Похищение с сюрпризом

- Есть идеи? - спросил Габриэль-старший Дину.

А кого спрашивать? Она же чародейка. А тут магия. Но дочь пожала плечами и сделала шаг назад, не представляя, как бороться с напастью. Гастон мысленно выругался и подошел к черепу. Нет, он не собирался сражаться голыми руками и вообще дотрагиваться до магической штуковины. Просто хотел посмотреть, что будет. Как и следовало ожидать, ничего хорошего. Череп вспыхнул пуще прежнего. Гастона обдало жаром, не хуже драконьего пламени. Почудилось, уши загорелись. Не то, что шевелюра.

- Гейб! Ты цел?! - испугался отец. - Ох, Гейб, о чем ты думал?

- Он не думал, он действовал. Как обычно, - съязвила Дина.

- Ты зато много надумала, - не сдержался Гастон.

В самом деле! Он хоть что-то делает! Пусть и идет напролом!

БУМ!

По стене-двери будто молотом ударили, но благодаря магии Огонька она выстояла.

- Попробуем победить медальонами, - Габриэль-старший стащил слившуюся семейную реликвию с шеи и подул на буквы. Мгновение, и вместо одного медальона в ладони оказалось три. - Пусть каждый берет свой. Нет, Гейб, не удачи. Власти, - остановил он сына, потянувшегося к тому, что носил несколько недель. - Он принадлежит Дине.

Последние потомки императорского клана встали вокруг черепа. На равном расстоянии друг от друга. Вытянули, по распоряжению отца, правые руки с зажатыми в кулаках медальонами. Гастон чувствовал себя глупо. Какой от этого стояния толк? Надо что-то делать. Может, заклинание почитать? Ведьмы всегда так работают, когда магию творят.

Отец подумал о том же.

- Андре, - обратился он к лису, лежащему на полу серебристой тряпочкой. - Ты еще помнишь лисью песнь Пенетьери?

- Конечно, господин, - тот героически попытался подняться, но слабые лапы разъехались.

На помощь вновь поспешил Елисей. Поднял старика зубами и подставил бок, мол, обопрись, я не позволю упасть.

- А ты не забыл слова песни, что я заставлял тебя заучивать в детстве? - спросил его Андре.

- Помню. Ты думаешь, песнь поможет?

- Нет. Ее недостаточно.

Ответил вовсе не Андре. А полупрозрачная старуха, что регулярно являлась Лизетте, но Гастону встретилась в истинном обличье лишь однажды - в алманской глуши, во дворе ветшающего замка Винзуров. Ведьма Клотильда стояла перед ними, грозно сведя брови.

- Бравый отряд, ничего не скажешь, - проговорила она ядовито, не обращая внимания на упорные попытки черного принца прорваться внутрь. - Ни плана, ни идей. А еще императорские потомки.

- На себя посмотри, ведьма, - не сдержался Гастон. - Испортила жизнь и невинной девчонке, и родному внуку. Не трать время на ехидство. Коли помочь пришла, помогай. Майло-то твой тут с нами застрял.

Лизетта бросила одобрительный взгляд на мужа. Так ее, старую каргу!

- А самим пораскинуть мозгами не судьба? - не смягчилась Клотильда. - В черепе этом столько магии собрано за десятилетия, что медальоны ваши - не лучше оберегов простеньких, что на ярмарках за бесценок продают. Лисья песнь - вещь полезная, но вспомогательная. Посмотрите на череп и скажите, что символизирует его цвет?

- Кровь! - выпалили в один голос Габриэль-старший и Дина.

- Агрессию! - вскричал Гастон.

- И то, и другое верно. Потому и бороться надо по обоим фронтам. Вы трое - семья, а взаимопонимания никакого. Решите всё между собой здесь и сейчас. Медальоны не смогут сражаться, пока у вас разлад. Еще понадобится жертва. Зверь.

Ба-бах! Стена снова содрогнулась. На этот раз едва устояла.

Ведьма с шумом выдохнула воздух и начертила левой рукой в воздухе незнакомый никому знак с множеством завитушек. По стене пронеслись золотистые искорки, вмиг превратившиеся в броню вроде драконьей.

- Я выиграла вам время. Действуйте.

- Погоди! Что значит жертва-зверь? Один из лисов?! - попытался Габриэль-старший прояснить ситуацию.

- Сами додумайтесь. Уж точно не волк. Смерть Майло вам никак не поможет.

Сказала и исчезла, не потрудившись дать дополнительные подсказки.

Гастон в ужасе посмотрел на отца.

- Нельзя трогать лисов!

- Конечно, нельзя, - согласился тот. - Андре и Елисей связаны с нами. Умрет лис, умрет и хозяин. Это чистое самоубийство.

Гастон скривился. Он вовсе не собственную сохранность имел в виду. Но какой смысл об этом теперь говорить. Хотя... Гастон чуть по лбу себя не хлопнул. Смысл-то как раз есть.

- Я начну, - объявил он, крепче сжимая в кулаке медальон власти. - Борьбу с семейным разладом.

Но слова не шли. Точнее, шли. Не те, что надо. Гастон отчаянно придумывал, как бы сказать помягче всё то, что накипело.

- Вы мне не нравитесь, - наконец, выдал он. Получилось совсем не мягко. Ну и пусть! - Ты водила меня за нос с первой встречи, обернулась матерью, заставила думать о ней невесть что, - упрекнул Гастон сестру. - Могла сразу во всем признаться. Вместе бы решили, как действовать дальше. По-семейному. А ты, - он повернулся к отцу, - слишком легко распоряжаешься чужими судьбами. Будто не люди, а пешки. Прямо сейчас идет сражение простых горожан со стражей. Видно, я не гожусь в правители, коли так рассуждаю. Но ты тоже. Подданные – не пушечное мясо. И всё же... Всё же мы - семья. Я очень хочу узнать вас обоих поближе.

Красный свет от черепа слепил глаза, и Гастон не мог точно сказать, как отреагировали на его слова отец с сестрой. Ждал их очереди с волнением.

- Я от тебя тоже не в восторге, Габриэль, - оповестила Дина. - Я так долго искала старшего брата, а нашла слабовольного мальчишку на побегушках у герцогского сыночка-увальня. Потому и не открылась, наблюдала издалека, помогала в дороге. Помнишь нищенку на постоялом дворе? Торговку, что к чародейке Каре отправила? А мужчину, что тебе о лисах рассказывал? Это всё я. С наложенной иллюзией. Я следовала за тобой, брат, и постепенно поняла, что в тебе есть потенциал. Предстоит много работы, но ты способен стать кем-то выдающимся.

У Гастона в ушах загудело от негодования. Мало того, что следила, так еще и другими людьми прикидывалась! Но он заставил злость раствориться. Призналась сестрица в обмане, уже неплохо.

- Отец, - Дина, тем временем, обратилась к Габриэлю-старшему, и голос дрогнул от обиды. - Я никогда не прощу тебе одиночества. Мне всё равно, какими причинами ты руководствовался. Факт остается фактов. Я росла и без матери, и без отца. Но брат прав, мы семья. И должны постараться стать ею по-настоящему.

Отец заговорил не сразу. Переваривал слова детей. Хотя стена ходила ходуном. Единственное, что сдерживало чёрного принца - «броня» Клотильды. Гастон напрягся в ожидании и вдруг осознал, что в комнате появился еще один звук. Та самая лисья «песнь». Серебристые звери издавали нечто похожее на вой, только не пронзительный, как волчий, а хриплый, надрывный. От такого полагалось холодеть всему внутри, но по телу Гастона разлилось приятное тепло. «Песнь» была своей, родной.

- Что ж, раз пришло время откровений, - начал Габриэль-старший и тяжко вздохнул. - Вы тоже не такие, как я представлял. Но кроме себя винить некого. Я бы хотел хоть что-то исправить и стать вам отцом, но, боюсь, моё время вышло.

В подтверждение его слов за стеной громыхнуло, будто десяток пушек выстрелили разом. Но преграда чудом удержалась. В последний раз, не иначе. Зато и с треклятым черепом что-то случилось. Не из-за попыток принца прорваться. Из-за признаний последних потомков Пенетьери. Красный цвет потускнел, чудовищный талисман принца пошел трещинами, а вокруг него вспыхнуло пламя. Лисья песнь оборвалась. Андре поднялся и, ковыляя из последних сил, отправился в огонь.

- Нет! - закричал Гастон и преградил старому зверю путь.

- Даже не думай! - вторила брату Дина и бросилась к отцу. - Ты же погибнешь! Вслед за лисом! Это самоубийство!

Габриэль-старший печально улыбнулся.

- Это необходимая жертва. Вы с Гейбом молоды и полны сил. Вы – будущее Эндории. Доведите начатое до конца.

Гастон, не придумав ничего лучше, попытался схватить лиса за хвост. Но тот растворился, не позволив себя остановить. Но в отличие от Гастона, Елисей всё равно его видел. Ринулся следом и оттащил подальше от огня. А в следующий миг комнату огласил громкий крик. Женский крик. Гастон в ужасе обернулся, ища глазами сестру с женой и Огонька. Открыл рот и так застыл. Лизетта, морщась от боли, держала в руках перо, которое только что вырвала из павлиньего хвоста.