Волчица

<p>

Волчица.</p>

<p>

 </p>

   - Это и есть те пленники? - Спросила я, прищурившись. Солнце в глаза бьёт. Хоть и листья слегка затеняют, но всё равно глазам больно.

   - Они, - говорит седой Хатар. - Все семеро. По чердакам прятались. Один в подполе. Вон тот юнак. Просился в наш отряд. Сдался сам, без боя.

   - Понятно.

   Моя кобыла послушно вошла в круг, образованный деревьями с привязанными к ним пленниками. Мужчины... Самая мерзкая порода людей, которые мне известны. Объехала кругом, вглядываясь в их лица, Хатар со мной рядом.

   - Всех повесить, - коротко бросила я.

   - Как скажешь, Волчица. А с юнаком как же?

   - Повесить. Зачем нам такие?

   - Как скажешь, - равнодушно кивает Хатар. Не в первой ему всякую сволочь вешать.

   И вдруг меня как молнией ударило. Знакомое лицо, из тех, что забывать не положено. А забудешь - нет тебе прощенья. Вновь - как наяву, пожары, крик матери, привязанной к лавке в горящей избе, отец с размозженной головой, лежащий на дороге. И этот разбойник, схвативший меня за волосы. Скалится во весь рот, сволочь и вонь от него, такая, что... Валит меня наземь, достаёт из штанов свою штуковину и пихает в меня. Я ору от боли и ужаса, но он только наглее смеётся и зовёт дружков. Не знаю, как выжила после этого, вся разорванная, окровавленная. Бабка-знахарка вылечила, слава Небесной Матери. Её-то дом не тронули, колдовства побоялись.

   Легко спрыгнув с лошади, я подошла к нему. Точно, он. И запах тот же. А в глазах - пусто. Смирился со смертью, гад. Ничего, сейчас я тебя оживлю.

   - Ты меня узнаёшь? - спросила я тихо, глядя в глаза. Что-то там такое начинает проясняться.

   - Маленькая деревня, возле реки. Помнишь? Десять лет назад?

   Нет, конечно. Мало ли было деревень, всех не упомнит. Неважно, я уже встречала обоих его дружков, тех самых. Скоро и он с ними встретится.

   - Девочку помнишь? В синем платьице? Тогда кто-то из вас убил её отца и сжёг мать в избе?

   Ага, уже что-то. В глазах мелькнул страх. Узнал, подонок. А нет, так понял. Но молчит, держится. Это хорошо, пусть помолчит.

   Я улыбнулась и облизала губы. Выразительно глянула ему в глаза, как учили. Хорошо меня учили, вся спина горела, только наука впрок не пошла. Тошнит меня от мужиков, и всё тут. И чем дальше, тем сильнее.

   - Не бойся, милый, - прошептала на ухо, - я тебя не повешу. Только помолчи пока, и всё хорошо будет, всё хорошо.

   Ремень с него сняла, на шею ему же повесила, пригодится. Взялась аккуратно за мерзкий кусок плоти левой рукой и помассировала, чувствуя, как он растёт. Удивительно противно, неужели это может кому-то нравиться? Ему-то да, вон глаза зажмурил, как сытый довольный кот. Тащится... Тьфу, пакость какая. Вынула нож, и отрезала, под корень. Отскочила, кровью не замараться. Как же он заорал!!! Я так не орала, когда он... Сунула отрезанное ему же в пасть, и ремнём завязала, чтоб не выплюнул, руку травой вытерла. Надо вечером вымыться, хоть как-нибудь.

   - Так и будешь стоять - привязанный, сказала я ему. - Пока не умрёшь, либо волки не съедят. Не твой это грех, на себя возьму, а за свои грехи, ты, считай, ответил.

   И, обернувшись, к Хатару, сказала громче:

   - Остальных - повесить.

   Вздох облегчения из семи глоток был мне ответом. Один прошептал за спиной - "Слава Матери, только повесить!" Я тут же обернулась.

   - Кто это сказал?

   - Я! - Ответил тот самый, юнак. Волосы длинные, светлые. Усы висят. Под глазом синяк, ребята постарались, когда брали. Считай, легко отделался.

   - Значит, хочешь ко мне в отряд... А какая мне с этого корысть?

   - Да никакой, если не считать одного воина. Да я и лекарскому делу обучен, раны перевязать али ещё что. Нешто не спонадоблюсь?

   - Может и спонадобишься. Только я в своих людях уверена, знаю каждого как себя. А тебя вижу в первый раз.

   Однако правду сказал, сразу видно. Верёвок, как говорится, не плёл, да и Небесную Мать почитает. А такого убивать - поневоле задумаешься. Да и разговорилась я с ним. Зря, наверное. Нельзя разговаривать с тем, кого убить хочешь.

   - Вот что скажи-ка ты мне, парень, как тебя зовут? И что в банде этой делал.

   Ну всё, теперь точно жить ему сто лет. К Волчице в плен попал и живым остался, - считай, бессмертен, так говорят. Как же его вешать, если имя скажет?

   - Зовут меня Зычко Пищень, а в банде я всего три дня. Думал, наёмники как наёмники, подзаработать с ними хотел. А оно вона как обернулось. Я и в сарай спрятался, чтоб не убить никого безвинно, сбечь хотел, да парни твои меня поймали.

   Я взглянула на Хатара.

   - Правду говорит, в сарае ховался. Меч у него чистый был, без крови. Ежли, конечно, об солому загодя не вытер.

   - Мог и вытереть. Вот что, Хатар, скажи-ко парням, пущай сюда его доспех и оружие принесут. Да заодно и отвяжут. - Затем отвернулась к Зычко. - В отряд я тебя брать опасаюсь. Но отпустить тоже не могу. Так будет. Оружие и доспех верну. Парням велю, что смотрели за тобой. Покажешь себя бойцом и делом веры моей заслужишь - в долю возьму. А иначе...

   Я кивнула на мычащего подонка. Зычко передёрнулся. Теперь либо сбежит, либо из шкуры вылезет, доверие заслужить. Интересно, что выберет?