Застывшие Навеки (ЛП)

Логически, я понимал, что это не Ханна, просто не может быть. В памяти всплыли образы того, как я руками и клыками лишил жизни свою первую пару. Даже если бы она выжила, не смогла бы оказаться здесь через столько лет. Я это понимаю, и всё же… небольшое подтверждение из тёмных волос успокаивает.

Я уже собирался уходить, чтобы составить новый план, как мельком увидеть её, когда дверь восьмого домика снова открылась. Я хватаюсь за ствол сосны, за которой прятался, и смотрю, как она выходит из хижины, снова скрытая этой проклятой корзиной. Она уже за дверью, а я так и не вижу её из-за огромной кучи конфет, целлофана и лент.

Она поворачивается спиной, открывает дверцу машины, засовывает корзину на пассажирское сиденье, а затем садится на водительское сиденье, и я восхищаюсь её фигурой и движениями. Она стройная, но в теле. Я смотрю ей вслед, а потом понимаю, что она направляется к главному дому. Моему дому. Боже, она будет там меньше чем через минуту.

Я мчусь сквозь деревья, не обращая внимания на ветви, которые царапают и рвут одежду, не волнуясь о том, что издаю шум. Я подхожу к задней двери домика и тяну, но она заперта. Похлопав себя по бокам в поисках ключей, я вспоминаю, как сегодня неосознанно выскочил из дома.

Джастина никогда не простит, если я сломаю двери, поэтому я отступаю и осматриваю окна. Наверху открыта ставня. Я присаживаюсь и прыгаю, легко приземляясь на крышу перед открытым окном. Затем вхожу внутрь и спешу вниз на главный этаж под удивлённый взгляд Малькольма.

— Добрый вечер, Малькольм. Может, сделаешь перерыв?

— В этом нет необходимости. Я только что вернулся. — Он смотрит на меня так, словно впервые видит. — С тобой всё в порядке? — спрашивает он.

— Что? — Я прослеживаю за его взглядом на свою одежду. Я выгляжу так, словно только что сражался с сосной. Иголки и ветки торчат из рубашки и джинсов. Я провожу пальцами по волосам, торчащим под странными углами из-за веток, которые я зацепил во время безумной пробежки к дому. Я выдёргиваю иглы и швыряю их на пол за стойкой. — Малькольм, сходи на перерыв.

— О… хорошо, как скажешь, Майлз. — Он уходит на кухню, оставляя меня одного за стойкой.

Когда дверь в домик открывается, я переставляю клавиатуру и мышь, складываю ручки и пытаюсь выглядеть естественно. Затем заставляю себя остановиться и смотрю, как невероятно огромная корзина, скрывающая человека, приближается к стойке. Поставив гигантскую штуковину на столешницу, Далила отступает на шаг и отворачивается так, что я вижу лишь её профиль.

— Здравствуйте! Я проживаю в восьмом домике, и мне только что доставили эту корзину, но, кажется, она предназначалась не мне. — У неё мягкий с хрипотцой голос. Густые тёмные волосы, перекинутые через одно плечо, благодаря чему видна высокая шея. Под бледной кожей проглядывает бьющаяся жилка.

Я хочу, чтобы Далила посмотрела на меня, повернулась и посмотрела мне в лицо, но, кажется, она твёрдо решила этого не делать.

Она бросает взгляд в мою сторону, быстро хлопнув тёмными ресницами под изогнутыми бровями, но так и не смотрит на меня, а отворачивается и снова направляется к двери.

«Не уходи!»

Я кричу ей ментально, а затем глубоко вдыхаю, чтобы заговорить, но меня наполняет её аромат. От Далилы Уортингтон пахнет жимолостью и сахаром. Под этими запахами я ощущаю медный привкус крови и резкий запах пота. У меня удлиняются клыки, и я закрываю рот, не в силах контролировать себя. Поднеся руку ко рту, чтобы скрыть клыки, я говорю:

— В чём проблема?

Она оборачивается, но так и не смотрит на меня.

— Там написано «Просим прощения за проблемы с домиком», но у меня их не было. И неправильно оставить это себе. — Она машет на корзину и вновь отступает к двери.

Паника сдавливает мне горло. Я должен её остановить.

— Вас зовут Далила?

— Что? — Она поворачивается ко мне и хмурится. Когда наши взгляды пересекаются, у меня немного ускоряется сердце. Я начинаю трепетать, когда понимаю, что её сердце ускорилось, как и моё. И если её сердце колотится при виде меня, то, возможно, Далила тоже что-то чувствует?

Потом я замечаю синяк у неё на щеке, и меня охватывает такая ярость, какой никогда прежде не испытывал. Я хочу подойти к ней, дотронуться до щеки и сказать, что никто никогда больше не причинит ей вреда. Хочу обнять её и защитить от всего мира. Я хочу убить человека, который её ударил.

Она замечает мой взгляд и отворачивается. В этот момент я понимаю, что не ответил.

Я затихаю, втягиваю клыки и концентрируюсь.

— Прошу прощения. Вы сказали домик номер восемь. Вы — Далила?

Она перестаёт хмуриться и поворачивается ко мне. Затем улыбается, и я чувствую, что все столетия скитаний по этой земле, вся душевная боль, одиночество и горе привели в этот момент и в это место. Всё во мне тянется к ней, будто я, наконец, вернулся домой.

Затем тихий голос в голове замечает её улыбку, измеряет напряжённость взгляда, стук в груди… и задаёт вопросы.

Знает ли она, кто я? Приехала ли с какой-то целью? Может, это действительно совпадение, или она охотница, как Ханна много лет назад?

Нож осознания прорезает мысли, прочищая от чар Далилы и заставляя отступить. Могу ли я позволить себе доверять этой женщине?

Глава 10

Далила

Ох, Господи Иисусе и все святые, что с тобой, Далила? Первый день, как уехала от Эрла, даже синяки ещё болят, а порочно мыслишь о первом же встречном парне! Когда же ты усвоишь урок?

Но остальная часть меня говорит, что во взгляде этого высокого и смуглого парня что-то есть, от чего у меня покалывает кожу. Он пожирает меня глазами. И я не могу даже пожаловаться. Мама бы так гордилась.

Он удивляет, произнося моё имя и номер домика, и я расслабляюсь. Конечно, он знал имена всех посетителей. Нужно перестать предполагать худшее в людях.

— Да, я — Далила.

Его голос подобен бархату — глубокий и богатый. Он протягивает мне руку.

— Приятно познакомиться, Далила. Меня зовут Майлз Куинн. — Моя ладонь скрывается в его большой руке, и в момент, когда мы касаемся друг друга, от ладони до пальцев ног проносится электрический разряд, от которого мурашки бегут по коже. Майлз не отпускает мою руку и продолжает говорить. — Прошу прощения за путаницу. Джастина оставила записку о проблеме в одном из домиков. Вероятно, я неправильно понял. — Он разжимает хватку, и мне кажется, что температура в комнате падает на градус.

— Майлз. — Даже его имя успокаивает. — На самом деле, это не проблема. — Мы стоим, уставившись друг на друга, и тут я понимаю, что он смотрит на мою щеку и синяк. Я инстинктивно отворачиваюсь, потому что от стыда краснею. — Ну, мне, наверное, пора возвращаться…

— Раз уж вы пришли, позвольте угостить вас бокалом чего-нибудь? — Он соблазнительно улыбается, и я поражаюсь очаровательности его улыбки. Я не могу вспомнить, когда в последний раз мужчина пытался ухаживать за мной.

Я отступаю.

— Вам не нравится, когда кому-то неудобно, да?

Он мягко и обольстительно смеётся.

— Нет, если могу помочь.

Ох, Господи. Не могу поверить в это, но я невольно улыбаюсь.

— Бокал чего-нибудь можно.

— Прошу сюда. — Он вытягивает руку, указывая идти через комнату. Я прохожу за ним к небольшому бару, встроенному в стену рядом с камином. Основное пространство занято диванами, стоящими полукругом, а пять кожаных стульев разместились у стойки бара. Я сажусь на стул, а Майлз заходит за стойку.

— Чего желаете?

— Вина.

Он пригибается за бар, а потом появляется с четырьмя бутылками — тремя разными красными и одной белой. Я показываю на бутылку Мерло.

— Отличный выбор. — Он откупоривает бутылку, наливает два бокала и один протягивает мне. Я поднимаю фужер.

— За что выпьем?

— За новые начинания? — Выгнув бровь, он поднимает бокал.

Мне нельзя доверять взрослые решения. Ясно же, я ужасно умею выбирать мужчин, но разве все должны платить за моё неумение?