Любимая учительница

Потом я еще стою какое-то время, зажатая между ними, понимая, что, стоит ступить на пол, и упаду сразу же, а мужчины лениво и удовлетворенно ласкают шею, плечи, грудь губами, облизывают мокрые щеки и виски.

Я все еще в трансе от произошедшего, но парни приходят в себя быстрее, в четыре руки споро вытирая влажными салфетками следы своих бесчинств, натягивая обратно на бедра юбку, застегивая лифчик и чудом сохранившую все пуговицы блузку.

К этому времени я прихожу в себя настолько, чтоб, нахмурившись, вывернуться из их лап и дрожащими пальцами попытаться вернуть развороченной прическе строгость и аккуратность.

— Ну прости, Татьян Викторовна, — немного смущенно басит Давид, как всегда, мягкий и добродушный после секса, утративший весь свой бешеный напор. Теперь его можно ложкой на масло мазать, такой податливый. Медведище. — Просто, как с утра тебя увидели, в этой юбке, так весь день насмарку, бля.

— Ага, — вздыхает Глеб, без боязни лапая меня к себе и шумно дыша в шею. Он тоже утихомирен, хотя таких разительных перемен, как с его приятелем, не происходит. Всегда на взводе, как жесткая пружина. И не дай бог, в вашу сторону развернет ее. — Ну ты сама хороша. Да еще и с этим придурком обжималась, прям еле выдержали.

— Да, кстати, а какого хера? — Давид, вспомнив о сцене, которую они, заразы, оказывается, подсмотрели, поднимает голову, за мгновение превращаясь из ручного мишки в неуправляемое животное.

— Отстаньте, — отхожу на безопасное расстояние, бурчу невнятно, потому что рот занят шпильками, мысли еще основательно не в голове, а мне работать, и вообще… — по рабочим вопросам общались, вас не касается…

— Ошибаешься, Татьян Викторовна, — Глеб делает шаг ко мне, но я начеку, и отпрыгиваю к двери, — он тебя за руки хватал, мы видели. И смотрел.

— Да на меня много кто смотрит, — я немного прихожу в себя, уложив волосы и приведя одежду в надлежащий вид, и перехожу в наступление, — и что теперь? Вы что устроили сейчас? У меня еще пары!

— Да мы в курсе, — усмехается Давид, остывая, застегивая рубашку на широченной груди.

Я на какое-то время подвисаю, разглядывая, как медленно он это делает… Стриптиз наоборот. Почему-то возбуждает еще больше.

Но затем прихожу в себя.

Соберись, тряпка! Ты — преподаватель! Филолог!

Мерзкий внутренний голос не вовремя просыпается, чтоб язвительно хихикнуть, но я его мысленно затыкаю кулаком. Нет уж. Надо настроиться.

— Потом поговорим, выходите первые, — командую я, получая хотя бы небольшое моральное удовлетворение после произошедшего, и они выходят.

Правда, перед этим не забыв по-очереди поцеловать меня так жарко, что ноги опять дрожат и норовят подогнуться.

Но я не подаю вида, только незаметно морщусь, когда слышу их удаляющийся в темноте коридора разговор:

— Бля, ну теперь хоть сидеть можно будет две пары, а то вообще пиздец был… — это Глеб.

— А этого козла еще разъясним, — это Давид.

Я обессиленно прижимаюсь к стене лаборантской, давая себе минуту слабости. Больше нельзя. Надо собраться, привести мысли в порядок и идти работать.

Я преподаватель, у меня отличное место работы и карьера в перспективе.

Я молода, красива, активна.

Голоса моих любовников удаляются все дальше, и я знаю, куда они идут. На занятия по русской литературе, которые веду у них я.

И как я так попала?

Глава 2

Сейчас я часто думаю, когда все началось? В какой момент моя распланированная, налаженная жизнь полетела в тартарары? И прихожу к выводу, что, наверно, сразу же. С первого дня, когда я пришла работать в этот университет.

Первое сентября в университете, по сути своей, мало чем отличалось от первого сентября в школе. Даже линейка была и торжественные поздравления ректора и проректоров.

Я немного потерялась в толпе студентов и опоздала.

На нервах не сразу нашла Юрку.

Юрий Сергеевич, Юра, мой бывший однокурсник, а нынешний коллега, и, как некоторые считали, практически жених, встретил, как и обещал, на крыльце, протащил в коридор и на второй этаж, к кафедре филологии.

— Тань, ты, главное, не стесняйся, — жизнерадостно вещал он, поминутно с кем-то здороваясь, кому-то пожимая руки, улыбаясь, кивая, отвечая на приветствия, — все уже в курсе, кто ты, так что…

— Прекрасно просто… — убито пробормотала я.

Все в курсе, значит. Теперь не избежать косых взглядов и поджатых губ, типа "паанаехали, панимаешь"…

Юра толкнул дверь кафедры, шум голосов мгновенно смолк, на меня уставились несколько пар глаз. Я выпрямила спину, хотя колени предательски дрогнули. Ну ничего, юбка длинная, незаметно. Я надеюсь.

— Коллеги, это Татьяна Викторовна! Новый преподаватель русской литературы.

Мне улыбнулись, и даже, отчасти, приветливо. Я подавила тяжкий вдох. Да, это будет непросто.

Стол мне выделили рядом с дверью(само собой), но я и этому была рада. Поставила сумку, посмотрела на часы.

Отличие первого сентября в университете от школы еще в том, что занятия начинаются сразу же. Без всяких там классных часов, походов в ближайший парк, кафе и другие места, куда так любят ходить школьники. И мои пары начинались через пятнадцать минут.

— Тань, у тебя какие группы, дай гляну, — засунул нос в мой органайзер Юрка, — оооо! Физкультурников сунули-таки тебе! Черт…

— А что такое? — я не понимала, почему он расстроился.

Я вот, наоборот, порадовалась, что последние курсы физотделения мне отдали. Посмотрела их программу, поняла, что от школьной она мало чем отличалась, а значит, готовиться будет легко. Это не их специализация, пары добавили просто в связи с тем, что университетское образование, необходимо определенное количество часов. К тому же старшекурсников мне элегантно разбавили первокурсниками, тоже, кстати, физкультурного отделения, так что жаловаться было глупо.

Мне вообще радоваться надо было, что сумела попасть сюда сразу после окончания университета у себя в городе. Меня, как отличницу и краснодипломницу, оставляли и там на кафедре, предлагали аспирантуру, но Юрка был настойчив и убедителен. А его родители до такой степени ошалели от счастья при виде меня, что без вопросов тряхнули своими связями и устроили в этот очень даже неплохой столичный университет.

Да я особо и не сопротивлялась. Зачем? Прекрасная возможность, упускать ее было глупо. Строить из себя гордячку из разряда " я всего добьюсь сама, не нужен мне ваш блат" — это явно не про меня. Я всю жизнь сознательную рвалась из той задницы мира, где угораздило родиться, стремилась чего-то достичь, понимая, что, кроме своей головы, других способов добиться хоть чего-то у меня нет и не будет.

Это Юрке повезло: папа — какой-то серьезный чин в военном министерстве, я даже не в курсе была, кто именно, вся родня с обеих сторон — столичная потомственная интеллигенция с соответствующим отношением к жизни и запросами. Единственному сыну, внуку, племяннику ни в чем никогда не было отказа.

Честно говоря, когда в прошлом году Юрка привез меня знакомиться с родителями, я волновалась. И прямо говорила ему, что, если будет хоть одно слово, хоть один косой взгляд…

Но родители, дяди, дедушки, бабушки и даже прабабушка обрадовались моему появлению, как чему-то невероятному, и все оставшееся от каникул время разве что в попу не целовали, носились, как с писаной торбой, не зная, куда посадить, чем накормить, как развлечь, и без конца шпыняя смеющегося Юрку на тему, что девочка скучает, что девочку надо радовать, и на тебе, внучек, карточку, съездите в магазин, порадуй девочку… Еле отбилась, честное слово!

В принципе, тогда все прошло хорошо. Юрка был доволен, я радовалась, что он доволен, семья была в восторге. Короче говоря, каждый получил то, что хотел.

Я — поездку в столицу и развлечения, родня Юрки — надежду на скорую свадьбу и внуков. А Юрка — классное прикрытие на ближайшие несколько лет и возможность развлекаться так, как он привык и любит. С парнями.