Страница 4 из 8
Харламову, в детстве побывавшему в Испании, на родине матери, и всю жизнь мечтавшему оказаться там вновь, запрещали это делать как действующему военнослужащему, – хотя какие, по совести, из хоккеистов офицеры?
Тарасова вынудили уйти из сборной СССР перед Суперсерией‑72, которой он грезил, и в 54 года, по выражению Татьяны Анатольевны, «наложили запрет на профессию». Можно сколько угодно спорить о причинах отставки и не верить в версию дочери. Но то, что ее отец в расцвете сил остался без дела своей жизни и никогда к нему не вернулся, – факт.
Яшину после неудачного для него чемпионата мира‑62 организовали беспощадную травлю, из-за которой он чуть не закончил играть. А в послеигровой жизни вышвырнули с поста начальника команды «Динамо» за гибель футболиста, к которой он не имел никакого отношения.
Бескова после второго места (!) на Евро‑64 и проигранного лишь на последних минутах финала с хозяевами-испанцами по распоряжению Никиты Хрущева убрали с поста главного тренера сборной СССР – и только потому, что произошло это в личном присутствии идейного врага Советского Союза генерала Франко.
И это только по одному из многих примеров. Так все же – благодаря или вопреки власти эти четверо стали великими?
Поэтому давайте бросим взгляд в не столь уж давнее прошлое и вспомним о людях, которые по-настоящему прославляли Россию. Вспомним так, как они того заслуживают, – то есть честно и без утайки. Посмотрим на них глазами тех, кто с ними жил, работал, выигрывал и проигрывал, смеялся и плакал.
И, может, кого-то из юных рассказы об этих людях чести вдохновят стать такими, чтобы о них когда-нибудь что-то подобное тоже написали.
Игорь РАБИНЕР
Часть I
Валерий Харламов. «Последний год доиграю, и мы с тобой в Бильбао поедем…»
Очерк на стыке реальности и кино
О Валерии Харламове в последние годы говорят много – и, к счастью, не только в дни юбилеев. За одно это уже надо сказать спасибо создателям «Легенды N 17» – даже если кино сделало из него скорее пароход, чем человека. В том смысле, что в жизни Валерий Борисович был не вполне таким, как на экране. Но лучше ведь так, чем никак, правда? Тем более что никакого копания в грязном белье там и в помине не было – скорее, наоборот. Забвение вас устроило бы больше? Тем более что его многолетний партнер по сборной СССР Александр Якушев говорил мне:
«В художественных фильмах авторы имеют право на вымысел. Цель-то была – не точный биографический фильм о Харламове, а кино о советском хоккее, его характере, людях и качествах, которые в нас воспитывались. В этом смысле удалось показать самую суть».
Схоже прокомментировал впечатления от кино и партнер Харламова по звену Борис Михайлов:
«И Михайлов внешне не был похож, и Эспозито, и фактов много искажено – однако пропаганда хоккея для нового поколения прекрасная. И атмосфера передана здорово. А какое попадание в образ Тарасова у Олега Меньшикова – при всем внешнем различии! Как сыграл Владимир Меньшов партийного работника – точнейший продукт того времени! А Борис Щербаков – это точно папа Харламова. Копия! При встрече как-то его от всей души поблагодарил».
Мне доводилось беседовать о настоящем Харламове со многими людьми – его родной сестрой, партнерами и соперниками. А о том, как рождался Харламов киношный, вскоре после выхода фильма два часа слушал одного из сценаристов «Легенды…» Михаила Местецкого. По-моему, на стыке реальности и мифа, жизни и ее художественного восприятия только и можно понять суть. Давайте этим и займемся.
Испанская кровь
Осенью 2019-го я читал книгу про Валерия Харламова в серии «ЖЗЛ», от души написанную Максимом Макарычевым – как потом уже узнал, международным обозревателем «Российской газеты». И обнаружил там ряд ярких, сочных цитат Татьяны Борисовны, родной сестры великого мастера.
Мысль первая – вот бы с ней поговорить! Мысль вторая – но как до нее добраться? Ведь ни на телевидении, ни в пишущей прессе она вообще не появляется. Чего при такой замечательной речи и уникальной памяти не может и не должно быть. Может, она, будучи, как и брат, наполовину испанкой, живет на Пиренеях?
Оказалось – нет, в Москве. На Ходынке, в нескольких сотнях метров от ледовой арены «Мегаспорт», которую Валерию Харламову не суждено было застать. Хотя, допустим, в 2007-м, когда там проводился чемпионат мира по хоккею, легенде N 17 исполнилось бы всего 59. Но его уже 26 лет как не было в живых…
Кто ищет – тот всегда найдет. Во время очередного приезда в издательство «Молодая гвардия», где у меня с коллегой Владимиром Галединым вышла книга в серии «ЖЗЛ» о Федоре Черенкове, вдруг выяснилось, что исполнительный директор «молодгвардейцев» Роман Косыгин дружит с Татьяной Борисовной. В чем я месяц спустя с удовольствием убедился.
Низко Роману кланяюсь, потому что без него этого трехчасового разговора наверняка не состоялось бы. Ведь отсутствие сестры Харламова в прессе объяснялось тем, что она, по собственному выражению, просто немедийный человек.
Зато какой гостеприимный! Позвав нас с Косыгиным домой, тут же угостила первоклассными щами. А затем спросила: кофе или чай? Я – человек чайный, но, к счастью, вовремя сообразил, что Испания, в которой Татьяна Борисовна бывает часто, – страна кофейная. И точно: «Сделаю вам с лимоном внутри, как в Бильбао. В три часа дня люди там обязательно пьют такой кофе!»
Он и вправду оказался волшебным. Как и домашняя выпечка Татьяны Харламовой. Но главное – ее рассказы о брате, младше которого она всего на год, и о его времени.
А уже после интервью у меня перехватило дыхание, когда на стене комнаты, у огромного портрета Харламова в офицерской форме, я увидел десятки завоеванных им медалей. И рядом – крохотное изображение майки футбольного клуба «Атлетик» из Бильбао, на который в детстве, прожив год у дедушки с бабушкой в их родной Испании, он ходил. После чего остался к нему неравнодушен, пусть и за железным занавесом, до конца своей трагически короткой, всего лишь 33-летней жизни…
Борис и Бегоня Харламовы назвали сына Валерием в честь знаменитого летчика Чкалова – этот факт Татьяна Борисовна подтвердила. И добавила:
«А меня Татьяной – сейчас упадете – в честь Татьяны Лариной. «Евгений Онегин» был первой оперой, которую мама слушала в Большом театре. И так ей понравился этот образ, что назвала этим именем дочку. Но я его не оправдала. Мама говорила, меня надо было Сорванцом назвать. Потому что в школу ее каждый раз вызывали не из-за Валерки, а из-за меня».
Спрашиваю, большое ли мужество потребовалось папе Харламовых, Борису Сергеевичу, чтобы начать встречаться с испанкой. В ответ слышу:
«Их ведь до рождения Валерки даже не расписывали. Потому что мама – иностранка. У нее, по-моему, до 67-го года не было советского гражданства – только вид на жительство. Каждые полгода нужно было отмечаться в испанском посольстве. Валера родился 14 января, а 2 февраля пришла правительственная телеграмма: «Вам разрешено зарегистрировать брак и ребенка». И 3 февраля они расписались.
А любовь у них была с первого взгляда. Они увидели друг друга на вечеринке в клубе «Красная звезда». Работали на одном и том же заводе. Мама стоит с подругой Кармен и спрашивает: «А что это за парень такой – кудрявый, в хромовых сапогах и кожаной куртке?» – «Да это друг моего брата, работает в таком-то цехе, играет в футбол и хоккей». И тут мама ей говорит: «Он будет моим».
А папа в это время встречался с другой испанкой! На той вечеринке он был с Маноло, братом Кармен. И говорит: «Что за девчонка с твоей сестрой стоит?» – «Да не знаю, ее подруга с нашего завода». А папа: «Она будет моей!» И приглашает ее на танец: «Утомленное солнце…» С тех пор они вместе».
Вячеслав Фетисов вспоминал, что Харламов на закате карьеры не раз говорил ему о желании уехать в Испанию и развивать там хоккей. Упоминаю об этом в разговоре с Татьяной Борисовной – и оказывается, что в точку.