Страница 2 из 18
Интересен эпизод из жизни отца Григория с уполномоченным, когда тот, как бес, поучает священника: «Что Вы все никак не успокоитесь? Отслужили полтора-два часа – и ловите себе целый день рыбку на берегу. Вот и святой ваш, Симеон Верхотурский, тоже ведь любил так время проводить» (конечно, уполномоченный не может знать о внутренней жизни отца Григория, но его пастырская забота о пасомых хорошо ему известна).
Мы все понимаем, что время – это, как говорится, деньги вечности. На время, данное нам на земле, мы должны приобрести вечность. И «за всякое слово праздное (то есть, за всякое праздное мгновение своей жизни) даст человек ответ в день суда». Мы должны жить «искупующе время, яко дни лукави суть». Но кто может вынести такое напряжение? Игумен Никон (Воробьев) говорит, чтобы мы хоть раз в час, кто сколько может вместить, вспоминали по-настоящему о Боге. Но кто может достигнуть такой отдачи всей своей жизни, всего себя («отдай кровь и приими Дух»), чтобы до капли крови, до биения сердца, с дыханием своим соединяя имя Иисусово, как говорят святые отцы, жить всю свою жизнь.
В этом необычном «часовом богословии» отца Григория присутствует, на самом деле, древняя духовная традиция, которую можно проследить в современном богослужении: в первый, третий, шестой и девятый часы дня монахи должны были читать установленные для этого времени молитвы. При этом надо иметь в виду, что каждый час имеет свой глубокий смысл, связанный с тайной нашего спасения. И отец Григорий выделяет «ответственные моменты священника: при совершении исповеди, при личном причащении и потреблении Святых Даров, при даче святого Креста». Весь ежечасный молитвенный подвиг нужен отцу Григорию прежде всего для того, чтобы достойно совершать свое священническое служение. Он прежде всего – священник, стоящий перед Престолом Божиим спиной к пастве. Он молится Богу, чтобы благодать сошла к нам с Небес, он приносит жертвенное приношение, будучи сам жертвой. Он весь устремлен к Богу, он должен достигнуть единства с Богом. И только тогда, когда Божественная благодать касается его в этом таинстве, он может повернуться лицом к народу, чтобы передать людям то, что он получил от Бога. Иначе ему нечего будет сказать людям и ему некуда будет их вести. И вообще, как он без этого сможет смотреть им в лицо?
И затем он должен видеть людей, к которым повернулся лицом, и заботиться о том, чтобы они были готовы к принятию того, что Бог вручил ему – да не в суд или во осуждение кто-нибудь из них примет дар Господень.
От священника не требуется, чтобы он был обаятельный собеседник, и еще менее— чтобы он был блестящим оратором или специалистом в какой бы то ни было области. Потому что таких людей можно найти в другом месте. От священника ждут то, что только один священник может дать – Тело Христово, ломимое во оставление наших грехов, и любовь, которая придает смысл всем человеческим страданиям и самой смерти. И пусть он вопиет об этом. Всею своею жизнью, до последнего отданной Христу.
Нам нужны пророки любви, насущно, неотложно. Церковь должна исцелить вдову и сироту, миллионы вдов и сирот, чтобы они поверили в спасение, совершенное распятым и воскресшим Христом. Неужели все священники так заняты, что не могут прийти на помощь душам, которым угрожает гибель! Среди холода апокалиптической зимы мы нуждаемся в отцах, которые нас любят. Требуются духовные учителя. Нам нужны свидетели, которые живут Словом и которые питаются от Источника жизни. Наша Церковь должна быть Церковью священников, любящих Христа и овец Его больше своей жизни.
Еще нет гонений открытых, как в 20-е и 30-е годы. Но духовная атмосфера не отличается, как может показаться кому-то,– мы переживаем не расцвет, а худшее, чем то, что было. Те же наследники безбожной эпохи у власти, то же неверие, тот же дух мира сего господствует в умах и сердцах большинства людей. Религия внешне свободна, но это то, что не волнует общество в целом и рассматривается новым поколением как то, что не имеет особенного смысла и значения в его жизни. Имя Христово можно свободно произносить, но, в отличие от коммунистических лет, оно, как на Западе, все больше ассоциируется с религией мертвой обрядности или, в лучшем случае, является способом выживания среди нынешних бед.
Но среди нынешних бед наш народ – как спелая жатва, которая ждет быть собранной для Христа. Но где достойные жатели? Будьте жателями! – говорит, обращаясь к сопастырям подвигом своей жизни, отец Григорий и множество безвестных священников, отдавших свою жизнь для служения Богу и людям. Будьте пастырями и, прежде всего, молитесь Богу, да пошлет Он нашему народу истинных делателей на жатву Свою. Нет сомнения, что если бы все священники шли этим путем, то духовное лицо нашей страны сразу бы преобразилось.
Жизнь и эти заметки отца Григория помогают нам воспринять серьезно православную веру, которая, порой, слишком легко нам дается – чтобы мы обрели начало подлинного христианства, в котором наше Отечество, весь мир столь отчаянно нуждаются сегодня.
Протоиерей Александр Шаргунов,
преподаватель Московских Духовных Академии и Семинарии,
настоятель храма святителя Николая в Пыжах.
Ноябрь 1999 года
Воспоминания об отце Григории и матушке Нине
(собрано за период с 1997 по 2005 годы)
Вспоминает Рублева Лидия Николаевна
Протоиерея Григория и матушку Нину Сергеевну Пономаревых я знала последние три с половиной года их жизни. Это были необыкновенные, удивительные люди. Люди очень высокой нравственности, большой доброты и святой, нелицемерной, христианской любви к людям. В них было христианское смирение, сочетавшееся с огромной силой духа. Вся их жизнь была подвигом.
Для меня отец Григорий и матушка Нина Сергеевна – как две звезды, которые уже далеко от нас, но тепло от них все еще продолжает согревать душу.
Моя встреча с протоиереем Григорием и матушкой Ниной Сергеевной – это знак милости Божией ко мне. Впервые к их маленькому деревянному домику по улице Серафимовича в поселке Смолино я с большим волнением и трепетом подошла в 1994 году. В то время я очень нуждалась в советах мудрого человека, и, кроме того, у меня было много вопросов на духовные темы. Чтобы не забыть свои вопросы, перед тем, как пойти к батюшке, я записала их.
Калитку мне открыл отец Григорий. Как приветливо и доброжелательно встретил он меня!
– Отец Григорий, я к Вам за советом.
Батюшка пригласил меня в дом. В домике уютно и тепло, везде чисто и прибрано, но одновременно в доме – скромность, граничащая с бедностью. Чувствуется, что хозяева его возлюбили нищету Христову.
Отец Григорий поинтересовался моей работой, квартирными условиями, религиозным настроем, спросил, есть ли у меня духовная литература; ненавязчиво дал мне некоторые духовные советы, например, ежедневно читать Святое Евангелие и Псалтирь.
– Есть такое ежедневное молитвенное правило: пятьсот молитв Иисусовых —«Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного» – и 150 молитв Богородичных: «Богородице Дево, радуйся…», – сказал батюшка. – Все за один раз выполнить трудно, поэтому правило делят на пять частей: 100 молитв Иисусовых и 30 «Богородице Дево…» и читают в течение дня. Счет молитв можно вести на пальцах.
Как я благодарна была позднее отцу Григорию за совет! Это молитвенное правило очень помогло мне в моей суетной жизни. Вокруг злость и лукавство, а с Иисусовой молитвой на душе мирно и спокойно.
При первом же моем обращении отец Григорий поинтересовался, ездила ли я по святым местам, и куда. Посоветовал побывать в Верхотурье, помолиться Симеону праведному. А затем в тихой, неторопливой, немногословной беседе, к моему удивлению, батюшка стал отвечать мне на мои вопросы, которые я приготовила заранее, хотя я их ему еще не задавала. Ответ предварял вопрос. Через некоторое время я подумала: «Наверное, своим посещением я утомила батюшку, а вопросов еще много». Но на мою мысль отец Григорий ответил: