Похищение с сюрпризом

Гастон равнодушно кивнул. Какая разница, что за тайны у потомков министра-предателя. Ему бы Лизетту вызволить. А с остальным пусть папенька с сестричкой разбираются, коли желают трон заполучить.

Елисей оказался прав. Серебряный дворец вымер. В коридорах господствовали полумрак и тишина. Пусто, будто это не обитель императоров, а захудалый замок на отшибе, вроде того, в который герцог Винзур «сослал» отпрыска с приятелем. Хотя как раз захудалым дворец не выглядел. Даром, что называется «серебряным». Вокруг сплошное золото: статуи, рамы картин, подсвечники. Гастон бы не удивился, если б ванны и ночные горшки императора с сыночком тоже оказались из желтого металла.

Появилось странное ощущение. Ощущение собственной причастности к этому месту. Здесь рождались, жили и умирали десятки поколений предков, большинство из которых оставили след в истории. Если бы не бабушкина глупость с медальонами, он бы тоже мог появиться на свет в этом замке. Или… нет. Гастон покачал головой. Конечно, нет. Бабушка бы впоследствии переехала к мужу, и сын родился бы не здесь. Еще не факт, что это оказался бы Габриэль-старший. А о самом Гастоне вообще говорить не приходится. Так что нечего связывать себя с серебряным дворцом. Он – Гастон – хоть и потомок Пенетьери, но потомок случайный. Из боковой ветви.

- Почти пришли, - оповестил Елисей. - Я чувствую след девчонки. Ее звериный след.

Лис остановился возле разрисованных дверей: с яркими цветами на зеленом фоне. Прислушался и кивнул Гастону, мол, открывай. Тот подчинился. Перешагнул порог и вытаращил глаза. Оранжерея?! Серьезно? Волчица с павлиньим хвостом – живность, конечно, экзотическая. Но не средь орхидей же ее держать.

- Чего застыл? – сердито осведомился Елисей. – Иди за женой. Иль на аркане тащить?

Гастон вошел и… громко чихнул. Смешанный цветочный запах одурманил не хуже крепкого вина. Голова закружилась. Почудилось, что все растения разом взлетели к потолку и затанцевали парами. Он бы непременно упал, если б Огонёк не щелкнула пальцами, применив магию.

- Порядок? – спросила она и подмигнула.

- Да. Спасибо. А ты… хорошо себя чувствуешь? Тут такой запах… Уфффф…

Туман покидал голову медленнее, чем хотелось. Мысли прояснились, но язык заплетался.

- На магов «сонник» не действует. На призрачных лисов, видно, тоже, - Огонёк прищурилась, что-то выискивая. – Ага! Вон он! Видишь мелкие сиреневые цветочки? Из-за них ты чуть того… не скопытился. Но зачем держать их тут?

- Затем, чтобы никто не выбрался, - объявил Елисей из глубины оранжереи. Голос доносился из-за кустов алых роз. – Вы чем цветочки разглядывать, спящей парочкой полюбуйтесь. Красавцы.

У Гастона аж волосы зашевелились. Какой еще парочкой? Лизеттой в объятиях черного принца?! Нет, не может быть! Ему хватило Сабины в постели герцога Себастьена.

Реальность оказалась куда удивительнее. На траве рядом с неопознанными желтыми бутонами, впрямь, спала драгоценная женушка. В том же простом сером платье, в котором Гастон видел ее в последнюю встречу. Вот только из-под юбки выглядывала несвойственная человеку часть тела. Павлиний хвост!

Но хвост – это мелочь. Рядом с Лизеттой посапывал громадный волк. Ее рука покоилась на меховом боку, а в щеку утыкался звериный нос.

- Лизетта! – Гастон отодвинул жену от волка. – Просыпайся. Ну же!

- Давай я, - вперед выступила Огонёк и хлопнула в ладоши. Негромко, но этого хватило, чтобы Лизетта открыла глаза.

- Гад ползучий, - объявила она Гастону спросонья.

А потом охнула, сообразив, что муж не снится. Как и лесная девчонка, исчезнувшая несколько дней назад на подъезде к эндорской столице и нашедшаяся подле злодейки и предательницы Дины.

- Чего пришли? – спросила хмуро.

- Тебя спасать, - пояснил Гастон, борясь с желанием обнять сумасбродку крепко-крепко. Какое счастье! Живая и невредимая. И от принца не пострадала. Во всех смыслах.

- Спасать, - пробурчала она сердито. – Сначала бросаете, врагу отдаете, а потом спасителями прикидываетесь.

- Так это не мы! А Дина! – воскликнула Огонёк с толикой обиды. – А мы… мы…

- Цыц!

Из воздуха вновь соткался серебристый лис. Укоризненно посмотрел на всех троих и спросил Лизетту, кивнув на спящего волка:

- Чем демонстрировать несносный характер, лучше объясни, кто это?

Та смущенно уставилась в пол. Пальчики нервно затеребили прядь волос.

- Это… ну… это… Внук это Клотильдин. Вот…

Глава 23. Красный череп

Они ругались. До дыма из ушей. До желания оттаскать друг друга за волосы.

- Значит, Дина сказала правду! Ты общаешься с Клотильдой! У меня за спиной!

- Да кто ты такой, чтобы с тобой откровенничать?!

- Твой муж!

- Ух! – Лизетта замолотила Гастона в грудь. – Ты не муж! Ты похититель! С чего мне вообще тебе доверять? Тебе и всей твоей семейке? Сначала лезешь гладить, а потом… потом… Да если бы не твоя мать…

- А тебе не приходило в голову, что я тут тоже пострадавший?! – рассердился Гастон, увернувшись от кулачков жены. – Вини во всем ведьму, которой помогать вознамерилась, а не меня!

Как ни странно, Елисей не вмешивался в семейную ссору, пусть и происходила она на вражеской территории и могла привлечь чужое внимание. Огонёк тоже молчала, хотя и сложила недовольно руки на груди. Оба посчитали, что супругам лучше выпустить пар, прежде чем действовать. Да и магическое чутье подсказывало, что никого опасного поблизости пока не наблюдается. Не вмешивался и волк, в смысле Клотильдин внук, но исключительно потому, что, по-прежнему, дрых.

- Я не ведьме помогаю, а себе! – Лизетта топнула и… наступила на павлиний хвост, путающийся под ногами. – Да чтоб вас всех! Черти хвостатые!

- Эгоистка! – припечатал Гастон.

В голове гудело. От гнева. А еще больше от обиды. Он из кожи вон лезет, сбежал от вновь обретенных родственников, а она… она…

- Это ты эгоист! Плевать тебе на меня. Себя спасаешь. Коли я помру, и тебе не жить!

- Ошибаешься, - прошипел Гастон мстительно. - Твоя подружка Клотильда не рассказала? Не раскрыла тайну? Обманула она нас! Смерть одного на другом никак не отразится.

У Лизетты закружилась голова от возмущения.

- Врешь!

- Жизнью клянусь!

В беспомощной ярости Лизетта вновь накинулась на мужа.

- Ты… ты… ты…

В глубине души она понимала, что Гастон не так уж виноват в ее бедах. И вызволять явился, не бросил на произвол судьбы. Но она так устала. И так злилась. А эта злость – человечья и остаточная волчья – требовала выхода.

- Угомонись, - Гастон не стал уворачиваться. Но и терпеть побои тоже. Он устал не меньше. От всего на свете. Обхватил запястья жены. Посмотрел в горящие огнем глаза и… сделал то, чего сам от себя не ожидал – поцеловал Лизетту.

Почудилось, что рядом грянул фейерверк, что в алманской столице устраивали по большим праздникам. Сердце колотилось, как безумное, а по венам разливался жар. Не тот, что бывает при физическом влечении. Другой, доселе неведомый. Хотелось сжать жену крепко-крепко и никогда не выпускать из объятий. Ту самую жену, что приложила ему рогом по мягкому месту и подпалила шевелюру огнем. Ту самую, у которой он вытаскивал репьи из шерсти и запрягал в телегу по дороге в Эндорию. Безумие, но так всё и было. Такого Гастон прежде не чувствовал. Даже к Сабине. Не говоря уж об остальных девицах, с которыми доводилось коротать время.

Лизетта хотела, было, отстраниться и влепить паразиту, укравшему первый поцелуй, пощечину, но через секунду желание буянить и драться пропало. В животе приятно ухнуло, а всё происходящее показалось естественным и закономерным. Она подалась ближе, затем прильнула к Гастону всем телом. Подумаешь, похититель. Так ведь муж законный, который терпит несносный характер. Симпатичный муж, к тому же.

- Фуууууу, - протянула Огонёк и закрыла лицо руками. – Какая гадость.

Лизетта с Гастоном отстранились друг от друга, обменялись смущенными взглядами.