Страница 6 из 10
Атэ не поверил своим глазам, это невозможно. Вокруг на множество расстояний пустырь. Редкие здания вдалеке цепляли взгляд, но тут же исчезали из виду за своей мелочностью, только сейчас до него дошло: всё реально. Такое нельзя было спроектировать. Точно, император, МЕДАЛЬОН! Он начал вырываться с ещё большей силой, крича о том, что ему срочно нужен медальон императора, как вдруг район поясницы пронзило острое, неизвестное до этого чувство – боль – то самое, что теперь станет спутником Атэ на протяжении всей его жизни. В глазах резко потемнело, тело сковало онемение, парень обмяк и потерял сознание.
Глава 9
Около часа назад
Софья Алексеевна сонно зевнула, проходя в кухню сквозь самодельные шторки-завеси от противных мух, так надоедавших её свекрови каждое лето. Здесь было так спокойно, уютно и по-домашнему. Дом заполнил запах свежевыпеченных ватрушек, даже творог в которых делался вручную бабушкой Людой. Софья Алексеевна тихонько посмеялась – у матери мужа одна любимая коровка – Сонька, с именем в честь невестки. Причём этот факт нёс только хороший оттенок: свекровь любила свою невестку. А Софья Алексеевна, в свою очередь радовалась, ведь ей так повезло с родителями Олега. Здесь не было нервной работы. Не было нескончаемых отчётов и смет, вечно недовольного начальника и постоянно завидующих ей незамужних коллег-подружек.
Женщина работала главным бухгалтером в частной строительной компании. Ещё на втором курсе университета её заметил Олег – повеса институтского масштаба – и у них завязался роман. Отличница и медалистка, президент студсовета скоро забеременела. К счастью, она пришлась по вкусу высокопоставленным родителям её парня, Олег был не против, и вскоре состоялась свадьба. Для Софьи её жизнь казалась сказкой – она по-настоящему любила своего мужа ровно в той мере, в которой для неё исчерпывалось понятие «любовь». Да и внушаемые с детства честность и порядочность не допускали в её голове мыслей о неправильности своего положения. У неё есть всё: дом, семья, ребёнок, достаток: чего желать ещё? Она жила счастливо. Так думала Софья Алексеевна и была права.
Одно только обстоятельство доставляло непрестанную головную боль – выходки избалованного сына. Артём отказывался подчиняться. У него был крутой нрав и скверный характер, порой женщина его опасалась, ведь бешенство, которое иногда сквозило в глазах подростка во время семейных ссор поистине пугало. И, главное, не было понятно, что упустили родители и сделали не так, когда это случилось? Артём был хорошим ребёнком. Книги по семейной психологии и педагоги, частые походы к специалистам лишь ухудшали и без того непростую ситуацию. Олег Николаевич и сам срывался, срывалась и Софья Алексеевна, терпение с каждым днём заканчивалось скорее. Неизвестно откуда взявшаяся в одночасье ненависть парня к родителям в одночасье разрушила многолетнее семейное счастье.
На улице было так здорово, тёплые лучи осеннего солнца мягко касались лица и прогоняли плохие мысли прочь. А эти ватрушки… Отсюда так не хотелось уезжать. Женщина уговорила мужа привезти сына сюда, подальше от них и плохой компании. Пусть они отдохнут друг от друга. Уставший от постоянной ругани Олег Николаевич согласился. Сомнения в правильности поступка ушли, когда Артём вчера вдруг начал разговаривать со своей семьёй. Он смеялся и стеснялся шуток деда, вёл себя совсем как маленький. Словно они ненадолго вернулись в прошлое.
– Я пойду, разбужу эту сову, – сказала бабушка Люда, ставя на стол свежие ватрушки.
– Большое вам спасибо, – лениво и благодарно улыбнулась Софья Алексеевна. – А Олег далеко ушёл?
– Да нет, вот они, с Гришкой, в погребе возятся, видать огурцы мои ищут после вчерашнего, – махнула рукой женщина.
И действительно, откуда-то снизу, под кухней, слышались голоса. Софья проводила взглядом уходящую в соседнюю комнату свекровь, подперев рукой сонную голову. Она лениво зевнула и с аппетитом принялась уминать булочки, на минуту разрешив себе вернуться в детство.
Бабушка Людмила начала будить внука, тихонько расталкивая его. Тот только ещё больше свернулся в одеяло, и она невольно улыбнулась: какой ленивый, посмотрите на него! И он показался ей очень худеньким. Но спать дольше уже было вредно, как-никак, давно за двенадцать, пора обедать, а Артём всё ещё спит.
– Тёмочка, внучек, вставай давай, всё, хватит спать!
Наконец парень приподнялся, недовольно морщась, и… ошарашенно огляделся. Бабушка Люда вначале подумала, что это дед Григорий с Олегом решили вдруг научить ребёнка «как правильно пить», но осеклась, когда тот вдруг начал кричать что-то на непонятном ей языке. Это было похоже на помешательство, Артём носился по дому, будто он по чужому, что-то невнятно орал неизвестно изъясняясь, а потом пришёл в неистовство. Он гневно и с явным отвращением громил вещи и мебель вокруг себя. У него изменился даже взгляд. Только когда сотрудники лечебницы, приехавшие на вызов Софьи Алексеевны, связали парня, женщина наконец отошла от шока и обратила внимание на такую, казалось бы, весьма явную, но в подобной ситуации не бросавшуюся в глаза вещь: одежда Артёма была странной, очень странной. Белоснежный костюм с золотыми оборками и неясной, мелкой символикой. Если бы её внук накануне при ней не зашёл в комнату в домашней одежде и не уснул ровно на том месте, где она его разбудила, она бы скорее подумала, что этот незнакомый ей парень – потерявшийся брат-близнец Артёма. Иначе и в голове не укладывалось внешнее сходство с разницей в поведении. Но как такое возможно? Не похоже, чтобы невестка была в курсе существования такового, если судить по её реакции на текущую ситуацию, да и, по всей видимости, кроме бабушки Людмилы никто не обратил внимания на такую заметную деталь.
Софья Алексеевна находилась в полнейшем замешательстве: что с её сыном? Почему он так себя ведёт и не узнаёт свою семью? Неужели… он свихнулся?
Его увезли в психиатрическую больницу.
Глава 10
Язык – нечто удивительное в истории, возникший из ниоткуда, он двинул развитие цивилизации вперёд, став основой любой мысли. Для появления общества необходимы лишь две вещи, если исключить из них условия комфортного существования окружающей среды, – это интеллект и взаимодействие. Одно обусловливает другое, и наоборот. А язык – основа взаимодействия, следовательно, основа и общества как такового.
Артёма ещё никто не заставлял так учиться. Лана, так звали ту незнакомку, не давала спуску ни в чём. Его лишали еды за ошибки, да и еда здесь была так себе. Парень тосковал по спокойной и сытой жизни с родителями. Постоянное одиночество среди сотен умных железяк выливались в ночные слёзы. Он корил себя за то, что ведёт себя, будто сопливая девчонка, но ничего не мог с собой поделать. Это были его маленькие истерики – обида на жестокую судьбу. Да, он не был ангелом, скорее, чертёнком, но уже ненавидел высшие силы за то, что с ним так поступили. В конце концов, он человек! Хоть и дрянной, но человек ведь!
Теперь он считал своё прошлое царской жизнью, он был там свободен. Лана приказывала роботам применять малый ток в качестве наказания за отсутствие прилежания к учёбе.
Длинные коридоры родового замка казались огромной и мрачной больницей закрытого типа. А Артём с детства терпеть не мог больницы. Эти углы, эта проклятая правильность раздражали его. Он не понимал, почему подчиняется Лане. Да кто она такая, чтобы указывать, как ему жить? Но её слова всё ещё звенели в ушах. «Ты теперь не балованный ребёнок из прошлого, а аристократ в девятом поколении. У тебя есть обязательства». Да. Сейчас он чужак в этом мире. Мысли текли вяло, едва принося смысл в размышления. Мозг, расслабленный тусовками и идеями подросткового нигилизма, лихорадил, отказываясь воспринимать кучу знаний, что отчаянно втискивали в голову. А она теперь постоянно болела, виски часто трещали. От тупых стен пустого помещения глухо отражались звуки частого дыхания. Артём встал. Почему-то сейчас ему хотелось увидеть паука. Обычного сарайного паука, коих он забавы ради сотнями передавил, паука, чья отвратительная паутина грязным отрепьем висела в углах придорожных сортиров по сторонам шоссе.