясь словами, рассказала все, что произошло.

– … Арен поднял Дари и бросил…

Керина точно прошиб разряд тока. Он согнулся пополам, почти уткнулся лбом в пол, но так и не отпускал руки жены, прижимая ее холодное запястье к щеке.

– Где Дари? – глухо спросил он. – Я хочу похоронить сына…

– Кер! Ты не представляешь, что случилось дальше! Наш Дари настоящее чудо. У него две ипостаси!

Ида и сама не верила в то, что говорит, да и брат смотрел на нее так, будто она сошла с ума. Но ведь она видела! Видела своими глазами!

– Зул Вилард забрал его… Взял зубами за маленький гребень и унес… Стражники увели Маргариту. Но мы боролись, правда. Она не так просто ушла…

Ида сбилась, закрыла глаза, не зная, какими словами передать ужас, творившийся здесь меньше часа назад. Что они могли сделать втроем против десятка драконов? Маргариту просто выволокли прочь. А принц изо всех сил ударил Иду по голове – тяжелые перстни сделали бы удар смертельным, если бы Нари не повисла на руке проклятого Арена. Потом она обернулась и вцепилась зубами ему в плечо…

Ида и сама не понимала, что произносит все вслух. Она сидела, раскачиваясь, из глаз текли слезы.

– Нари так долго боролась… Но потом силы закончились… А я тоже никак не могла сменить ипостась и помочь ей: удар по голове меня подкосил. Как только Нари обернулась человеком, он… он… Задушил ее…

Керин поцеловал холодную руку жены, встал на ноги и вышел прочь из дома. Было в его фигуре что-то настолько зловещее, темное, что даже Ида не решилась идти следом. Впрочем, она догадывалась, что сейчас произойдет.

– Видят боги, я этого не хотел, – сказал Керин, а после раскинул руки и выгнулся всем телом.

Огромный серебристый лев расправил крылья, уперся четырьмя лапами в землю, и воздух потряс рев настолько грозный, что, казалось, содрогнулось даже небо.

Потом он вернулся в гостиную.

– Ты призвал их, Кер, – прошептала Ида.

Она прижимала руки к груди, будто зов до сих пор отзывался в ее сердце, тянул душу. Зова невозможно было ослушаться.

– Это война, да?

– Да.

Керин выглядел спокойным и собранным, но Иде он казался мертвым. Ей было страшно смотреть брату в глаза.

– Ида, оставь меня с ней. Когда Скай вернется – не пускай его.

Керин помог сестре подняться и на секунду прижал к себе, прикоснулся губами ко лбу, а Ида хотела вцепиться ему в плечи, разрыдаться на его груди. Керину тоже нужно поплакать или покричать, он должен выпустить боль наружу! Но Керин не позволил Иде обнять себя.

– Оставь меня с Нари, – повторил он.

Керин лег рядом с женой на пол, просунул руку под ее голову, притянул к себе.

– Удобно? – спросил он у Нари, как если бы она могла ответить.

И все-таки никак не получалось обнять ее так крепко, как ему бы хотелось. Сильно-сильно. Чувствуя ее каждой клеточкой тела.

– Иди ко мне, – прошептал Керин.

Он поднял на руки тонкое, почти невесомое тело, и в этот момент стало как-то особенно понятно, что Нари мертва. Даже когда он нес ее бесчувственную, все равно ощущал движение жизни – тепло тела, упругость мышц, едва заметное дыхание. Теперь жизнь покинула его любимую девочку.

Керин сел, облокотившись о стену, устроил Нари у себя на коленях, обнял, баюкая. Сейчас она показалась ему совсем маленькой и хрупкой.

– Так хорошо? Уютно?

Он прижал губы к ее холодному лбу и обнял так крепко, как собирался. Он не верил сказкам и знал, что оживить умершего невозможно, но он хотел попрощаться. Может быть, душа Нари еще не успела улететь далеко? Может быть, она услышит? Керин решил просто поговорить с ней так, как если бы Нари была еще жива.

– Нари, извини, что не сдержал обещания не развязывать войну… У меня не осталось выбора… Но я обещаю, что спасу Маргариту и нашего сына. Я выращу его с памятью о тебе, моя драгоценная девочка.

Керин почувствовал, как по щеке бежит слеза, и сердито смахнул ее.

– Помнишь, ты как-то спросила, могу ли я отказаться от власти? Остаться преподавателем, жить обычной жизнью… Я бы и сам хотел того же. Кажется, в прошлый раз я отшутился. На самом деле не так просто признаться в том, что в этом я не свободен. Истинному правителю переходит зов – помимо его воли и желания. Зов, которому подчиняются все химеры. Я был уверен, что никогда не использую его, но… Другого выхода нет. Скоро здесь окажутся мои подданные. Мы слабее драконов, но нас больше. А у драконов теперь нет их непобедимого оружия – тебя, моя родная.

Керин замолчал. Нашел ладонь жены, прижал к губам.

– Твой отец готов был вырезать сердце из груди ради тебя и Маргариты. Если бы я знал, кому можно принести в жертву свое сердце – никчемное сердце химеры, – я бы, не сомневаясь, сделал это. Если бы только я мог обменять свою жизнь на твою… Ты не должна была умирать, моя светлая, чудесная, добрая девочка.

И Керин вдруг именно в эту секунду осознал, что это навсегда. Он больше никогда не поцелует Нари. Не рассмешит и не увидит ее улыбки, ее ямочки на щеке. Никогда не поведет в танце. Нари не увидит первых шагов Дара. Не услышит, как он скажет «мама». И все, что осталось у Керина, – эти последние объятия. Последние мгновения вместе. А дальше бездна.

– О, боги, как же мне научиться жить без тебя? – произнес он совершенно растерянно. – Как мне жить без тебя, Нари? – повторил Керин, чувствуя, как горло раздирает от крика. – Как мне жить без тебя?

Керин стиснул в объятиях ее хрупкое тело. Испугался, что сделал больно. Вспомнил, что больно ей уже никогда не будет. И больше не в силах выдержать той чудовищной муки, что раздирала его на части, закричал отчаянно и горько.

Сердце надорвалось, запнулось в груди, и Керин рухнул во тьму.

… Однако тьма недолго оставалась непроглядной – она посерела, а потом и вовсе рассеялась.

Керин увидел двух химер, двух львов, что бежали по весеннему лугу. Двух братьев. Керин почему-то знал, что именно здесь когда-то возникнет город, который назовут Ахрон, но тогда не было еще ни древнего города, ни людей, мир еще был слишком молод. И в этом юном мире было возможно все.

Один из братьев поднялся в воздух и уже в полете обратился в дракона. Глаза его при этом по-прежнему сияли химерской зеленью.

Керин знал, что видит сейчас тех самых сказочных братьев, с которых все началось. Он никогда не верил, что раса, объединяющая в себе две ипостаси, действительно существовала, но его собственный сын, похоже, вновь возродил ее.

Свет снова померк, и темная воронка, что стремительно вращалась, затянула в себя Керина. События мелькали, как в калейдоскопе. Он видел все своими глазами. Спор богов. Смерть одного из братьев. Раскаяние другого.

Темноволосый молодой человек, чьи руки и узкое лицо с высокими скулами были испачканы кровью, рыдал, стоя на коленях перед телом, распростертым на кровати. Керин, рассказывая эту легенду, всегда представлял себе его иначе – моложе, наивнее, лицо было еще по-детски округлым. Керин не пытался представить комнату, в которой все происходило, смутно видел лишь постель, на которой лежал убитый. Но сейчас он ясно и четко разглядел всё. Витую ручку кинжала, изготовленную из черненого серебра. Изрезанный полог. Каменный пол – кровь скапливалась на бортике кровати, и капли тягуче ударялись о плиты: ка-ап, ка-ап.

– Я не хотел! – кричал парень. – Верните его!

Все происходящее вовсе не напоминало сказку. Парень был реальным, живым, таким же, как сам Керин. Он страдал так искренне, что безразличные боги услышали его.

Боги пожалели брата и не потребовали плату. Лишь один из них, уходя, наклонился над тем, кто едва не стал убийцей. Его голос не был слышен, но был осязаем, точно прохладный ночной воздух.

– Ты должен. Сердце прижмется к сердцу, и если даже холодно оно и не бьется, то от любви оживет снова…