Реванш Палача

быть, переваривает…

Прошло минут пять, и капитан замер над прибором, подав знак начальству. Когда на индикаторе высветились цифры, он тихо сказал:

–– Есть! Звонит…

–– Номер, Вася! – взволнованно воскликнул Дедов, вставая с кресла и придвигаясь поближе к прибору. – Включи звук…

Ходаков нажал на кнопку, и в кабинете послышались негромкие гудки, а затем чей–то мужской голос осторожно сказал:

–– Да, слушаю…

–– Валерий? – уточнил второй голос, принадлежащий полковнику Горбачёву.

–– Да, я. Кто же ещё? Это вы, полковник?

–– Я… Валерий, у меня очень важное дело. Только что Дедову звонил Марьин. Он у себя дома…

–– Это я уже знаю, – прервал собеседника Слон. – Мои мальчики засекли его.

–– Да, но ты не знаешь, что Марьину звонил его информатор Александр. Тот самый, который так интересует Галину Петровну. Они договорились о встрече. Александр собирается передать Марьину досье на организацию и кое–что ещё, но я не понял, что именно. Какие–то материалы по делу о… краске. Он так и сказал. О чём это?

–– Это неважно, Виталий Всеволодович. А вот информация о встрече очень ценна… И где они встречаются?

Горбачев почти дословно передал содержание разговора Марьина с Дедовым и осторожно спросил:

–– И что теперь? Что собираешься делать? Если досье попадет к Дедову…

–– Не попадет, – уверенно ответил Слон. – Теперь им конец.

–– Ликвидация?

–– Полковник, это не ваша проблема, – довольно резко оборвал Горбачёва Слон. – За информацию – спасибо, мы завтра же переведём на ваш счёт тройной гонорар, если она окажется верной. Но вы в это дело не лезьте. Мы сами во всём разберёмся. От вас лишь требуется своевременно извещать нас обо всех шагах Дедова и его легавых. Всё, полковник, пока.

Снова раздались гудки, и Дедов хмуро сказал:

–– Вот и всё. Вася, проверь запись… – он по рации коротко переговори с начальниками ФСБ и службы внутренней безопасности УВД, руководившими операцией вместе с ним. Ходаков уже прослушал конец записи и молча поднял вверх большой палец.

–– Дедов кивнул в ответ, взглянул на часы и сказал: – Пора, начинаем…

Вместе с Ходаковым они вышли из кабинета и быстро зашагали по коридору Управления. У двери кабинета Горбачёва на минуту задержались, дожидаясь подполковника Берестова, который появился в сопровождении двух подчиненных. Обменявшись с ним выразительными взглядами, Дедов негромко постучал. За дверью раздался недовольный и немного раздосадованный голос:

–– Кто там?

–– Это Дедов, Виталий Всеволодович, – спокойно ответил полковник. – Можно к вам? Нужно переговорить…

–– Да–да, сейчас, – отозвался Горбачёв. Послышались шаги, и щёлкнул замок. В проёме двери появилось настороженное лицо хозяина кабинета. Заметив, что Дедов пришёл не один, он вдруг побледнел и, с трудом подавляя страх, спросил дрожащим от волнения голосом: – Что всё это значит?

Дедов молча протиснулся в комнату, вслед за ним прошёл и Берестов, презрительно взглянув на Горбачёва. Ходаков и два других офицера остались за дверью. Хозяин кабинета на мгновение словно оцепенел. До него дошёл смысл неожиданного визита, и он лихорадочно соображал, как выпутаться из ситуации.

–– Может быть, вы всё же объяснитесь? – спросил он хмуро, взяв себя в руки.

–– А вы не догадываетесь? – иронично спросил Дедов, подходя к столу Горбачёва и бесцеремонно выдвигая ящики. В нижнем он обнаружил точно такой же комплект спецаппаратуры, с помощью которого Ходаков только что сделал запись телефонного разговора Горбачева и Соломатина. – Взгляните–ка на это, Игорь Николаевич, – сказал Дедов Берестову, жестом указав на находку.

–– Это что, обыск? – перешел в атаку Горбачев. – На каком основании? Я буду жаловаться… Вам придётся отвечать за этот произвол. Генерал…

–– Садитесь, Горбачев, – резко оборвал его Берестов. – Садитесь. Не надо изображать оскорбленную невинность. Мы всё равно не оценим ваш актёрский талант. Вот санкция… – подполковник положил на стол лист. – Кстати, ваша апелляция к генералу вряд ли уместна. Ему тоже предстоит объяснить кое–какие факты. Но вернёмся к вам, Виталий Всеволодович… Думаю, вы понимаете, что только чистосердечное признание и всемерное содействие следствию может смягчить вашу участь. Мы давно присматривались к вашей… неофициальной деятельности, и у нас накопилось немало интересных фактов, но последний полностью изобличает вас в пособничестве криминальным авторитетам города и в предательстве служебного долга.

–– Я не понимаю… – пролепетал Горбачёв, став совсем бледным.

–– Бросьте, всё вы прекрасно понимаете. Хотите, я скажу, что записано на этой кассете? – жёстко спросил Дедов, показывая на спецаппаратуру, и сам же ответил, заметив испуг в глазах Горбачёва. – Вы записали мой разговор с Марьиным, а потом позвонили своему хозяину – Соломатину. Надеюсь, не стоит объяснять вам, кто это такой? В нашем распоряжении есть запись вашего разговора со Слоном, который состоялся несколько минут назад. Этого достаточно?

С минуту Горбачёв молчал, нервно покусывая губы и затравленно глядя исподлобья на своих бывших коллег, а затем тихо выдохнул, поняв бессмысленность дальнейшего запирательства:

–– Да, этого достаточно… Я действительно проинформировал Слона о вашем разговоре и о встрече Марьина с… неким Александром… Но я был вынужден сделать это, мне угрожали, меня загнали в угол…

–– Вы сами себя загнали в угол, Горбачёв. Ваша жадность и беспринципность погубили вас, – вздохнув, сказал Дедов.– И никто вас не запугивал, вы сами предложили свои услуги главарям мафии, и они щедро оплачивали их. Об этом ещё будет особый разговор, как и о том, что благодаря вашим стараниям едва не погиб Марьин, а ваши хозяева избежали заслуженного наказания.... А пока поговорим вот о чём… Вы наверняка поддерживали связь не только со Слоном, покойными Сулейманом и Снегом, но и с Цезарем, и Клеопатрой. Да–да, Горбачёв, не делайте удивлённое лицо, вы прекрасно знаете, о ком идёт речь. Нас интересует всё, что вы о них знаете, и прежде всего номера телефонов Галины Петровны Комовой, используемые для особо конфиденциальных разговоров. Вы понимаете, что я имею в виду?

–– Да… – тихо ответил Горбачёв. – Хорошо, я вам всё скажу. Только прошу учесть, что делаю это добровольно… И ещё. Я буду говорить, если вы гарантируете мне и моей семье безопасность. В противном случае мне нет смысла быть откровенным.

–– Вы так считаете? – усмехнулся Дедов. – А мне кажется, что вы, напротив, должны быть предельно откровенны, Горбачёв. Сами посудите, что с вами будет, когда ваши боссы узнают, какую дезинформацию вы им подкинули…

–– Что?! Что вы хотите сказать? – испуганно спросил Горбачёв.

–– А то, что своим доносом вы невольно помогли нам в проведении операции по обезвреживанию верхушки мафиозной организации города, да и не только её… Так что не обольщайтесь, что сможете выйти сухим из воды. Даже если каким–то чудом вам удастся избежать законного наказания, то уж от ваших хозяев вы никуда не денетесь. Таких ошибок они вам не простят никогда. Поэтому советую сделать всё возможное, чтобы их нейтрализовать и привлечь к ответу, – сказал Дедов, холодно глядя в глаза Горбачёву, и обратился к Берестову: – Игорь Николаевич, оставляю полковника на ваше попечение. Извините, что не могу продолжить эту интересную беседу, дела…

–– Да–да, Александр Михайлович, идите, конечно. Я пока поработаю с гражданином Горбачёвым, – ответил Берестов, доставая из кармана диктофон и блокнот. – Вы найдете нас в ФСБ.

–– Хорошо… – Дедов пошёл к двери и, уже взявшись за ручку, обернулся: –Да, забыл сказать вам ещё кое–что, Горбачёв… Вся "бухгалтерия" ваших боссов находится у нас, и все ваши "гонорары" там зафиксированы. Это я к тому, чтобы вы не передумали и не попытались тянуть время.

Он кивнул Берестову и вышел из кабинета. В коридоре полковник сказал поджидающему Ходакову:

–– Едем, Василий. Теперь этому гаду не отвертеться…