Страница 12 из 26
Тот повертел головой, приходя в себя и открыл один из ящиков своего стола, откуда совсем скоро достал пачку купюр, что быстро бросил на стол.
–Как и договаривались: тысяча Сгин,десятичными купюрами. – сказал Рэй,сложив руки в замок на груди и откинувшись на своё кресло.
–Переведи каждому из моих коллег на этом деле 150 Сгин. – спокойно ответил Хейс,отсчитывая сорок бумажек в 10 Сгин номиналом, что он сразу положил в карман.
–Не слишком ли много за столь простую работу? – спросил Рэй, устремляя на Хейса удивлённый взгляд. 150 Сгин за простое участие в простецком деле –весьма большая сумма даже для опытного бойца, а тут – просто сборище подростков,вместе с одним здоровяком, что вот-вот откинет копыта.
–Много или нет – они честно заработаны.– сказал Хейс, поднимаясь со стула и направляясь в сторону выхода из кабинета.
–Хейс! – окликнул его Рэй, слегка поднимая руку.
Тот лишь повернул головой в его сторону,одаряя его пустым взглядом, словно без интереса.
–Спасибо тебе за всё. Без тебя мы бы вряд ли добились таких результатов. – сказал ему Рэй, мирно кивая и поправляя очки на переносице.
–Ага. – спокойно ответил парень, после чего спокойно вышел наружу.
Сейчас у него не было желания ни с кем беседовать.Он бы с радостью и от работы на сегодня отказался, не имей она такую важность для общего дела. Голова безумно болела,а кончики пальцев даже не чувствовались.
Хейс подошёл к стойке, где очень быстро заказал себе три бутылки виски в номер.Старый бармен наградил его смирительными понимающим взглядом, после чего мирно кивнул, давая понять, что всё сделает в лучшем виде.
Хейс лишь положил на стол несколько купюр,даже не решив нужным их посчитать. В его горле чувствовался тяжёлый комок,мешавший дышать, а руки всё больше и больше желали затрястить на глазах у всех, чего ему, безжалостной машине«Воронов», было непозволительно. Даже при своих.
Поднявшись на третий этаж и открыв комнату он зашёл внутрь: ему повезло чуть больше остальных обитателей этой дыры: комната выглядело чуть более ухожено, в придаток ко всему тут всё ещё находился шкаф для вещей.Остальных излишков он себе не позволял.
Упав на кровать он выдохнул, вслушиваясь в разговоры за этими хлипкими стенами:откуда-то доносились протяжные стоны,кто-то говорил о новых «безумно прибыльных»делах, разводя несколько доверчивых новичков на бандитских улицах города,а совсем издалека доносился голос Ванессы и Эфи.
Это заставило Хейса слегка улыбнуться. На секунду край его рта дрогнул, уже собираясь превратиться в искреннюю улыбку, однако, Хейс быстро пришёл в себя, принимая прежнее, неизменное выражение лица. Он не мог позволить открыться себе даже тогда, когда находился один. Это могло пробить ту самую защиту,что он выстроил для самого себя за эти долгие восемь лет жизни на улицах. Если он позволит улыбнуться себе здесь – он может дать слабину и в обществе, а это сильно подорвёт его репутацию.
В дверь постучались, после чего, не дожидаясь приглашения, внутрь зашёл бармен с тремя бутылками в руке.
–Может, ещё…
–Нет, просто оставь меня. – оборвал его Хейс на полуслове, провожая взглядом,дабы тот наконец вышел из его комнаты,прикрыв за собой дверь.
Рука ловко откупорила первую бутылку, после чего Хейс начал заливать в себя обжигающую жидкость. Его горло горело, разнося впоследствии тепло по всему телу, пока тот, грозно отдышавшись, не убрал бутылку в сторону. Половина её содержимого уже находилась внутри Хейса, подарив тому лёгкое облегчение душевных ран, что терзали его всё это время, а сейчас достигли пика.
Он слегка пошатнулся, после чего юркнул рукой под подушку, нащупывая там что-то.Спустя несколько долгих секунд он достал небольшой бумажный свёрток, внутри которого чувствовалось какое-то сыпучее содержимое.
Он аккуратно развернул свёрток, предварительно отпив ещё несколько глотков из бутылки,окончательно опустошив её. Перед глазами уже всё плыло, а это была только первая бутылка, но Хейс не желал останавливаться на этом: он желал полностью забыться на этот вечер, потеряв мысли о всём, что его беспокоило.
Руки сами оторвали небольшой кусок бумаги,набивая его сушеными лепестками Мирены. Для многих она служила здесь, как очень сильное и дешёвое успокоительное,помогающее пережить любые душевные травмы, насколько жестокими они бы небыли.
К тому же, она даже не считалась наркотиком– скорее всего из-за того, что пагубного влияния на здоровье не оказывала, да и зависимости не вызывала. Только люди настолько привыкали залечивать свои раны, покуривая эти лепестки, что любые другие успокоительные не принимали во внимание вовсе, будто тех и не существовало.
Он наконец забил самокрутку сушеными лепестками, точнее – их остатками, после чего подкурил её от свечки, что стояла у него на столике. В нос ударил сладковатый аромат, а на языке раздалось лёгкое,приятное покалывание. Все мышцы быстро расслабились, словно сейчас Хейсу ничего не угрожало: был лишь он и эта комната,наполненная ароматом лепестков, запахом алкоголя и запёкшейся крови.
–Блин, точно… – процедил Хейс, с трудом вставая на ноги. Ему следовало сначала помыться, а потом уже напиваться и курить лепестки. Однако, в тот момент голова отказывалась вообще хоть что-то анализировать.
Он сделал шаг в сторону двери, однако,потерял равновесие и скатился по стенке вниз. Протяжный выдох сменился лёгким смешком, а также лёгким потрескиванием уголька в самокрутке. Рука быстро стянула со столика ещё две бутылки, которые начали медленно опустошаться.
«Мне нужно забыться. Ещё хоть один день и всё…» -повторял он про себя, всё заливая и заливая огненную жидкость в горло.
X
-Ма-ам,Мама! –кричал Хейс, радостно глядя в окно их маленького дома, что стоял на полуострове Святой Виктории. – Смотри,там радуга! – продолжал он, показывая пальцем вдаль, где много приятных,радующих глаз красок прошлись по небу,превращая его в нечто весёлое, заставляющее улыбнуться не смотря на то, как тебе плохо: лёгкая улыбка наверняка появится на твоём лице.
–Хейс, не кричи ты так, голова раскалывается.– пробубнела его сестра, что была старше его на четыре года, но не смотря на это– он всё равно чувствовал себя ответственным за неё.
Они часто дрались между собой по пустякам, обзывали друг друга, но он знал одно – только он имел право бить и обзывать свою сестру. Остальным ребятам с их деревни он такой вольности не позволял – избивал их всем, что попадалось под руку в такие моменты. Первое время многие даже участили свои издёвки, однако, когда половина деревенских детей ходила с синяками и внушительными ссадинами – все вокруг наконец поняли, чего стоит этот маленький мальчик.
Он был ещё молод и глуп, однако с его пылом нужно было считаться: он был готов добиться своего ни смотря ни на что. Его можно было избивать палками, пока он душил своего обидчика. Рассечённая от очередного удара камня голова, разодранные костяшки на кулаках – ничто не могло его остановить. Был ты его возраста или уже подросток – он всё равно накидывался на тебя, едва ты попробуешь упомянуть его семью в несколько грубой форме. Или даже если твоё высказывание показалось бы ему грубым – тебе в нос сразу бы прилетел крохотный, но сильный кулачок. Именно поэтому он всегда ходил ещё более побитым, нежели все его товарищи вокруг.
В тот день ему было всего семь лет. А его сестре, Люси, одиннадцать . Она наградила его слабым ударом подушкой, дабы любопытный маленький братишка наконец вернулся к ней. Люси радостно улыбалась, а её каштановые волосы красиво лежали у неё на плечах. Даже не смотря на свой столь юный возраст она уже была обворожительна: нечто странное и притягивающее крылось в ней, в её взгляде, манерах. Она словно притягивала всех вокруг к своей персоне, преградой к которой являлся маленький задира.
–Эй, больно! – сказал Хейс, тут же хватаясь за голову. Он прыгнул к Люси, начиная щекотать её, отчего по комнате быстро распростронился пронзительный девичий визг и смех. Её руки старались отделаться от маленького братца, сначала слегка тыкая того маленькими пальцами, хватая, в следующей попытке сбросить с себя, пока она наконец не сдалась.