Страница 11 из 119
А теперь все так пугающе изменилось. Честер проглотил слюну, вспоминая старика. В снах опять было предупреждение для них обоих. Они знали, что седой старик поднимет завесу палатки и пристально уставится на них, свет от костра отразится в его черных глазах.
- Пошли, - скомандовал его надтреснутый голос, - время пришло.
Сердца их сжались от страха, когда они поднялись и вышли вслед за пророком из палатки, оседлали своих лошадей и поехали на восток в горы, в указанном им направлении.
По телу Честера пробежала дрожь. Человек вспоминал каждое мгновение своей жизни, находясь в обществе пророка.
- Старик? - дрожащим голосом спросил Джон Смит Железный Глаз, прервав размышления Честера.
- Пошли, - прошептал пророк и повел их под прикрытие скал на краю равнины. Отблеск страха в глазах Джона чуть не заставил Честера закричать. Да, даже Джон Смит Железный Глаз боялся пророка. Железный Глаз устроился рядом со стариком, послушно уставившись в землю, лицо воина было напряженным.
- Ты шел за мной? - спросил наконец Железный Глаз глухим шепотом.
Старик рассеянно вертел в руках стебель колючей травы.
- Я шел за тобой, - звук его голоса был похож на звук сухой травы на ветру, - или... может быть, ты шел за мной, воин?
Железный Глаз не мог скрыть потрясения. Честеру захотелось чего-нибудь выпить, чтобы смочить пересохшее горло.
- Я... Я пришел за предсказанием, дед, - Железный Глаз использовал вежливое обращение. - Я пришел излечиться. Я не преследовал...
- _Инцест!_ - закричал старик, указывая скрюченным пальцем.
- _Нет!_ - умолял Железный Глаз, его отчаянный взгляд перебегал с Честера на Филипа, который, закусив губу, мучительно уставился в землю. Конечно, они знали о Железном Глазе и Дженни и их запретной любви. И когда Железный Глаз отдал себя войне и скитаниям, народ уважительно отнесся к его решению. Может быть, пророк знал еще что-то? Честер отгонял страх, сопереживая своему другу, как будто он мог помочь Железному Глазу в его несчастье.
- Нет? - тихо укорял старик. Он поднял сморщенное от старости лицо, глаза его сверкали. Его голос, как осколок стекла, ранил душу Железного Глаза.
- Я вижу тебя насквозь, воин. Мы связаны одной цепью.
Железный Глаз пытался сдержать дрожь, как хавестер, схваченный медведем.
- Я... я пришел спасти себя, - прошептал Железный Глаз, - пришел искать предсказания, чтобы...
- Спасти народ, - закончил пророк ледяным голосом. Его морщинистое лицо исказилось ужасом и страстью. Свистящим шепотом он добавил: - Спасти народ - _или уничтожить его, Железный Глаз_?
- Спасти, - возразил Джон срывающимся голосом и прикрывая глаза от страдания.
Честер едва удержался от того, чтобы подбежать к страдающему другу. Сердце его было переполнено сочувствием к Железному Глазу. Он удержал свою дрожащую руку, подавшись назад.
- Завтра будет видно. - Старик кивнул себе и встал. - Готовься, Железный Глаз. Завтра тебе решать. Ты докажешь свою преданность Пауку... или обретешь смерть. Это хорошее место. До утра медведь не придет.
- Медведь? - Железный Глаз посмотрел на него. - Я не понимаю, дед.
- О, ты все поймешь, мой мальчик. Завтра ты убьешь медведя... или медведь убьет тебя. Я не могу предвидеть исхода. Все зависит от твоей силы - твоего решения - и решения народа. Готовься, Железный Глаз. Выбирай. Твоя жизнь? Или народ? - и старик ушел вслед за ветром. Честер онемело смотрел на своего двоюродного брата.
Молчание продолжалось несколько томительных минут, в течение которых Железный Глаз пытался вернуть самообладание. С перекосившимся лицом он выдохнул:
- _Что это?_
Филип беспомощно ответил:
- Я не знаю. Это связано со снами. Я... я вижу тебя, Джон Смит. Я вижу медведя... и пустоту, - Филип закрыл газа и глубоко вздохнул.
Честер кивнул как бы самому себе. Из сумки он достал кремень и огниво запалы были слишком драгоценными, чтобы разводить костер, - и начал разжигать огонь.
- У меня был такой же сон, как и у Филипа, - добавил он тихо. - Я тоже не вижу конца схватки, дружище. Извини. Извини, что все это происходит, брат! _Если бы я мог тебе помочь!_
- Это испытание, - говорил Филип. - Я вижу это. Сны...
- Сны? - спросил Железный Глаз, а Честер не мог оторвать глаз от Филипа, глаза которого выражали силу, подобную той, что была у старика. В его груди вновь зашевелился страх. В кого превращался его старинный друг?
- Ты, - продолжал Филип, - должен быть воином народа, Железный Глаз.
Филип прикрыл глаза, смирившись с судьбой:
- Одного из нас - Честера или меня - Паук призовет к звездам.
- Что это? - повторил Железный Глаз. Он был бледен, как будто лошадь лягнула его в живот.
- Я чувствую твой страх, брат, - сказал Честер, ободряюще положив руку на плечо Железного Глаза. Сухая трава потрескивала в костре. - Все будет в порядке. Паук...
- Только он тонет в твоем собственном, - ответил Филип. Перед его глазами все еще стоял образ приговоренного бандита.
- Это верно, - благоразумно отозвался Честер. Желая чем-нибудь заняться, он взял ружье и стал разбирать затвор, чтобы почистить его. Он протирал тряпочкой детали, украдкой поглядывая на застывшую фигуру Джона Смита.
- Завтра тебе нужно убить медведя, может, тебе следует проверить свое ружье?
Железный Глаз оцепенело кивнул и поднял свое ружье, испуганно вглядываясь в темноту, туда, где исчез старик.
- Почисти ружье, Железный Глаз, - задумчиво прошептал Филип. - Мы видели старика. Он умеет обращаться с медведями. Приготовь свою душу для Паука. Покажи, что ты что-то понял; твоя судьба в Его руках.
Честер поднялся и пошел проверить лошадей, так как чувствовал, что Железный Глаз хочет побыть один. Он занимался привязью и путами, но слова Филипа не выходили у него из головы. Испытание? Почему я? Он видел едва различимую фигуру пророка, наблюдавшего из сгущавшейся темноты.
Покачивая головой, Честер разговаривал с лошадьми, чувствуя себя счастливым в их обществе, ощущая свою близость с животными, с Миром и с народом Паука. Пускай Филип будет пророком. Он всегда был страстным и сильным духом.
Нет, жизнь и так была прекрасна. Честер вдыхал холодный ночной воздух и чувствовал, как душа наполняется радостью жизни. Пускай другие забивают себе голову будущим. Здесь, в ночном воздухе, когда душа его парила и сплеталась с душами лошадей, он чувствовал таинственное присутствие Паука. Жизнь была прекрасна. Жить было прекрасно. В нем крепло понимание этого, исходившее от самой почвы под его ногами. Он поднял глаза к небу и отмечал знакомые звезды.