Горячий контакт

Для меня, как и большинству другим, ничего нового в имитационных полетах не было. Три летних сезона по одному месяцу каждый научили нас не только худо-бедно маршировать, но и примитивным летным навыкам, и некоторым знаниям о нашем будущем судне. Инструкторы нас скорее не учили, а заставляли вспоминать забытое прошлое. Затем началась летная практика.

Су-47АП был компромиссом военного производства между эффективностью, надежностью с одной стороны и дешевизной, экономичностью, с другой. Приставка АП означала атмосферный перехватчик, как уже говорилось, он мог летать до высоты в 20 километров. Дальше мощности гравитационного двигателя не хватало и тарелка переставала слушать управление. Зато в атмосфере и стратосфере дешевый и простой в изготовлении гравитационный водородный движок нижегородского или челябинского производства вполне мог потягаться с аналогичным устройством легкого истребителя саргов – шершня, с которого, собственно, его прототип был в свое время скопирован.

Лазерами вооружать атмосферную тарелку было бессмысленно – воздух рассеивал и ослаблял луч до потери им всякой возможности наносить вред противнику. Гравитационная пушка, сложная в производстве и дорогая по себестоимости, производилась в недостаточном количестве. Вооружать ими сорок седьмые, погибающие тысячами в кровопролитных боях, было верхом расточительства. Выход нашли очень простой – Су-47АП комплектовались двумя 30-мм авиационными пушками и четырьмя неуправляемыми авиационными ракетами (НАР). Все – образцы 70 – 90-ых годов ХХ века, немного модернизированные, но, тем не менее, абсолютно устаревшие, зато очень дешевые.

Первыми мысль подставлять врагу молодые неопытные кадры на примитивных тарелках предложили, понятно, в России, в которой жизнь всегда была копейка вне зависимости от реального курса национальной валюты. Идея, однако, оказалась неожиданно плодотворной, и потому взятой на вооружение другими странами, в том числе и теми, в которых громогласно заявлялось о человеческой жизни как наивысшей ценности. Ничего, когда прижало, оказалось, что и у них стоимость жизни резко упала.

Саргский средний истребитель ЮДО, основное средство их истребительных сил в космосе, при наличии прочной пластико-керамической брони и двух гравитационных пушек, мог с легкостью под орех разделать пятерку сушек. Но десяток Су-47АП уже переигрывали ЮДО, а в горячке группового боя даже первая же удачная очередь могла вывести истребитель саргов из строя. А уж шершни, близкие по характеристике сушкам, гибли почти в равной пропорции. До верховного командования инопланетян после потери нескольких десятков тысяч машин в земной атмосфере стало доходить, что они теряют дорогостоящие аппараты и опытные, на вес урана, кадры, а земляне подставляют в качестве компенсации простенькие дешевые тарелки и почти ничего не стоящих молодых пилотов. Они тоже начали борьбу за упрощение и удешевление машин, правда, не в тех масштабах, что земляне. Шершни, до этого второстепенные машины, стали выпускаться тысячами, превратившись в базовую модель космофлота саргов в атмосфере.

В Су были и компоненты, который говорил о наличии на дворе второй половины XXI века – двигатель невидимости и компьютерный кибер-пилот.

Двигатель невидимости был очень хитрой штучкой, первоначально очень смущавшей земную ПВО. При его запуске он начинал поглощать лучи всего спектра, в том числе и те, на которые реагировал человеческий глаз. Машина становилась как бы невидимой. Правда были ограничения – на близком расстоянии корабль все равно проглядывался, а невидимость не скрывала массу. Поэтому, если обычные локаторы становились бессильными, то гравитационные подкрадывающегося врага все же замечали. Наконец, он съедал много горючего и даже, говорят, был вреден для человеческого организма.

Кибер-пилот, пусть и серьезно упрощенный по сравнению с компьютерными системами ТАКРов, помогал пилоту управлять боевой тарелкой, корректировал маневры и упрощал огонь пушек и пуск ракет.

Мои товарищи восхищались кибер-пилотом, который мог самостоятельно и даже на более высоком уровне, чем начинающие курсанты, управлять, но Рымаров легко опустил их на землю. По его словам, проследить компьютерные маневры достаточно просто, предугадать их действия сможет даже малообученный пилот, а при помощи своего кибера сбить тарелку, ведомую компом, не вызывает никаких проблем. Не говоря уже о том, что управление кибер-пилотом можно перехватить или сбить настройки. Кибер может только помочь, а командовать кораблем должен пилот.

В этом и была главная сложность – перейти на автоматический режим можно было простым переключением тумблера или при помощи звукового интерфейса, хотя последний был на Су не совсем надежным. Перейти на ручной режим тоже было легко. Но инструктор требовал совмещения двух режимов, автоматизированного и ручного, использования активного кибер-пилота в качестве вспомогательного органа управления.

После того как мы кое-как одолели имитатор, начались реальные полеты на спарке с Рымаровым. Инструктор контролировал кибер-пилота, оставляя курсанту место второго пилота с очень ограниченными возможностями, с правом наблюдать за всем и дублировать действия лейтенанта. Мелочь, конечно, но все равно, мы начали держаться за штурвал!

После трех пробных полетов Рымаров передал управление мне. Дождавшись его сигнала, я усилил подачу водородного топлива на гравитационную решетку. Натренированные за трехкратные месячные сборы в университете и на тренажере рефлексы не подвели и я, как опытный атмосферный пилот, лихо поднял тарелку в небо.

Однако инструктор выразил неудовольствие:

– Взлет как у утки осенью, прямо под прицел. Собьют при первом же вылете.

Он перевел управление на себя, остановил машину, подвесил ее в воздухе, имитируя начало старта, и перевел ручку тяги гравитатора на увеличение мощности. Машина полезла вверх, но не прямо, а со скольжением влево. Земля ушла под нижнюю полусферу. Я немного запутался, потеряв ориентировку, но быстро собрался.

Инструктор выровнял тарелку, еще раз показал маневр. Странно, что на тренажере он нам этого не демонстрировал. Через полчаса я был сырой от пота, проведя несколько резких взлетов. Лейтенант, глядя на мое измученное лицо, смилостивился:

– Иди на посадку.

Я не выдержал и все же спросил, рискуя попасть под горячую руку:

– А почему вы не учили нас такому взлету на имитаторе?

– Потому что кончается на у, – добродушно сказал инструктор. – Сейчас у вас, курсантов, развиваются базовые рефлексы военного пилота. Имитатор максимально учитывает все особенности боя, но полностью охватить их не в состоянии. И если вы отработаете взлет на земле, то в тарелке вам придется переучиваться. Оно вам надо?

Я глубокомысленно кивнул. Переучиваться было некогда. Нам и учиться-то времени особого нет, а переучиваться придется в бою.

Выдав несколько основных элементов полета с каждым из курсантов, Рымаров в дальнейшем сидел на земле. Он вообще не любил с нами летать, считая, что мы должны привыкать в небе к одиночеству. Обучались мы с помощью компьютерных программ, максимально используя имитатор и в очередь – сушки. Их было немного и даже налет обязательного минимума – 10 часов, оказался под угрозой срыва. Тем жестче становился график самих занятий. Приходилось летать и ночью.

Рымаров же отслеживал наши полеты через дистанционный пульт, полностью контролирующий наши действия, и издевательски комментировал маневры, не забывая указывать нам способы нетрадиционного соития – единственно, что мы, по его мнению, могли и для чего нас произвели на белый свет.

В начале третьего месяца обучения, после сдачи зачетов начального обучения, я совершил действительно самостоятельный полет учебно-боевого характера, а не взлет – посадку под пристальным вниманием инструктора, а затем маневры над аэродромом.

Получил полетное задание – подъем на пятнадцать тысяч метров, проведение наблюдательного вылета с нанесением условного удара по мишени в районе моря Лаптевых, а затем учебный бой в районе Белого моря без стрельбы, с одними видеопулеметами. Полет мне назначили в безлюдных местах, что бы никто не пострадал. Хотя, от чего уж пострадать – на борту ни одного снаряда, кроме резервных 10 % боекомплекта, которые всегда выдавали на случай внезапного появления саргов. Но открывать огонь мог только кибер-пилот. Нас, зеленых и глупых, еще боялись.