Страница 5 из 26
– И почему я тогда отругал Джиту?! – не умолчал опять Мохан.
Кажется, это вздохнул старший из музыкантов.
А Садхир сочувственно спросил:
– А почему вы тогда поссорились?
– Да из-за ерунды! – кажется, чувствительный юноша там расплакался. – Но тогда мне это казалось важным. Я ж не знал, что через несколько дней её убьют – и я больше никогда её не увижу! – всхлипнул. – Я даже не хотел помириться с нею! Так и не помирился…
– Странно, что ты столько лет об этом молчал, – голос старшего брата звучал как-то непривычно серьёзно.
Неужели, вид у Мохана, которого вдруг некстати замучила совесть в ночном лесу, такой ужасный, что даже старший брат ему вдруг посочувствовал?
– Ну, просто… просто… – голос бинкара задрожал. – Просто мне было стыдно. Очень стыдно. Что я так и не попросил у неё прощения за мои слова грубые. Что вы об этом узнаете.
– Так и не говорил бы! – проворчал Поллав.
– А вдруг я умру этой ночью? Вдруг меня тигры этой ночью сожрут, а я так ничего и не расскажу? В конце концов, нападения тех разбойников мы вообще не ждали. Никто не ждал!
Чуть помолчав, старший брат добавил мрачно:
– Вот при жене бы заткнулся! Ты уже не ребёнок. Уже мужчина замужний, – чуть помедлив, сказал насмешливо: – Почти.
И от его усмешки мне стало не по себе. Мне тоже грозило это почти. Скоро. Если живыми выберемся. Хотя то, что они старательно меня защищают, немного смягчало моё сердце. Но я всё равно боялась первой ночи. Тем более, ночи с Поллавом. А Поллав никому не хотел уступать своего. И они уже заранее договорились меж собою, как меня делить будут.
Или, всё-таки, не говорить? Ведь они и сами кого-то опасаются, раз достали свои кинжалы, двое вооружённые идут. Всё-таки, лучше, что мужья мои вооружённые. Мне и правда так поспокойнее. Тем более, они мужчины. Трое молодых, здоровых, крепких мужчин. И вот, меня спрятали, вооружились. Я под их защитой. Мне страшно, что мы заблудились ночью, но всё-таки я под их защитой. И даже троих. В чём-то спокойнее быть женою троих.
А они всё шли, шли через темноту. И, кажется, всё ещё не поняли, где оказались.
Мне то хищник вспоминался, который убил моего отца, то вдруг вспомнилось знакомство с двумя асурами. Сны про нагов и богов. Если асуры существуют, то существуют и остальные. И не врут про обитателей других миров. И кто тогда может ночью на нас в лесу кинуться?..
И сердце замерло от ужаса.
А если отца моего убил не тигр? Если отца моего убил демон?.. Вот ведь, отец старосты твердил что-то о ракшасах. Говорил, что ракшасы пришли за нами. И… он мог увидеть кого-то из демонов?..
– И зачем я наговорил ей столько всего? – сказал вдруг горестно Мохан. – Так и не могу себя простить за то!
Кажется, в эту ночь его пробрало на откровения. Боль младшего из мужей, поругавшегося с сестрой незадолго до гибели её и всей родни, сегодня вырвалась наружу. И бедный Мохан всё не мог ни успокоиться, ни замолчать. И даже Поллав его слушал, давая высказаться.
Бинкар всё говорил и говорил, рассказывая, как они вместе играли. Как она его спасала, когда он тонул. Додумалась оторвать край юбки – и бросить кусок ткани ему. Потом и взрослые прибежали на её крики, когда он уже лежал на берегу, замученный, но счастливый. Живой.
Эти и многие детали Мохан вспоминал ярко. И рассказывал о них пылко. С отчаянием. Он так и не смог примириться с ней.
– Но отчего вы всё-таки поссорились? – осторожно спросил средний брат, когда юноша примолк и снова стал всхлипывать.
– Да это… – младший муж всхлипнул. – Из-за мальчишки. Оборванца. Он пару дней шёл за нами, следил за всеми. Я пару раз его видел – то между кустами выглядывающего, то вечером смотрящего на нас с высокой-высокой ветки дерева. Грязный, исцарапанный, волосы спутанные. И бусы какие-то странные, грязью облепленные. Или кровью подсохшей? И взгляд у него был жуткий. Цепкий такой… внимательный… – Мохан шумно выдохнул. – Как у мелкого хищника. Я ещё тогда гадал растерянно: он демон или из неприкасаемых? Но он так и не рискнул приблизиться ни к кому из труппы. Просто следил за нами. Я как будто чувствовал его присутствие. Или… или запах крови из его гноящихся ран?.. Кажется, он был ранен…
Бинкар столько всего помнит! А ведь он тогда был маленький! Хотя я так и не поняла, сколько лет ему тогда было.
– Джита заговорила с ним? – вдруг спросил Поллав.
Но гнева не звучало в его голосе. Только грусть.
– Да, она заговорила с ним.
– Она могла, – добавил старший брат, вздохнув. – У Джиты было доброе сердце.
– Она ещё ему мой ладду отдала! – обиженно сказал юноша. – Тот, который мне отец подарил за то, что я выучил сложную мелодию!
– Ну уж и сложную, – фыркнул старший брат.
– Для меня она была сложной! – возмутился младший.
– Тиграм это расскажешь. В животе, – насмешливо предложил Поллав. – Им это будет очень важно. Сожрать такого талантливого бинкара! Молодого! Да все тигры Бхарат от зависти сдохнут!
Садхир кашлянул. Кажется, напоминая им обо мне. Намекая, что я не рада слышать их рассуждения о тиграх, с которыми мы можем встретиться. Да ладно тигры! Я ещё больше боялась ракшасов. Ведь вдруг и вправду отца моего убил демон?.. Говорят, ракшасы страшно кровожадные. Детей едят. Выпивают молоко из грудей кормящих матерей. Брр…
– И вообще, это был последний ладду, которым меня наградил отец! – всхлипнул юноша.
Порою он слишком чувствительный. Но, может, просто потому, что очень молодой?.. Братья-то его посерьёзнее.
И я, замерев, выжидала, что они там ещё скажут. Да и… ужасно было вот так плыть над землёй, в темноте, под свёртками, неизвестно куда. А болтовня Мохана как-то меня отвлекала от страхов и мыслей о тиграх и демонах, которые могут обитать в лесу. Идти-то всё равно куда-то надо. Но… но, впрочем, мысли у меня всё равно были невесёлые. Мне было очень жаль Мохана, который так ужасно поссорился с сестрой, которую, очевидно, очень любил. И который носил эту боль от ссоры и вину в своём сердце несколько лет. Каково ему, такому говорливому, было об этом молчать?!
– Предпоследний ладду, – вдруг сказал Садхир, кажется, приблизившись к телеге.
– Но отец больше не давал…
– Мой отец…
– Что там?! – вдруг спросил напугано Поллав.
И я сжалась испуганно. А мужья замолчали, вглядываясь в темноту. Сердце моё бешено билось. Тигр там или демон?..
Но, кажется, обошлось. На этот раз обошлось.
– Зверь какой-то прошмыгнул, – проворчал старший муж. – Мелкий. Так напугал!
И, сколько-то на месте постояв, они двинулись дальше. И опять меня потащили заваленную, в неизвестность. До чего же мерзко так плыть куда-то головой вперёд! Куда приятнее было идти своими ногами, чем когда меня куда-то волочат! Но, всё же, я должна быть благодарна главе семьи, который мало того, что телегу перегруженную тащит, так ещё и со мной.
– Отец хотел дать тебе ещё один ладду, – тихо сказал вдруг Садхир.
– Правда?! – вскричал брат младший радостно.
– Ты ж почти новую мелодию доучил. И так быстро!
Кажется, средний из музыкантов сейчас улыбался младшему, такому оживлённому. И прибавил, чтобы как-то смягчить его сердце и отвлечь от мучительных мыслей:
– Может, и два бы ладду дал. Или больше. Ты очень старался в те дни. Помнишь, даже другим детям тебя в пример ставили?
– Да, было дело… – мечтательно поддакнул бинкар.
И опять они куда-то шли. Кажется, мудрый Садхир шёл впереди. Найдёт он выход или не найдёт? Если бы он и вправду был удачлив, поскольку накопил благочестия, это было бы замечательно. Но, впрочем, Садхир и без того принёс мне удачу: он кинулся в Гангу за Ишой, в ненастье. А ещё именно из-за него отшельник Манджу решил позаботиться о моей сестре. Потому что Садир когда-то его спас и выходил. Как бы там ни было, средний муж уже очень много сделал для меня. Вот, подарил нарядные дупатты мне и сестре в день встречи. Назвал Ишу своей сестрою. Сказал, что я не столь и страшно поступила, перевязав рану Ванаде дупаттой. По крайней мере, Садхир этот мой поступок преступлением и адхармой не считал. Почему-то от этих мыслей у меня спокойно стало на сердце.