Воробей

Я тихо застонала и с трудом подавила желание прижаться к нему.

Его губы прошлись ох-так-быстро по моему запястью, его слова были остры как бритва, но его голос удивительно сладок.

— Почему бы тебе не взглянуть на то, что ты сделала? — настаивал он, глядя на свое нижнее белье.

Мой пульс участился, глаза медленно спустились к его паху. Слабый след розовой крови запятнал его белые боксеры, разбавленные моей влажностью на его выпуклости. Я ненавидела его за то, что он показал мне это. Я ненавидела себя за то, что сделала это с ним.

— Я не хочу заниматься с тобой сексом, Бреннан. Не сейчас. Наверное, никогда, — но даже когда я произнесла эти слова, я знала, что они были ложью. Черт возьми, он, вероятно, тоже это знал.

И в то же время я так сильно ненавидела его за то, что он обжигал мою кожу, заставлял мои кости болеть от ярости.

— Спэроу Бреннан… — он ощутил это имя на языке и одобрительно прищелкнул языком. — Однажды я выебу тебя до такой степени, что на следующий день ты уже не сможешь ходить.

Однажды… Мой мозг обработал информацию. Но не сегодня, придурок.

— И ты это знаешь. И я это знаю, — продолжил он. — Оба мы знаем, что ты уже моя. Запомни… — он протянул руку и нежно погладил меня по виску. Дрожь пробежала по моему позвоночнику.

— Моё тело… — его рука скользнула вниз к моей груди, нащупав мою правую грудь и обхватив мой возбужденный сосок большим пальцем. Я откинула голову назад, позволяя ему прикоснуться ко мне.

— Душа… — он продолжал спускаться вниз к моему животу, под футболку, его пальцы касались каждого дюйма моей плоти.

— Сердце… — его рука скользнула обратно к моей левой груди, где он остановился на секунду, издав саркастический смешок. — Ну, сердце ты можешь оставить себе.

Затем, без предупреждения, он одним быстрым движением перевернул нас обоих. Теперь он был сверху, а я извивалась под ним, живот к животу. Его вес давил на мой таз, и прежде чем я смогла собрать все свое мужество и мозговые клетки, чтобы дать ему отпор, он уперся в меня своей выпуклостью, и ничто не разделяло нас, кроме дурацкой ткани его нижнего белья.

Внутри меня поднялся жар. Я втянула воздух, яростно кусая губы, чтобы подавить стон.

— Мне остановиться? — спросил он, обхватив меня руками и продолжая тереть.

— Д-да, — мой слабый голос запнулся. Я правда хотела, чтобы он остановился… да?

Он сделал паузу, но его улыбка становилась все шире и больше похожей на акулью. Он наклонил голову, скатился с меня. Он заговорил мне в рот, его губы склонились над моими, но не целовали.

— Когда-нибудь я добьюсь, чтобы нас вышвырнули из этого дома, потому-что ты будешь выкрикивать мое имя так громко, что услышат все.

Я нахмурилась, глядя на него.

— Я сомневаюсь, что кто-то вышвырнет тебя из дома, учитывая твою репутацию.

Трой откинул голову назад и расхохотался от всего сердца, радостно. Ему очень понравилось мое замечание. Любил, когда его боялись.

— Это действительно так, — его рука переместилась к моему горлу, палец прочертил невидимую линию. — Знаешь что, Спэроу? Может быть, мы все-таки сыграем вместе. Есть какая-то забава, скрывающаяся под твоими слоями добра.

У меня было такое чувство, что под его слоями тьмы нет ничего интересного, но я промолчала.

========== Three ==========

Спэроу

Пять дней спустя

Один день поглощал другой, время слипалось, как страницы в новой, не открытой книге. А я? У меня заканчивались возможности развлечься сквозь эти удушливые стены пентхауса Троя Бреннана.

Когда он заточил меня в тюрьму на десять дней до нашей свадьбы, он только один раз посетил свою со вкусом обставленную, похожую на клинику квартиру, и всего лишь сказал, что я буду его женой. Тогда я гадала, хочет ли он напугать меня или дать мне время смириться с новым порядком. Теперь я точно знала, что его отсутствие не имеет никакого отношения ко мне, а только к его работе.

Он приходил домой каждый вечер, я притворялась спящей, и от него несло алкоголем, чужими духами и кисло-сладким запахом мужского пота. Он рано уходил на работу, поэтому, когда я просыпалась, его половина матраса всегда была холодной и пустой.

Он больше не пытался прикоснуться ко мне. Черт, он даже не пытался завязать разговор. И по большей части я была довольна этим.

Я уходила из пентхауса только для утренних пробежек и вечерних кулинарных занятий. Я дважды навещала папу, готовя и убирая дома, а Коннор следил за каждым моим шагом, как щенок. Я не пустила его в квартиру отца, поэтому он сидел за дверью, на кухонном стуле, который я вытащила в коридор, терпеливо ждал, жуя табак, зажатый в зубах.

Любая моя попытка покинуть пентхаус поздно ночью (а попытки были, особенно первые два дня) блокировалась моим крепким, громоздким телохранителем, который выглядел как человеческий прототип холодильника. Коннор молча скрещивал руки на своем гориллоподобном торсе, шагая в мою сторону, когда я, спотыкаясь, возвращалась в квартиру, низко опустив голову.

Теперь у меня было что-то вроде комендантского часа. Я ненавидела Троя за то, что он накладывал на меня ограничения, вмешивался в мою жизнь, даже не принимая в ней участия.

Но, по крайней мере, у меня была другая компания.

У Троя есть экономка по имени Мария, маленькая, шестидесятилетняя женщина с белыми волосами и смуглой кожей, которая приходила через день, работая и на Троя, и на его мать, Андреа, в качестве домашней прислуги.

Мария плохо говорила по-английски, поэтому мы общались самым универсальным способом, который только возможен для человека — едой.

Я часами тренировалась и готовила еду. Я готовила вкусные блюда только для того, чтобы молча любоваться ими, складывать их в одноразовую посуду и сдавать в ближайший приют для бездомных. Но сначала Мария угощалась порцией и предлагала добавить каких-нибудь специй (в основном на испанском языке). Ее предложения и комплименты делали меня счастливой, ее присутствие — капля утешения в море отчаяния, в котором я тонула.

Почти через неделю после нашего фиктивного брака я вернулась в пентхаус Троя после утренней пробежки и направилась прямиком в ванную комнату на первом этаже. Его квартира была современной двухэтажной, со спальней и кабинетом наверху. Я всегда пользовалась ванной рядом с гостевой комнатой на первом этаже, потому что она была меньше. Там не было его полотенец, бритв и никаких мужских запахов.

Начиная с нашей первой «брачной» ночи, я старалась свести свои отношения с Троем к абсолютному минимуму и относилась к нему с подозрением, которое обычно приберегала для осужденных террористов.

Под подушкой у меня лежал маленький нож, которым я пользовалась на уроках кулинарии. Я добавила 911 к быстрому набору на своем телефоне. Как хорошая девочка-скаут, я всегда была готова.

Сегодня я встала на колени в ванной комнате и налила себе ванну, бросая соль. Я сняла кроссовки, штаны для йоги и промокшую рубашку в потную кучу в углу рядом с раковиной.

Потом я услышала, как хлопнула входная дверь, и мое сердце подпрыгнуло. Мария пришла.

Коннор мирно (хотя и непрофессионально) дремал на диване в кабинете Троя наверху, стараясь не отставать от меня на бегу.

Трой никогда не являлся домой так рано, и он был не из тех мужчин, к которому приходили друзья.

Это означало сигнал тревоги. Понимая, что это может быть кто-то не очень дружелюбный, я запрыгнула в халат и обыскала шкафы и ящики ванной. Маникюрные ножницы были не очень хорошим оружием, но они были маленькими и острыми, и могли выколоть глаз. По правде говоря, вооружиться ножницами в квартире гангстера было так же практично, как научиться плавать в кухонной раковине, но я хотела быть в безопасности.

С колотящимся в груди сердцем я осторожно ступила в коридор. Весь первый этаж — кухня, столовая и гостиная — функционировало как единое открытое пространство, и я утешалась тем, что не было никаких скрытых углов или темных изгибов, за которыми мог бы спрятаться нападающий. Как только я услышала тихий смех, доносящийся со стороны кухни, мои плечи расслабились.