Застывшие Навеки (ЛП)

Майлз двигается так быстро, что я едва его замечаю. Из-за попыток уследить за такой скоростью у меня кружится голова. Майлз сбивает Эрла с ног, сильно ударяя в спину, а затем в колено. Эрл встаёт на колени. Майлз опускается на колени позади Эрла, обхватывает его голову и запрокидывает, обнажая шею. Время, кажется, замедляется. Я недоверчиво смотрю, как Майлз открывает рот, обнажая острые белые клыки. Он впивается ими в шею Эрла.

Что-то лопается. Глубоко в разуме медсестра Далила узнаёт звук прокалываемой артерии. Эрл дёргается, беззвучно открывает и закрывает рот. Затем его тело обмякает, а глаза расширяются от страха. Я наблюдаю, как Майлз высасывает жизнь из человека, который хотел меня убить. Эрл бледнеет, почти сереет, и я за всем этим смотрю.

Я молчу, пытаясь дать разуму осознать то, что так ясно видят глаза. Затем Майлз отпускает голову Эрла на пол, и та приземляется с глухим стуком, который возвращает меня в реальность.

Вот тогда я кричу.

Глава 17

Майлз

Далила в шоке. Подбитые глаза широко открыты, она шевелит губами, словно хочет что-то сказать, но не произносит ни слова.

Я иду к ней, надеясь успокоить, желая только одного — избавить её от боли. Но она отступает, протискиваясь между камином и диваном, продолжая сжимать в руке кочергу.

— Ты… ты… ты…

Я сажусь на кресло в другом конце комнаты, лицом к Далиле, и поднимаю руки так, чтобы она могла их видеть.

— Всё хорошо Далила. Я не причиню тебе вреда.

Она поднимает кочергу, словно собираясь замахнуться, но не может ударить меня. Разум не функционирует. Она потрясена. Для неё перебор. Она не готова видеть это. Далила понятия не имела. А значит, она не охотница. Факт этого захлёстывает меня, и я не могу не улыбнуться.

Она тяжело дышит, и я понимаю, что улыбаюсь, демонстрируя клыки. Я закрываю рот и прячу их. Ей нужно пространство. Я отступаю и стягиваю простыню с кровати, чтобы прикрыть кучу дерьма на полу… ради Далилы, а не из уважения к умершему. Мужчина, бьющий женщину, заслуживает самой страшной смерти.

Мы долго сидим вместе. Я чувствую, как она успокаивается, и изо всех сил желаю узнать, о чём думает.

Через некоторое время Далила выпускает кочергу из рук и опускается на диван. Наконец, она дотрагивается до распухшей губы и разодранной щеки.

— Давай, принесу воды…

— Кто ты? — она говорит тихо и хрипло, но в голосе присутствует сталь, сила и мощь, бурлящая внутри.

Больше нет причин прятаться. Я стою лицом к ней, обнажаю клыки и позволяю увидеть меня настоящего, произнося:

— Я вампир.

Она таращится на меня, потом прикрывает рот и начинает дрожать. Затем хихикает, а через мгновение смеётся до слёз. Она потеряла рассудок. Я жду, пока всё закончится.

— Вампир? — спрашивает она.

Я киваю.

— Серьёзно? Я читала книги… вампиры не существуют, Майлз.

— Существуем, и ходим по земле столько же, сколько и люди. Может даже дольше, не знаю.

Она удивляется.

— Ты не человек?

— Когда-то был. Наверное, лучше сказать, что мы здесь столько же, сколько и смертные.

Она засыпает меня вопросами, и чем больше спрашивает, тем счастливее я становлюсь. Она не знала. Возможно, я всё-таки не обречён.

— Майлз, какого чёрта ты улыбаешься?

— Ты не знала.

— Чего?

— Что я вампир. Ты приехала не для того, чтобы убить меня. Ты не охотник.

— Охотник? Какого чёрта? Ты шутишь? Нет, не отвечай на этот вопрос! Не надо! — Она закрывает лицо руками и откидывается на спинку, задыхаясь от боли. Затем идёт в ванную и смачивает полотенце, чтобы утереть кровь с лица.

Воздух наполняется запахом её крови, и я хватаюсь за спинку кресла, чтобы сохранить самообладание.

Когда Далила возвращается, встаёт у камина и смотрит на тело под белой простыней.

— Он был куском дерьма, но тебе не обязательно было убивать.

Теперь я удивлён.

— Ох, обязательно. Он бы никогда не остановился, пока один из вас не умер.

Она прижимает полотенце к виску, и оно блестит от её крови. Я еле сдерживаюсь, притяжение её запаха пробуждает что-то глубоко внутри.

— И почему моя жизнь так важна для тебя, Майлз? Мы едва знакомы.

Я встаю, но она жестом велит мне оставаться на месте. Я снова сажусь.

— Думаю, ты понимаешь часть ответа. Я знаю, ты это чувствуешь.

— Что? Чувствую что? — Она стучит кулаком в грудь. — Ужасно. Что со мной происходит, Майлз.

— Ты моя. А я твой. Мы созданы друг для друга — нам суждено быть вместе.

Глава 18

Далила

«Ты моя».

Я слушаю объяснения Майлз о том, что значит «мы пара»… как животные. Что магия позволяет жить такому существу, как он, и она второй раз в его необычной жизни подарила необъяснимую и редкую связь.

«Я твой».

Он рассказывает мне о женщине по имени Ханна, о том, как после её предательства все эти годы он жил один. Как его сердце начало биться, когда я приехала, и продолжает биться, являясь постоянным напоминанием о нашей связи.

«Мы — пара».

Когда я кладу руку ему на сердце, чувствую, как оно бьётся точно в такт с моим. Знаю, что такое невозможно, но это правда. Хуже всего то, что все его слова кажутся правильными. Разумом я не хочу принимать это, но сердцем всецело за.

«Суждено быть вместе».

Я тоже что-то чувствую. Это бесспорно, но сейчас в голове звучат слова, заглушающие всё остальное: Чёрта с два!

Я не могу. Ни за что не выйду замуж, не говоря уже о замужестве с вампиром, которому больше пятисот лет и который утверждает, что является моей парой. Не важно, что он замечательный и сильный и что спас мне жизнь. Я не могу быть с кем-то связана. Что это вообще значит?

Я смотрю на кучу под простынёй, которая раньше была Эрлом, и чувствую, что схожу с ума. Разве я не могу просто жить своей жизнью? Переехать в другой город, найти работу в больнице, рисовать и жить долго и счастливо… с человеком?

Мне нужно уходить.

Я встаю и осматриваюсь, неуверенная, что же делать. У меня на полу лежит труп. Здесь повсюду кровь. Должно быть, я ужасно выгляжу.

Майлз тоже встаёт.

— Далила, не уходи. — Похоже, он смирился, будто знает, что ничего не выйдет. Его взгляд говорит о том, что он сказал бы это в любом случае. Эта мысль согревает часть моего сердца. Я видела, как он убил человека. Ради меня. И теперь он борется за меня.

— Прости, Майлз. Я не знаю, справлюсь ли. Нужно многое обдумать. Мне… нужно время.

Он кивает.

— Времени у нас в избытке. — Майлз делает шаг ко мне. — До восхода несколько часов. Я, пожалуй, пойду и разберусь с ним. — Он машет на тело Эрла.

— Что ты собрался делать?

Он трясёт головой.

— Скоро вернусь. Далила, дай нам день. Прошу, не надо уезжать. Я вернусь, и мы ещё поговорим, хорошо? — Я киваю. — Пока меня нет, сделаешь кое-что для меня? — Он пристально смотрит, и я так много вижу в его глазах. В груди разливается тепло. Я едва заметно киваю ему, не желая ни с чем соглашаться. — Обещай, что позволишь себе почувствовать то, что между нами. Прежде чем что-то решишь, пойми, что всё сказанное мною — правда. Дело не только в моём сердце, но и в твоём… В наших сердцах.

Я не знаю, что сказать. Разуму нужно обработать столько всего.

— Пойду приму душ. — Я обхожу Эрла и иду через спальню в ванную, где включаю воду.

Эрл мёртв. Майлз его убил у меня на глазах. А если Эрл сказал кому-то, куда едет? Стоит ли вызвать полицию? Майлз, может, и специалист по мертвецам, но для меня это — первое убийство. В голове всплывает сотня вопросов. Мне нужно спросить Майлза, как действовать дальше.

Когда я возвращаюсь в гостиную, белая простыня и тело Эрла исчезают, вместе с Майлзом.

Душ приносит ясность и уверенность того, что нужно делать. Я тру ноющее тело, стараясь как можно лучше промыть порезы на лице. На кухне я нахожу аптечку, умудряюсь наложить марлевую повязку на щеку и заклеить пластырем-бабочкой рану на виске. А вот с губой сделать ничего не могу.