Похищение с сюрпризом

- Беги-беги, пока у меня от голода совсем настроение не испортилось, - посоветовала Лизетта. - А фату снимать не смей! Узнаю, дух рогами и копытами выбью.

Герцог смирился с неизбежным и затрусил прочь, а брюнет, проводив его печальным взглядом, перебрался ближе к воде.

- Лизетта, давай поговорим, а?

- С чего мне вообще с тобой разговаривать? Толстячок - хоть герцог, а ты – простой помощник. Ничего выдающегося.

- Так я тебе в женихи и не набиваюсь. Просто хочу твои дальнейшие планы обсудить.

- Мои дальнейшие планы – не твоего ума дело, помощничек, - отчеканила Лизетта.

Брюнет скривился.

- Меня Гастон зовут. Гастон Ла-Пьер.

- Да мне без разницы. Лучше расскажи, насколько богат твой герцог.

Лизетту не интересовало состояние горе-женишка. Тянуло поиграть на чужих нервах.

- Не особо. Сама ж видела, какой замок обветшавший. К тому же, Его светлость – четвертый сын в семье. И самый нелюбимый. Старшие братья – гораздо плечистей и обаятельней. Выбирай любого.

- Вот еще, - фыркнула Лизетта. – Кто украл, пусть тот и женится. Ты от темы не уходи. Рассказывай подробности о герцогском состоянии.

- Откуда ж мне знать подробности. Я ж не член семьи.

- Оно и видно. А сюда зачем приехали? Что твой герцог в глуши забыл?

- Захотелось пожить на природе, - поспешно объявил брюнет.

Лизетта догадалась, что он соврал. Причина приезда явно не из приятных. Уж не погнали герцога из родного дома? Коли погнали, так и надо паразиту!

- И вообще, хватит вопросы задавать. Лучше сама о себе расскажи.

- Обойдешься.

- Не хочешь? Интересно почему? Может, ты никому даром не нужна? Иначе бы обитатели замка твоего всю округу на уши поставили. С ночи-то! А ведь не ищут. Поди обрадовались, что ты, наконец, исчезла.

Лизетта смерила брюнета снисходительным взглядом и отвернулась. Однако сердечко затрепыхалось. А ведь он прав. Не ищут, хотя с кристаллом давно бы на след напали и потребовали вернуть назад. Но нет, на горизонте до сих пор ни намека на охрану и Виолетту. Странно. Последняя головой отвечает за воспитанницу. Да и охране несдобровать, коли Лизетта в беду попадет.

Уж не наказать ли задумали подопечную? За вздорный нрав?

Тьфу! С них всех станется.

Лизетта тяжко вздохнула. Может, ну их – эти развлечения? Тем более, сидеть в воде порядком надоело. Пора и честь знать. В смысле, восвояси возвращаться, чтобы напомнить «свите» о своем существовании и отыграться за медлительность. День уж за половину перевалил. Не успеешь оглянуться, а там и ночь. Это в коровьем обличье Лизетта – грозная противница. А в истинном – та еще вояка. Герцог с помощничком мигом одолеют. И всё припомнят.

Вот только подкрепиться не помешает.

Или подремать?

А лучше и то, и другое.

Она вылезла из воды и растянулась на травке.

- Возьми веточку и мух от меня отгоняй, - велела брюнету.

По его лицу было яснее ясного, что он с радостью бы отлупил хлесткой веточкой саму Лизетту. Однако сжал зубы и выполнил требование. Встал над ее тушкой и принялся махать, как полоумный.

- Меня не задень, - проворчала сонная Лизетта. – А то копытом в лоб получишь.

Сказала и сладко засопела. Гастон выдохнул и сел на траву, но веточку не выбросил. Вдруг чудовищная невеста откроет глаза и увидит, что он наплевал на требование. Мало не покажется. Один удар «толчкового» копытца способен выбить дух. Однако минуты бежали, но Лизетта преспокойно дрыхла. Увы, у Гастона расслабиться не получалось. Светлость-то один-одинешенек за коровьим обедом помчался. Мало ли что может случиться по дороге. Он ведь к трудностям не приспособлен.

Вот, черти полосатые! Угораздило же Арнольда про девицу из красного замка заговорить. А он – Гастон – еще и восхитился ею, когда в беседке увидел танцующей. Теперь и намека на прежнее очарование не осталось. Того гляди, захрапит. Да так, что земля задрожит. В голову вдруг пришла безумная, но забавная идея: нарисовать светлость в образе грозного вояки верхом на корове. Или лучше в образе тореадора, что в заморской стране на арене выступают. Там, правда, в соперниках быки ходят. Но и корова сойдет. Особенно поверженная, лежащая кверху копытами.

Тьфу!

Гастон раздраженно постучал себя по лбу, вспомнив отцовские наставления относительно художеств. Наставления, нередко переходящие в побои. Рисовать Гастону строжайше запретили в детстве, едва заметили следы краски на рубашке. Видите ли, отцу с матушкой еще до свадьбы гадалка предсказала, что ежели хоть один отпрыск возьмется за кисть или обычный уголек, быть беде. Гастон жутко расстраивался. Ведь рисование было единственным, к чему лежала душа, да и получалось неплохо. Первое время он упрямился и тайком от отца продолжал заниматься запретным делом, но правда всплывала, а наказания ужесточались. Победа, как водится в семье, осталась за Ла-Пьером-старшим. Третий сын навсегда распрощался с холстами.

Надо же. Столько лет прошло, и вдруг вспомнилось былое увлечение.

Нет, нельзя рисовать. Им со светлостью сейчас только дополнительных бед не хватало…

****

На этот раз Лизетте ничего не снилось. Зато она отлично выспалась и набралась сил. Когда открыла глаза, солнце сияло на западе. Не садилось, но до заката оставалось часа полтора. А, значит, следовало выдвигаться.

- Ну, и где твой герцог?

- Хороший вопрос, - протянул брюнет, старательно помахивая над Лизеттой веточкой. – Надо было меня послать.

- Ты бы справился, понятное дело. А вот твой герцог…

Помощничек чуть зубами не заскрежетал. Но сдержался. И предложил:

- Может, пойдем ему навстречу?

- Ни за что. И вообще… - Лизетта закатила глаза. – Вон он. Ползет…

Гастон выдохнул с облегчением. Жив!

Нет, светлость не полз. Плелся. Даже фата больше не развивалась. Висела белой тряпкой, символизируя поражение молодого герцога. Следом так же вяло топала лошадь, нагруженная мешками. С фруктами, не иначе. Ох, черти рогатые! Гастон был готов кинуться и расцеловать светлость. Справился с невестиным заданием! Умница!

Лизетта стараний не оценила.

- Почему так долго? – спросила строго. – Я совсем оголодала. Желудок к позвоночнику прилип. Теперь и не отлепишь.

Светлость не посмел оправдываться. Притащил не без помощи Гастона мешки, высыпал содержимое на траву и промямлил заплетающимся от усталости языком:

- Приятного аппетита.

- А блюдо где?

Парни переглянулись и развели руками.

- Ладно, - смирилась Лизетта. Голод пересилил желание поерничать.

Не глядя больше на двух олухов, она умяла с десяток груш, затем принялась за яблоки. Апельсинами герцог в этот раз угостить не потрудился. Ну и не беда. От утренних потом во рту кислый привкус стоял. Наевшись, она с трудом поборола желание снова плюхнуться на бок. Нельзя. Скоро уж обратно в девицу превращаться. А делать это лучше в родной спальне. Подальше от похитителей.

- Всё, домой пошли, - объявилась она и направилась в сторону дороги.

- К к-к-кому до-домой? – прошептал герцог, пятясь.

- Ко мне, вестимо. Возвращать меня пора. Восвояси. Утомилась я что-то. Как доберемся, спать лягу, а вы с Ви будете договариваться. О сумме компенсации.

- С кем? – осторожно осведомился брюнет.

- С Виолеттой, - отчеканила Лизетта. – Она у нас дама грозная. Никому спуску не дает.

- Толстушка в красном? – уточнил парень на всякий случай.

- Это герцог твой толстячок, - не осталась в долгу Лизетта. – А Ви у нас женщина с пышными формами. И очень даже аппетитными.

Шли снова пешком. Взгромоздиться на единственную имеющуюся в распоряжении лошадь Лизетта герцогу не разрешила. И неважно, что едва передвигает ноги. Его проблема. Кобыла не обязана везти на себе такую тяжесть. Мешки с фруктами доставила, и хватит трудов. Тем более, обратно-то из красного замка этот увален всё равно верхом поедет. Так пусть лошадка отдохнет, сил наберется.

- Как думаешь, сколько твои родственники с нас попросят? – спросил Гастон по дороге. Он шагал куда бодрее светлости. Его-то за фруктами не посылали.