Страница 65 из 71
Веля подошла к отцовскому товарищу, который мгновенно стал предателем и теперь мутил воду. Его тёмные масляные глазки всегда были ей отвратительны.
— С чего вдруг вы решили каяться? — сурово и презрительно спросила она, благо гомон немного стих и люди вокруг стали прислушиваться. — Вы, наживавшийся на его походах? Сколько добра вы отгребли, не жалея каких-то зверей, и не думали бы о них, не прокатись волна?
Тот выплюнул с презрением и ненавистью:
— Ты — его дочь, точно так же этим добром пользовалась.
— Я владею единственным живым зверем! — повысив голос, непререкаемо сказала она. — Достаточно одного моего слова, чтобы спасший вас купол, — она театрально воздела руки, — рухнул.
Пол никогда её не слушал, не послушал бы и сейчас, если бы Веля обезумела настолько, чтобы попросить убрать защитную сферу. Но требовалось добиться внимания, и она это сделала.
Кровь бешено стучала у неё в висках, ей подумалось, что рес был лишним и эта не та ситуация, в которой требовалось взбодриться, бодрость и так пропитывала тут воздух, вместе с агрессией, страхом и болью. Но люди теперь смотрели на неё и следовало держать лицо. И следовало что-то говорить им. Неподалёку белел свежесрубленный помост с одинокой виселицей, которую отец, вероятно, собирался использовать в качестве последнего развлечения. Она прикоснулась к руке Мадоры:
— Подсади меня.
— Ы, — ответила амазонка и легко, как пушинку, поставила её на помост.
«Странное, должно быть зрелище, — думала Веля, представляя себя со стороны, стоящую в роскошном, невиданном платье у подножья виселицы, — Однако, придётся толкать речь. Своей не придумать, придётся использовать то, что придумали другие…»
Она дёрнула вбок головой.
— Граждане Трейнта и вы, гости, приехавшие в наше королевство! — крикнула Веля, молясь, чтобы голос не сорвался. — Сегодня мы стали свидетелями небывалого гнева стихии! Сегодня мы узнали, как наказывают высшие силы за человеческое своеволие, мы получили урок, и мы его усвоили…
Все слушали.
— Вы недолго знаете меня, — продолжала она, — и как вы меня знаете? Как дочь вашего короля, на имя которого сегодня пала такая тень! Но есть среди вас и те, кто знает меня совсем по-другому. Много течений подряд я трудилась на благо своего собственного острова, за это время из сухого и бесплотного куска суши я сделала процветающий дом для всех его жителей, где последний рыбак и рабочий жил в хорошем жилище, где дети ели досыта, а больных лечил доктор!
— Правда! Так и есть! — крикнули где-то в центре.
— Я не падаю духом, хотя потеряла свой прекрасный остров, который любила всем сердцем. Потому что главное моё богатство, мои люди, остались живы.
— Это наша владычица Авелин! — крикнул откуда-то из шевелящейся разноцветной массы голос Дебасика.
Веля мимоходом отметила, что старик, кажется, пьян, и сосредоточилась на речи.
— Я смогла поднять свой остров, — продолжала она, — смогу поднять и Трейнт. Я дам приют каждому, потерявшему собственный дом. Потому что не только ганцы — мои люди, вы все — мой народ. Вместе мы сможем пережить тяжёлое испытание, посланное стихиями! Эта волна не уничтожила нас! Мы оплачем своих мёртвых, а затем восстановим утраченное.
Она перевела дух, её по-прежнему слушали, людям нужна была надежда.
— Когда я поднимала свой остров, — продолжала она, — я требовала от людей жертв, и не только богам, но и общему делу: трудом, послушанием, отказом от личных желаний. И теперь, когда я призываю мой народ к жертвам, — она развела руками, — я имею на это право, потому что я и сама полностью готова принести в жертву себя.
Прижав руки к груди Веля поклонилась и мучительно покраснела. До сих пор ей не доводилось настолько публично цитировать одного рейхсканцлера.
— Я не прошу ни одного из вас сделать больше того, что буду делать сама. Вся моя жизнь принадлежит народу Трейнта, принадлежит всем вам. Как ваша будущая королева, в это тяжёлое для всех нас время, я вступлю на престол с недрогнувшим сердцем. Обещаю: моя жизнь станет бесконечной войной за ваше будущее, за возрождение Либра! И в этой войне у меня будет лишь один лозунг — вера в мой народ!
Она протянула руки, обнимая площадь, все захлопали и зашумели, переговариваясь.
— А как же кровопийца? Смерть королю! — снова завопили сбоку.
— Судьбу короля будет решать только тот, кто имеет на это право! — сурово отрезала она. — Последний зверь!
Все снова стихли. Внутренне морщась, Веля набрала побольше воздуха в грудь.
— Если вы поможете мне создать такой Трейнт, чтобы наши потомки нами гордились! Чтобы это время и эти люди были воспеты в легендах! Если мы сквозь трудности пойдём вперёд и не будем сдаваться, тогда наша воля, — она сжала обе руки в кулаки и потрясла ими, — создаст новое лицо нашего мира, вместо прежнего, смытого гневом стихий. Прекрасное лицо! С нами зверь!
— Да здравствует королева Авелин!
— Слава зверю рода!
— С его помощью мы сможем всё! Вы — сможете всё! Моя вера в вас непоколебима! — крикнула она и, наконец, зашлась в приступе кашля, потонувшем в шквале аплодисментов.
Ей помогли слезть с помоста, люди подходили, трогали её платье, целовали руки, всем хотелось прикоснуться к хозяйке последнего зверя, Мадора и её девицы едва сдерживали наплыв подданных, чтобы не случилось давки и Велю не помяли.
На помост тем временем, кряхтя, вылез отцовский советник, очевидно, самовольно покинувший пост:
— Люди добрые! — крикнул он своим резким голосом, — У заднего входа во дворец сейчас будет раздаваться пища всем нуждающимся! Все гости… все новые жители Трейнта будут размещены в ближайшее время, кто нуждается в жилье — записывайтесь у писца!
Он ткнул пальцем в сторону неизвестно где выловленного Фрада, ещё более худого и задёрганного, чем обычно. Тот ошеломлённо стоял, будто в спасательный круг вцепившись в толстый фолиант, но вдруг надулся и закричал тонким голосом:
— Подходите в порядке очереди!
Это была ошибка, вокруг него немедленно образовалась толпа и поднялся гвалт.
Рассерженная Веля подошла к помосту.
— Какого дьявола? — нервно спросила она у старика, — Вы оставили зверя?!
— Он меня прогнал, — пожал плечами тот, — помогать вашему высочеству.
— Пол проснулся?!
— Так на террасе и сидит, но сердится и всех отослал…
Она посмотрела вверх — сфера была на месте, огромный скат парил у неё над головой, его плоское тело волнообразно колыхалось. Над ним мелькнула стайка ярких рыбок, следом проплыла — чёрная, как месть, огромная, как долг, неторопливая, как помощь — кистепёрая. «И рыбы теперь не половить, — не к месту подумала она, — какая часть дохода у людей пропала…»
Она подобрала юбку и поспешно отправилась назад,
во дворец.
Глава 23. Послелунье
От этих каменных систем в распухших головах,
теоретических пророков, напечатанных богов,
от всей сверкающей звенящей и пылающей хуйни
— домой!
Янка
Он сидел в той же позе, поджав под себя ноги, только на руки ещё опёрся, а шлем рядом лежал. Веля с осторожностью, даже со страхом, приблизилась.
— Привет, Пол, — сказала она.
Он не ответил. Сидел и смотрел, как в небе, будто огромный дирижабль, проплывает исполинских размеров ящер, чёрный, с белыми пятнами и белым брюхом, похожий на внебрачное дитя касатки и варана.
— Привет, Тим, — Веля решила попробовать по-другому.
— У меня нет имени, даже номера нет, как хочешь, так и называй, — скучным тоном произнёс он. — Пусть будет Пол, Тимом я сам обозвался, для достоверности образа.
— Отличный вышел образ, — осторожно произнесла Веля. — Мне так очень понравился, ну ты знаешь.
— Я думал, ты догадаешься, — пожал плечами он. — хотя бы потому, что слишком много общих точек пересечения было.
— Извини.