Самый Лучший Ветер

— А по факту? — опять не выдержал Арчи.

— А по факту, — устало посмотрел на него Далин, — все немного не так. Настоящие взрослые саламандры — это необычайно умные и могущественные существа. Занимаются они своими невообразимыми делами, но зла не творят, потому как его не терпят. Живут они глубоко под землей, куда даже гномам хода нет, из-за жары. В вулканах вот любят порезвиться. Но вся наша гномья верхушка в их делах замазана по самое не хочу. Я даже больше скажу, старейшины наши только для саламандр и живут, в этом видят цель своей жизни, да и всего гномского народа. Я не знаю, что там да как, я настоящую саламандру только один раз в жизни видел, когда мне Лариску вручали. Описать не смогу, и не просите. Что-то огромное, бесконечно мудрое и ослепительное. Ну, как-то так.

— Охренеть, — опять не выдержал Арчи. — Вручали, говоришь?

— Именно, — ответил гном и, хлебнув пива, продолжил. — Конечно, вручали. А как иначе? Вот ты бы смог ее поймать?

— Нее, — подумав, открестился Арчи, — попробуй поймать такую. Тут живым бы остаться. Лара сможет, наверное, да и то не факт. И вообще я думал, что у гномов на этот случай свой секрет есть. Приманиваете чем-то. Огненная конфета какая-нибудь или ватрушка из пламени.

— Все так думают, — кивнул Далин. — Вот и пусть дальше в неведении остаются, понятно?

— Понятно, — хором отозвались мы. — Могила.

— Молодцы, — удовлетворенно кивнул нам гном. — Сами понимаете, секрет великий вам открываю. Изначально саламандры есть духи первородного огня, сильные, но неодушевленные.

— Я, кажется, понимаю, — возбужденно подскочил Арчи на спальнике и уселся, впившись глазами в Далина. — Это же как с домовыми! Они ведь тоже изначально духами мелкими ям да канав придорожных были! Точно говорю, был у вас какой-то сильно могучий маг из древних, сумел приручить! А потенциал у них огромный, вот и развились непонятно во что!

— Понимает он, — неодобрительно отозвался Далин. — Никто не понимает, а наш Арчи все насквозь зрит!

— Конечно, понимаю! — чуть ли не начал бегать на четвереньках взбудораженный маг, — да ты на Кирюху нашего посмотри, каким он с нами за неделю стал!

— Наверно, — неожиданно не стал спорить с ним гном. — Так и есть. Дело в развитии.

— А я о чем! — буквально возопил Арчи. — Она же меняется, Лариска-то наша! Растет, хоть и медленно! Развивается!

— Да заткнись ты уже, — не выдержал я, и маг состроил виноватую рожу, шлепнув себя ладонью по губам. — Не мешай!

— В общем, никто не видел и не знает, как они рождаются, — благодарно посмотрел на меня гном, которого изрядно достал излишне догадливый вслух Арчи. — И как они живут. Да и не наше это дело, прямо скажем. А вот взрослеть они приходят к нам. И, повзрослев, уходят. Но тянется это долго, примерно как раз одна гномская жизнь и выходит.

— М-м-м! — мычал сообразительный Арчи, крутясь на своем спальнике и зажимая себе рот, — Ы-ы-ы!

— Примерно десять лет назад, — спокойно продолжил Далин, отпив пива и глядя на что-то лихорадочно соображавшего мага, — дернули меня из дружины в родные пенаты. Я тогда со своими посрался и даже разговаривать с ними не хотел, не то чтобы ехать. Но сунули мне под нос предписание, подписанное князем лично, пришлось подчиниться. Молча отвезли меня в Гномий Кряж, к тайному выходу на поверхность, и сказали лезть до самого конца, мол не заблудишься. Ну, я обложил их матом да и полез.

— А там? — опять не удержался Арчи.

— А там, на камнях простых, вся верхушка наша и сидела, — ответил ему гном. — Ну, кроме уж совсем немощных. И вот начинают они меня просвещать, что мол выпала мне честь великая и все такое прочее. А я уж на что был непочтителен тогда, но сообразил заткнуться и выслушать старейшин. Проникся, прямо скажем. Сказали мне, что одна из главных саламандр потребовала меня представить ей, и срочно. Посмотреть ей на меня приспичило. Предупредили, что могу и не ходить, потому что опасно. Если увидит гниль в душе или следы зла, то обратно я скорее всего уже не вернусь, сожжет моментом. А я тогда был сильно самоуверен, поэтому не колебался ни секунды. Я тогда точно знал, как всем следует правильно жить, и мог поучить любого. Сейчас бы вот так не пошел, подумал бы.

— Жесть, — прошептал маг, — вот это сказочка на ночь, фиг теперь уснешь. А дальше что было?

— А дальше отвели меня в место тайное, заветное, да там и оставили, — продолжал вспоминать гном, не забывая наливаться пивом. — А потом плохо помню. Память отказывать начала, вот как у Артема недавно. Отрывками только. Помню даже не саму саламандру, а ощущения от нее. Она мне душу насквозь просветила, спрашивала о чем-то, но вот о чем, хоть убей, не вспомню. Но отвечал я ей как на духу, это точно. Про жизнь свою рассказывал, про мечты и цели, про победы и обиды, ничего не утаил. Сутки где-то, прикиньте. Не сожгла, как видите.

— Я покурю, — неугомонный маг пролез к выходу из палатки, доставая сигареты, — успокоиться надо хоть чуть-чуть. Нифига себе новости! Ты жги дальше, мне и отсюда все слышно будет.

— Дальше, — ухмыльнулся гном, — все было просто. Прошел я проверку и сообщили мне, что доверят на воспитание, как живущему в большом мире и оторвавшемуся от корней гному, девочку-саламандру. Придумывать мне ничего не следует, потому что все уже придумано до меня, а следует мне уволиться из дружины и искать себе экипаж, вот и все. Надо показать ей этот прекрасный мир, людей, его населяющих, и ждать, когда повзрослеет, это если быть кратким. Вот. Потом я искал экипаж, это много времени не заняло, потому что с вами был уже знаком. Больше времени ушло на вашу проверку, между прочим. Вас проверяли тоже по полной, кстати.

— Я знал! — торжествующе потряс кистью руки с зажатой в ней сигаретой Арчи, — я ведь видел все, только не понял, что это проверка была! В то время как на летное поле не приди, так обе наши Новониколаевские саламандры тут же начинают нас с тобой, Тёма, разглядывать. И в других портах тоже! И не только они, эльфы тоже рядышком шарились, подноготную выясняли, но я тогда на Лару подумал.

— Между прочим, — усмехнулся ему Далин, — Артема сразу одобрили, вот так. А насчет тебя большие сомнения были. Уж больно ты шебутной. И насчет ответственности — ее возложили на нас троих сразу, вот так. Если что — ответим вместе.

— Ого, — удивился я, — интересно. Вот с этого места давай поподробней. Не помню, чтобы я на что-то подписывался.

— Ну так и ходили бы без меня, на соляре, — неодобрительно покосился Далин. — Это не я вас, а вы меня к себе звали, напомню. Я же вас тогда поклясться заставил, что Лариска для меня и для вас будет первейшей ценностью, что оберегать будете, холить и лелеять. Что лучше дирижабль потерять, чем ее. Память отшибло, что ли?

— Помню, — вздохнул я, переворачиваясь на другой бок, — но мог бы и намекнуть.

— Не мог, — сварливо ответил гном, — тогда еще не мог. Вы должны были сами пообещать, от чистого сердца. И выполнять обещание, тоже от чистого сердца. Только так и никак иначе. Но можете успокоиться, вас осмотрели и признали годными.

— А к чему все-таки такие сложности? — все никак не мог понять я. — Что, гномы под горой ее воспитать не могли? Или сами саламандры?

— Не могли, — подтвердил мне повернувшийся всем телом Далин. — В том-то и дело, пойми. Под горой гномы перед ней на цырлах бегать будут, разбалуют вконец. И мира нашего она не увидит, не полюбит его. Такие случаи бывали, и ничего хорошего из этого не вышло. А сами саламандры не могут, она ж одушевиться рядом с людьми должна, прожить их жизнь рядом с ними, напитаться душой и чувствами от них, познать дружбу и все остальное, вот так. Ну ты на Кирентия нашего посмотри, трюмный хоть куда стал! За неделю всего.

— Так она маленькая совсем? — уточнил я у гнома. — Лариска наша?

— Ребенок еще, — кивнул мне гном, — когда ее мне вручили, она же совсем несмышленая была, просто сгусток огня с глазками. Только и сказали, что девочка и звать Лариской, вот и все. Тигель еще выдали волшебный, который она как единственный дом воспринимала, да на меня показали, мол это воспитатель твой. А дальше вертись как хочешь. Риск это, конечно, большой, но саламандры его принимают, потому что по-другому никак. Не выйдет иначе сильной и самостоятельной личности. Ну и не выпускают ее и нас из поля зрения, проверяют постоянно.