Реванш Палача

–– Неужели так скоро? Это же почти полторы тысячи километров…

–– Совершенно верно, но по такой воде "Мечта" может развивать до ста пятидесяти километров в час. На крыльях, конечно, – уточнил Алекс. – Сейчас скорость вдвое меньше. Поблизости крутится много других судов, поэтому я не рискую дать ей полную волю. Вот отойдём подальше, тогда сами увидите.

–– И что же за двигатель стоит на судне? – поинтересовался Кюллмей.

–– "Камминс" с турбонаддувом, полторы тысячи киловатт, – не без гордости ответил Алекс.

–– Прожорлив, наверное?

–– При такой мощности это естественно, но запас хода рассчитан на восемь тысяч километров. Так что, при желании, можно плыть и в Америку. В Порто мы дозаправимся и сможем сопровождать транспорт по всему Средиземноморью, пока он не встретится со своим визави… – Алекс покосился на Фолькера, давно почувствовав, что его интерес к яхте скрывает за собой более важные вопросы, которые тот пока не решался задать ему, и решил подтолкнуть капитана к серьёзному разговору, сказав с лёгкой усмешкой: – Дитер, вы хотели меня о чём–то спросить? Так я вас слушаю.

Фолькер быстро взглянул на него, удивленно приподняв брови.

–– Начинайте, Дитер, – подбодрил его Алекс. – Я постараюсь ответить на ваши вопросы, если они не будут слишком… трудными. Раз уж мы в одном деле, то между нами должно быть определённое доверие. Не так ли?

–– Согласен. Именно поэтому мне бы хотелось узнать, почему вы… занялись всем этим? – осторожно начал Фолькер, подбирая слова.

–– Долго объяснять, но в двух словах, потому что Манфред – мой друг, и нас с ним многое объединяет. К тому же меня тоже волнует происходящее…

–– Но ведь вы бизнесмен, зачем вам всё это? – настаивал Фолькер.

–– Зачем? – удивился Алекс. – А вы полагаете, что можно оставаться в стороне, зная, что какие–то мерзавцы не сегодня – завтра взорвут полмира? Извините, Дитер, но я не хочу быть овцой, которую положат на жертвенный алтарь, чтобы принести в жертву чьим–либо амбициям. Другие, может быть, и могут притворяться слепыми и думать, что это их не касается, а я – нет. Кто–то же должен остановить подонков.

–– Да–да, я понимаю, хотя такая позиция нехарактерна для большинства наших обывателей. Но ведь вы – русский…

–– И что из того? – не понял Алекс. – Какая разница: русский, немец или китаец? В любой нации есть честные люди, а есть отребье, которое и людьми–то назвать нельзя. Разве не так?

–– Так, но я не об этом…

–– Тогда говорите прямо, Дитер, – сухо сказал Алекс. – К чему ходить вокруг да около? Вы ведь хотели спросить меня, не знаю ли я главарей русской мафии, поставляющих "краску" мусульманам? Отвечу честно: знаю. Но накрыть их с поличным очень сложно. А если не удастся обезвредить их, то нет никакой гарантии, что "краска" через некоторое время не окажется у исламистов, но тогда уж никто не сможет помешать этому… Так что забудьте об идее захватить груз. Ведь именно это поручило вам командование?

Фолькер изумлённо взглянул на него и растерянно пробормотал:

–– С чего вы это взяли, Алекс? Нам поручено уничтожить транспорт, а руководство операцией возложено на Келера…

–– Бросьте, Дитер, я же не так наивен, чтобы поверить, что ваша Служба откажется от соблазна поиметь "красную ртуть". И дело даже не в деньгах, хотя миллиард долларов любому вскружит голову, а в том, что эта гадость может продвинуть вперёд технологии смерти. Может, уже хватит?

–– А вы смелый человек, Алекс. О таких вещах не принято говорить вслух. Вы же понимаете, что есть государственные интересы, к которым не всегда применимы общепринятые моральные мерки… Государства вообще не могут жить по каким–то моральным законам. Политика и мораль – понятия несовместимые.

–– Это верно. Но именно это когда–нибудь и погубит нашу цивилизацию. И неважно, кто первым нажмёт на кнопку: исламские фанатики, какой–нибудь свихнувшийся политикан или мафиози. Сотням миллионов таких как мы с вами это уже будет всё равно. Так что подумайте, Дитер, не лучше ли сохранить статус–кво, который был раньше? Право же, слишком опасно играть такими вещами. Для всех опасно.

–– Да–а–а, если бы я не знал о вас достаточно много, то подумал бы, что вы работаете на КГБ, – задумчиво сказал Фолькер.

–– Такой организации давно уже нет, – с усмешкой ответил Алекс и, иронично взглянув на собеседника, спросил: – Так вы, значит, наводили обо мне справки?

–– А как же, конечно, – ответил Фолькер, тоже ухмыльнувшись. – Откровенность за откровенность, Алекс. Досье на вас ведётся с момента получения вами гражданства, но не беспокойтесь, ничего компрометирующего вас там нет.

–– Спасибо и на этом. Меня проверяли на лояльность?

–– Таков порядок. Государство имеет право защищаться от… нежелательной иммиграции. Сами понимаете, никто не хочет в своей стране получить дополнительные проблемы, связанные с этим. Но вы – примерный гражданин. Германия может вами гордиться, да и Россия тоже. Скажите, Алекс, почему вы сменили гражданство? – спросил Фолькер.

–В вашем досье, должно быть, указана причина. Я уже давал объяснения и не раз, – неохотно ответил Клёнов. – В России вести честный бизнес очень трудно, почти невозможно…

–– Почему?

–– Почему? Чтобы понять это, нужно жить в России, Дитер… Вы видели американские вестерны? – спросил Алекс и, заметив кивок собеседника, продолжил: – Сейчас в России почти так же, только ещё круче. Период дикого капитализма, а до цивилизованности ой как далеко. Все крупные состояния на моей бывшей родине имеют криминальное происхождение. Абсолютно все. Самореклама российских преуспевающих бизнесменов и банкиров, может, и производит на Запад позитивное впечатление, но только не на россиян. Там люди знают, на чём основано их процветание и богатство… Кстати, интересующие вас боссы русской мафии тоже имеют вполне пристойный вид бизнесменов.

–– И как вы на них вышли? – с интересом спросил Фолькер. – Кто они?

–– У меня тоже есть свои секреты, Дитер. Не обижайтесь, но я не могу рассказать вам об этом. Их имена вам тоже знать ни к чему. Пока… Настанет время, и всё станет известно, – спокойно ответил Алекс, внимательно глядя вперёд, где прямо по курсу появился огромный алый спинакер большой парусной яхты. Разговор ненадолго прервался, а когда суда разминулись, Алекс взглянул на Фолькера и с улыбкой сказал: – Дитер, нет смысла стараться вытянуть из меня что–то ещё. Вы же сами прекрасно понимаете, что в таком деле есть предел откровенности. Всё, что нужно будет знать вам и вашим парням, я скажу в своё время. Келер и я немало рисковали ради этой информации, и мы не меньше Службы заинтересованы в успешном исходе дела.

–– Хорошо, Алекс, я не буду расспрашивать вас об этом, – примирительно ответил Фолькер. – Вы правы: всему своё время… Что ж, с вами можно иметь дело. Ну, не будем вам мешать. Идём, Хорст.

Оба гостя встали с кресел и вышли из рубки. Клёнов на минуту задумался над состоявшимся разговором. Интуиция подсказывала, что Фолькер явно пытался узнать подробности предстоящей операции, и это настораживало. Видимо, опасения относительно специального задания командования были не напрасны, хотя Фолькер напрямую так и не спросил его ни о названии судна, ни о другой информации об операции. "Наверное, почувствовал, что я догадываюсь об их истинных намерениях, и не захотел, чтобы я укрепился в своих подозрениях, – подумал Алекс. – Однако нужно быть предельно внимательным с этими парнями. Если у них есть такое задание, то они не остановятся ни перед чем… Чёрт возьми, меня это совсем не устраивает! Что–то нужно придумать. Но что? Что можно сделать?"

Он закурил и стал программировать автоштурман, вычерчивая на планшете маршруты яхты. Дверь в рубку открылась, и вошёл Манфред. Увидев Алекса за работой, он спросил:

–– Ну, как дела? Помощь нужна?

–– Спасибо, я справляюсь… – хмуро ответил тот.

–– В чём дело, Алекс? – забеспокоился Келер. – Что–то не так?