Воробей

— Да, — я замерла, наши губы разъединились.

— Черт возьми, — выдохнул он мне в рот.

Он сердито стянул с себя пиджак и откинулся назад. Разочарование обрушилось на меня от потери его прикосновения. Его тело было скульптурным, сильным, чертовски совершенным. И какая-то часть меня, жаждущая приключений, хотела знать, о чем много лет назад говорила девушка в коридоре, когда сказала, что он трахался как животное.

— Извини, — сказала я, моя грудь поднималась и опускалась в ритме бьющегося сердца.

— Иди на хуй, — он поднялся с дивана, запустив пальцы в свои волосы.

— Эй, — мягко возразила я, следя за его движением сквозь ресницы. — Я новичок во всем этом.

— Спэроу… — усмехнулся он, медленно качая головой, как будто я глупый ребенок.

Он называл меня только рыжиком, и мое имя звучало как проклятие, сорвавшееся с его губ.

— Это не школьные годы. Мне не нужны твои влажные, нерешительные поцелуи.

Я кинулась за ним. Как он смеет так со мной разговаривать?!

— Это не я настояла на том, чтобы мы поженились. Так что побереги свои высказывания, Мистер я-заслуживаю-всего-чего-хочу.

— Дело не в том, что ты сделала, а в том, что они сделали с нами, Мисс Чертова зануда, — он развязал галстук и бросил его на диван. — Всё. Хватит. Ты можешь снова притвориться, что спишь.

Он что, издевается надо мной?

— Кто они? — взревела я. — Что они с нами сделали? Кто-то заставил тебя сделать что-то против твоей воли? Ты не можешь просто, блять, сказать это и потом притвориться, что ничего не случилось, — я ходила за ним по комнате, пытаясь заставить его посмотреть мне в глаза.

Мысль о том, что Трой оказался в такой же клетке, как и я, никогда раньше не приходила мне в голову. Но это имело смысл.

В этом было много смысла.

Он посмотрел на меня, и выражение его лица сменилось с яростного на обычное, холодное и отсутствующее.

— Не смеши меня, — он повернулся ко мне спиной и налил себе еще виски. — Я никогда не сделаю ничего против своей воли. Жениться на тебе — был мой выбор.

— Вранье, — я горько улыбнулась, понимая, что задела его за живое.

Он был так же скован, как и я. Что-то свело нас вместе, и это была не любовь. И похотью тоже не пахло.

— Ты так же несчастен, как и я.

В комнате воцарилась короткая тишина, пока он потягивал свой напиток, проводя пальцами по аккуратному ряду дорогих бутылок виски в баре.

— Ты, наверное, не помнишь, рыжик, но когда ты была маленькой, ты каждое воскресенье сидела в церкви передо мной. Твой отец обычно засыпал на твоем маленьком плече, потому что был пьян, но ты гладила его седые волосы, как любящая дочь, и помогала ему потом идти домой. Ты всегда обнимала всех детей своего возраста и младше. Ты даже пекла гребаные кексы, когда у кого-то был день рождения. Ты была пиздец какой доброй, несмотря на твое дерьмовое воспитание, отсутствие матери и пьяного отца. И ты не бросила школу, не принимала наркотики, не стала распутной байкершей. Ты закончила среднюю школу, надрывалась в дерьмовой забегаловке и ходила на вечерние курсы, чтобы стать шеф-поваром.

— Ты… — он повернулся, тыча обвиняющим пальцем мне в грудь той рукой, которая все еще держала стакан виски. — Ты хорошая, чертовски хорошая. И всякий раз, когда я смотрел на тебя—издалека, конечно, потому что моя семья не связывалась с твоим отцом, — я думал, что однажды у моих детей будет такая мать. Мать, чья доброта передалась бы им, потому что их отец плохой. Пиздец какой плохой.

Я была потрясена, смущена, а под всем этим, возможно, даже тронута. Я теребила свои волосы.

— Ты что-то обо мне знаешь? Я даже не думала-

— Что я тебя заметил? Я не тот парень, который дарит цветы и шоколад, — он расстегнул воротник, и мой взгляд упал вниз, на кусочек кожи, который он обнажил. — Тебе лучше привыкнуть к этому, иначе тебя ждет жалкая жизнь. Так какого хрена тебе надо, Спэроу? Почему ты меня ждала? Ясно же, не для того, чтобы спросить, как прошел мой день или чем я зарабатываю на жизнь.

Я прикусила нижнюю губу и потерла затылок. Почему-то мне казалось трудным просить его об одолжении, когда он показал мне проблеск честности. Даже если эта услуга была всего лишь просьбой отпустить меня из дома, чтобы я работала в его ресторане, ведь он согласился в день нашей свадьбы, что я буду работать.

Я заставила себя улыбнуться, несмотря на нетерпеливое желание вырваться на свободу.

— Это может подождать. Мы можем поговорить об этом завтра? У тебя явно был дерьмовый день, а сейчас три часа ночи и… Не знаю, может быть, при свете дня мы сможем общаться как двое взрослых, а не как собаки в жару.

Проходя мимо меня, он коснулся моего плеча, не удостоив даже второго взгляда.

— Пойди купи себе завтра что-нибудь поприличнее. Я приглашу тебя на ужин, и мы сможем обсудить все, что ты имеешь в виду. И, Спэроу, я не очень хороший парень, — он подчеркнул каждое слово. — Так что, если ты ищешь одолжений, тебе лучше начать отвечать взаимностью. Веди себя как чертова жена, а не как заключенная. О, и еще несколько дней твоих волшебных месячных, и я отправлю тебя на обследование в больницу. Не хочу, чтобы ты истекла кровью, ага?

С этими словами он исчез на лестнице, оставив меня.

Господи помилуй. Что за человек.

========== Four ==========

Комментарий к Four

* Каталина - сокращенно Кэт

* Эбрахам - сокр. Эйб (отец Спэроу)

Трой

Приглашение на ужин было необдуманным. Сводить ее на свидание? Или что, черт возьми, это значит?

Я придумал историю о церкви. Я не следил за ней. На самом деле, я изо всех сил старался притвориться, что ее не существует, подавляя мысль о том, что однажды эта маленькая девочка станет моей женой. Даже когда ее подружки, хихикая, подкрадывались ко мне после мессы, она стояла рядом и застенчиво смотрела на меня. Уже тогда я знал, что Спэроу Рэйнс не для меня. Ее тихое поведение кричало о чем-то, чего я не хотел слышать. Я знал, что ее мать бросила их, а отец был алкоголиком, в общем жизнь кормила ее дерьмом со всех сторон. Но она мне никогда не нравилась.

Так что, по правде говоря, чувства, которые я испытывал к Спэроу Рэйнс, были такими же, как и к любой другой девушке, кроме той суки, которая разбила мне сердце.

Я отлил и принял душ, позволяя воде смыть остатки дерьмового дня и не думая о том, будет ли она спать сегодня со мной в одной кровати.

Единственная причина, по которой я дал ей ложную надежду, что у нас есть какая-то общая история, заключалась в том, что я хотел заткнуть ей рот. Она выбесила меня словами «давай-поговорим-об-этом», и это напомнило мне о глупых девушках, которые пытались достучаться до меня на протяжении многих лет.

Признаюсь, я был немного заинтригован, когда она вышла из ванной в ночь нашей свадьбы. Я видел носки на ее ногах, ее легкую хромоту, когда она вошла в комнату, как мышь с занозой в лапе. Она намеренно причинила себе боль, чтобы выиграть время. Она предпочла боль унижению. Дочь пьяницы, отпрыск сбежавшей матери, обладала гордостью и умом.

Я не должен был удивляться этому, но она меня удивила.

Как выяснилось в тот вечер, Спэроу была единственной девушкой из нашего района, которая не теряла голову и не пускала слюни на любого богатого мужчину в костюме.

Еще до того, как она вышла из ванной, истекая кровью, я знал, что она не из тех девушек, которые готовы раздвинуть для меня ноги при первой возможности. Она, наверное, думала, что я ее изнасилую. Что она просто будет лежать как мертвое тело. Что мы оба возненавидим эту ситуацию—и друг друга, —но если мне повезет, я сумею обрюхатить ее и надеяться, что это заткнет ей рот на следующие девять месяцев.

Но этого не произошло. Спэроу Рэйнс навредила самой себе, и я был заинтригован. Настолько, что я попытался проверить ее границы, напугать ее. Немного поиграть с ней.

Когда я попробовал ее кровь, зная, что это точно не месячные, я посмотрел на ее лицо, ожидая реакции. Она выглядела потрясенной, но сдерживала слезы. И под этим страданием… Ей пиздец как понравилось. У нее была маленькая темная душа, как и у меня.