Страница 6 из 16
Надолго ли?
Спасло от мгновенной гибели, по обрекло на медленную, мучительную.
Это отсрочка, а не спасение.
Мы не можем всплыть, липкий ил плотно забил отверстия цилиндров с аварийным балластом, железная дробь не могла теперь высыпаться оттуда…
— «Мы на лодочке катались…», — задумчиво пробормотал Базанов, вынимая платок и вытирая лицо. — И динамик, видимо, залепило этим проклятым илом. Поэтому нас и не слышат.
Представляю, что творится сейчас на «Богатыре». Как переполошились там, когда вдруг померк экран телевизора и внезапно обмяк, стал бессильным оторвавшийся кабель!
У нас осталась только рация. Но она не может связать нас с кораблем, пока не всплывем на поверхность.
Мы глухи и немы…
Догадываются ли наверху, что случилось? Или наша гибель так и останется навсегда одной из загадок моря?
Видимо, эти мрачные мысли отразились на моем лице, потому что Базанов хлопнул меня по плечу и сказал:
— Неудобство — это просто неправильно воспринятое приключение. Давайте так и будем рассматривать наше положение. Мы еще поедим с тобой соляночки в «Астории», не сомневаюсь…
— Я в полном порядке, командор, — ответил я. — Просто теперь ощутил на собственной шкуре, какой хороший обычай существует насчет подводников.
— Какой обычай?
— Говорят, когда куда-нибудь входит подводник, все другие моряки встают, выражая этим свое сочувствие его мужеству и нелегкой доле.
— Очень неплохой обычай, — задумчиво пробормотал Базанов. — Но не воображай себя старым подводником.
Он уже не слушал меня. Встал, минуту подумал, потом неторопливо взялся за штурвал балластных цистерн. В тревожные минуты Базанов становился особенно подтянутым, собранным, словно сжавшаяся пружина.
Что он задумал?
Задумал, явно что-то задумал. Недаром смотрит на пульт с таким выражением, будто хочет спросить у батискафа: «А ну, что ты теперь выкинешь?»
Я зачарованно следил, как Базанов медленно довернул штурвал до предела.
Сжатый воздух выгнал всю воду из цистерн…
Кабина не шелохнулась. Сколько же тонн ила облепило наш батискаф?
— Мы застряли? — вдруг тихо спросил Михаил.
Я и не заметил, как он пробудился от своего полусна-полузабытья.
— Вроде того, — почему-то виновато ответил Базанов и подошел к нам. — Как ты себя чувствуешь?
— Ничего. Только голова болит. А что же все-таки стряслось?
Мы коротко объяснили ему, в какое трудное положение попали.
— Забавно, — машинально пробормотал Михаил.
— Да? Тебе это кажется забавным? — буркнул я.
— Представляю, как там «дед» сейчас всех гоняет, — сказал Базанов и засмеялся. — Один глаз у них мы оторвали, но второй телевизор цел. Место аварии они знают, скоро нас нащупают, подцепят на крючок и поднимут Прямо в кают-компанию, к обеденному столу.
Честно говоря, я не очень разделял его бодрое настроение. Найти нас, может быть, и найдут довольно скоро. Воздуха у нас остается еще часов на пятнадцать с лишним.
Но вытащить нас из-под многотонной горы липкого ила не так-то просто. Сколько его навалилось на нас? Уж я-то лучше других знал, что местами здесь донные осадки образуют и километровую толщу…
— Где у тебя карта, — вдруг спросил Базанов. — Есть у меня одна мыслишка.
Я достал карту и расстелил ее прямо на полу.
— Мы опускались здесь, — склонился над ней Базанов. Михаил, привстав, заглянул из-под его руки. — Глубина впадины тут около восьми тысяч метров. А застряли мы где-то на половине, так? Значит, сидим на каком-то выступе.
Он встал на ноги и быстро окинул взглядом пульт управления.
— Как говорил один мудрец: «Лучше зажечь одну маленькую свечку, чем проклинать темноту…» Рискованно, но попробовать стоит.
— Что? — хрипло спросил Михаил.
— Попробуем соскочить с выступа. Как считаете? Пустим оба двигателя. Если выступ невелик, мы соскользнем с него.
— И провалимся еще глубже, на дно? — спросил я.
— Может быть. Но зато вырвемся из этой липучки. Вода обмоет нас при падении, и электромагниты должны сработать. А сбросив балласт, мы всплывем.
Несколько минут мы обдумывали эту идею. Мишка тоже молчал, выжидательно поглядывая на нас. Он в технике ничего не понимает и, по-моему, в глубине души даже немножко побаивается ее. Решать надо нам с Базановым.
Конечно, риск велик. Кто знает, как плотно забиты илом аварийные цистерны? Смоет ли вода илистую пробку?
Или мы просто полетим вниз, на самое дно этой гигантской впадины, и достать нас оттуда окажется еще труднее?
— Думайте, мальчики, думайте, — сказал Базанов. — Но, по-моему, рискнуть стоит. Во всяком случае, из этой Ловушки мы вырвемся…
И попадем в другую?
— Нас легче будет нащупать эхолотом или телевизионной установкой, — продолжал Базанов.
А если мы совсем утонем в иле, как нас тогда найдут?
— Время не ждет. Даю на размышление пять минут, — Базанов поднес к уху часы.
— Константин Игоревич прав, — сказал Михаил, посмотрев на меня. — Другого выхода нет.
Я молча кивнул. И Базанов, точно он только и ждал этого, сразу же уселся в свое кресло за пультом управления.
Затаив дыхание, мы следили, как он уверенно включил сначала один электромотор, потом и другой.
Я невольно сжался, ожидая толчка — но его не последовало. Кабина начала только чуть заметно дрожать, не двигаясь с места.
Базанов увеличил обороты.
Дрожь кабины усилилась…
И только. Мы не двигались с места.
Тогда он начал попеременно выключать и снова включать моторы, стараясь раскачать нашу застрявшую «лодку».
Левый, правый…
Левый…
Правый…
Моторы глухо ревели. Вибрировали и гудели стальные стенки. Тихонько звенели приборы.
Левый-Правый…
Левый-Правый…
Я глянул на часы. Неужели прошло только сорок минут? Они были длинными, словно жизнь.
Левый…
Правый…
От вибрации и заунывного гуда моторов начало шуметь в голове. Мишка закрыл глаза и болезненно сморщился: видно, ему приходилось туго.
Но кабина — ни с места…
Базанов резким движением выключил моторы и встал. Ноздри его раздувались, он дышал тяжело и часто, словно сам, своими руками пытался столкнуть нашу «лодку» и очень устал от этого.
Он вытер мокрое раскрасневшееся лицо и опустился на пол возле меня. Когда он доставал платок из кармана, оттуда выпала фотокарточка. Я поднял ее и попал ему.
С помятой карточки весело улыбалась белокурая девушка в черном мундире с витыми погончиками на плечах.
— Дочка моя, — сказал Базанов, бережно разглаживая карточку и пряча ее в карман. — Будущий геолог, как ты.
Я смотрел на него, не понимая, о чем он говорит.
«Все кончено, — стучало в голове. — Нас не найдут, не спасут. Мы слишком крепко завязли…»
Люди там, наверху, смеются, улыбаются, как эта беззаботная девушка. Они видят и солнце, и море, и небо, а мы…
В этот миг наша кабина резко качнулась… Наполнилась гулом, накренилась и, заскрежетав, поползла куда-то вниз.
А мы, хватаясь друг за друга, покатились по полу…
«14.03. Сильным толчком, в результате донного землетрясения, батискаф сброшен с выступа…»
— Мы падаем! — крикнул Михаил.
— Нет, всплываем! — ответил Базанов, тщетно пытаясь подняться на ноги.
Они были правы оба. Сначала кабина, накренившись, падала вниз.
Потом она вдруг резко качнулась… и начала быстро всплывать.
— Есть! — радостно воскликнул Базанов, хлопая меня по плечу. — Затворы сработали, мальчики. Мы всплываем!
Я бросился к иллюминатору. Но стекла все еще были темными, вода не смыла с них грязь.
Стрелка глубинометра бойко перескакивала от цифры к цифре: 3500 метров, 3000–2500…
Мы с Мишей подмигнули друг другу.
Но почему у Базанова озабоченное и настороженное лицо?
— Что-нибудь не так, командир? — спросил я.
— Полный порядок, — ответил он улыбаясь. — Скоро будем наверху. Но кто мне объяснит, что же все-таки произошло?