Птичий коллапс

  - По-моему это ты мне должен сначала сказать.

  - Почему? - спросил Максим.

  Вопрос поставил Александра в тупик. Он ничего не мог придумать, а Максим, видно, просто был не в духе, так что Александр повернулся и пошёл в участок.

  - Вернись! - Закричал Максим ему вслед. - Мне нужно добавить к нашему разговору кое-что очень значимое.

  Это звучало заманчиво и Александр вернулся.

  - Держи себя в руках! - сказал Максим.

  - Это всё? - спросил Александр, стараясь не сердиться.

  - Нет, - отвечал Максим.

  Александр решил подождать, всё равно рабочий день ещё не начался и делать ему было нечего, а вдруг Максим скажет что-нибудь стоящее? Сначала тот долго сосал кальян, но наконец вынул аппарат изо рта и сказал:

  - Значит, по-твоему, ты изменился?

  - Да, сударь, - отвечал Александр, - и это очень грустно. То я кажусь себе одного роста, то другого и ничего не помню.

  - Ничего не помнишь? - спросил Максим.

  - Ничего! - сказал с тоской Александр. - Я пробовал прочитать "451? по Фаренгейту" Рея Бредбери и в результате попытался пересказать и получилось что-то совершенно иное.

  - Попробуй Пушкина А.С. "Евгений Онегин", - предложил Максим. - Это моё любимое стихотворение.

  И, не дожидаясь, пока Александр начнёт, Максим стал читать сам:

  Не мысля гордый свет забавить,

  Вниманье дружбы возлюбя,

  Хотел бы я тебе представить

  Залог достойнее тебя...

  - Как там дальше? - спросил Максим.

  - Не знаю, - отвечал грустно Александр. - Я тоже помню только начало.

  - Что ж, читай сначала, - сказал Максим. - Хорошие стихи всегда приятно послушать.

  Люди начали возмущаться, что они стоят и говорят о поэзии рядом с трупом, но Александр сложил руки и начал:

  Не мысля гордый свет забавить,

  Вниманье дружбы возлюбя,

  Хотел бы я тебе представить

  Залог достойнее тебя,

  Достойнее души ярко-красной,

  Святой исполненной мечты,

  Поэзии живой и небезопасной,

  Высоких дум и простоты;

  Но так и быть - рукой напрасной

  Прими собранье пестрых глав,

  Холостых, скупых,

  Простонародных, идеальных,

  Небрежный плод моих забав,

  Бессонниц, легких вдохновений,

  Незрелых и увядших лет,

  Ума холодных наблюдений

  И сердца горестных замет.

  - Все неверно, - сказал Максим.

  - Да, не совсем верно, - робко согласился Александр. - Некоторые слова не те.

  - Все не так, от самого начала и до самого конца, - строго проговорил Максим.

  Наступило молчание.

  - А какого роста ты хочешь быть? - спросил наконец Максим.

  - Ах, все равно, - быстро сказал Александр. - Только, знаете, так неприятно всё время меняться и быть разным...

  - Не знаю, - отрезал Максим.

  Александр молчал: никогда в жизни ему столько не перечили, и он чувствовал, что теряет терпение.

  - А теперь ты доволен? - спросил Максим.

  - Если вы не возражаете, сударь, - отвечал Александр, - мне бы хотелось хоть капельку подрасти. 179 - такой ужасный рост!

  - Это прекрасный рост! - сердито закричал Максим и выпрямился во всю длину. (Он был ровно 179 см.)

  - Но я не чувствую себя комфортно с этим ростом! - жалобно протянул бедный Александр. А про себя подумал: "До чего ж они тут все обидчивые в этом городе!"

  Александр переехал в этот город всего лишь месяц назад.

  - Со временем привыкнешь, - возразил Максим, сунул кальян в рот и пустил дым в воздух.

  Александр терпеливо ждал, пока Максим не соблаговолит снова обратить на него внимание. Оба отошли от трупа. Минуты через две Максим вынул кальян изо рта, зевнул раз другой и потянулся. Потом он развернулся в сторону участка, бросив Александру на прощанье:

  - Его голову откусили с одной стороны, так что кто это останется загадкой!

  "С одной стороны чего? - подумал Александр. - Откусили?"