Купидон с топором

— Мясо-то ты ешь? Или из рода вегетарианцев? — слышу позади уже знакомый голос.

— Я из рода обжор, у которых, к счастью, прекрасный обмен веществ. Так что да-ем.

— Удивляешь. Ужин скоро будет готов.

— Спасибо. Скажите, Илья, а я могу у вас переночевать? — молодец, Аня, приобретаешь уверенность на глазах. — У меня на карте должно быть пару тысяч, я как только попаду в город вам заплачу.

— Ну, если тебя устроят условия, в которых я тебя поселю-можешь. Ну и твои пару тысяч мне, конечно, не нужны.

— Значит вы не против. А другие домочадцы не подумают ничего такого?

— Другие мои домочадцы, — копируя мою интонацию, произносит по слогам Илья. — Не доросли до того, чтобы быть против.

— Хорошо. Можно пока присесть на диван? — стараясь казаться дружелюбной, интересуюсь я.

— Можно.

Обхожу грозную махину и присаживаюсь. Громко выдыхаю и тут же подо мной что-то щелкает.

— Я немного вешу. Это что-то… что-то не то с диваном.

— Да. Ты, наверное, сломала пружину, — не скрывая улыбки, выдает Илья и присаживается рядом со мной.

— Простите. А знаете, на самом деле я ехала на машине отдыхать загород в снятый друзьями коттедж. Остановилась, чтобы кое-что сделать и в этот момент у меня угнали машину.

— Кто?

— Конь в пальто. Они представились, отдали мне свои паспорта, сели в машину и угнали ее, так что ли? Ну и кто из нас теперь дурак?

— Предположим, никто. Достаточно сказать где это произошло, сколько людей ты видела, может заметила какие-то приметы и прочее.

— Недалеко от того места, где вы меня испугали. Трое подъехали на старинной ржавой «Ладе», двое из них выбежали и вскрыли моего желтопузика. Примет я особо никаких не помню, один был в кепке вроде. Ну и все.

— Ясно. Ну подожди расстраиваться, может и найдется желтопузик.

— Издеваетесь?

— Нисколько. Тут есть несколько местных ребят в городе, которые как раз занимаются воровством заезжих иномарок. Поэтому не плачь раньше времени.

— Вы серьезно?

— Да. А можно вопрос, — тянет к моей голове ладонь и берет прядь мои волос. Ну начинается, блин. — Ты настоящая шатенка?

— Да. А почему вы спрашиваете?

— Да ты мне блондинку напоминаешь, думаю мало ли перекрасилась.

— Нет, я не блондинка, — резче, чем надо произношу я и убираю его руку.

— Папа, а скоро кушать? — поворачиваюсь на детский голос и застываю.

Папа?! Перед нами стоит тот самый маленький мальчик из сарая, а рядом с ним большая белая собака, напоминающая самоеда, у которой в зубах примерно половина моей босоножки…

Глава 7

— Скоро. Руки не забудь помыть, — как ни в чем не бывало, произносит бородач и встает с дивана.

Подходит к мальчику и, недолго думая, наклоняется к собаке. Треплет ее за шерсть, и та открывает рот, кидая на пол мою босоножку.

— Туфля нашлась, — поворачиваясь ко мне, с улыбкой произносит Илья. — А ты думала на меня. Только боюсь восстановлению она не подлежит.

Приподнимается и уходит, по всей видимости, на кухню. А я так и сижу с открытым ртом, совершенно не зная, что делать.

— Папа говорит рот надо держать закрытым. Мне недавно пчела в рот залетела, когда я мороженку ел, теперь почти всегда его закрываю, — улыбаясь произносит мальчик, и плюхается на диван рядом со мной.

— Спасибо за совет, я приму это к сведению. А как тебя зовут?

Все-таки мальчик тугодум, потому что даже через десять секунд он не ответил, а только лишь болтал ногами, рассматривая мое лицо.

— Двадцать.

— Что?

— На двадцать секунд я задержал воздух. Больше не могу, но папа научит, я уже тренируюсь.

— Малыш, этого не стоит делать. Скорее всего от того, что папа заставляет тебя не дышать, твой мозг постоянно испытывает гипоксию, наверное, поэтому ты не отвечаешь на поставленный вопрос. Так как тебя зовут? — тишина…

— Матвей, — ну наконец-то. — Ты будешь папиной женой? — неожиданно спрашивает ребенок.

— Господь с тобой, нет, конечно. Я просто гостья, которая немножечко заблудилась, и твой замечательный папа решил мне помочь. Скажи, а вы тут живете с ним вдвоем?

— Ага. Ну собачки тут еще есть, кошка, козочки, свинки.

— Понятно. А сколько тебе лет?

— Пять, — поднимая ладошку вверх и шевеля пальчиками, произносит мальчик. — А тебе?

— Чуть больше, примерно на еще три ладошки и один пальчик.

Матвей берет мою руку и начинает пересчитывать в уме пальцы, сосредоточенно высунув язык.

— Двадцать.

— Ты забыл еще один пальчик.

— Двадцать один.

— Да ты умненький оказывается, я вот так не умела. Скажи, Матвей, а вы всегда с папой жили вдвоем? — ай да Анька, ай да сама тактичность.

— Неа.

— А кто жил с вами?

— Анна Сергеевна, будь так добра, пройди на кухню. Очень нужна твоя женская помощь, — слышу уже хорошо знакомый голос бородача.

Вот гад, подслушивал что ли? Самое интересное и не дал узнать. Молча встаю с дивана, поправляю платье и иду на выход.

— Конечно, помогу, Илья. Как вас по батюшке, кстати?

— Муромец.

— Ааа. Ну понятно. И борода такая же.

— Матвей, иди мыть руки, — пропуская меня вперед, бросает Илья.

— Значит так, разведчица хренова, — подталкивая меня на стул, начинает бородач. — Чтобы за оставшееся до утра время, даже не думала расспрашивать моего сына о чем-либо. Поняла?

— Фу, как грубо.

— Если тебя что-то очень интересует, ты можешь спрашивать об этом меня, — игнорируя напрочь мое «фу», заканчивает бородач.

— Значит так, — копируя его интонацию, начинаю я. — Если вы не заметили, ваша собака испортила мне босоножки. После этого вы просто обязаны…

— Жениться на тебе? — с усмешкой произносит Илья.

— Губу закатайте.

— Закатал. Как раз вчера-щеки, уши и язык. Правда губ там нет.

— Что?!

— Кориандр, соль, чеснок и смесь перцев, — открывая холодильник, спокойно произносит бородач. — Очень вкусный рулет получился. Будешь? — кладет на стол что-то длинное, серовато-белое в прозрачной упаковке. — Отомри. Это вообще-то деликатес. Чего нос кривишь?

— Он как-то сам кривится, я его не контролирую. Постойте, зачем вы переводите тему? Какой к черту рулет?

— Мясной. Деликатесный продукт. Еще раз повторить?

— Хватит! Верните мне босоножки, иначе… Ну просто верните. Ладно, фиг уже с этими. Мне непринципиально, хотя они и стоили прилично. Просто дайте мне какую-нибудь обувь, не галоши!

— Извини, у меня правда нет женской обуви.

Ставит тарелки на стол и кладет вилки на салфетки, совершенно не замечая моего негодования.

— Ну значит купите мне что-нибудь. Здесь же есть поблизости магазин? Если не сейчас, то завтра? Ведь это же она их сгрызла, — указываю пальцем на, в общем-то, дивную белую собачку. Правда паскуда та еще-сгрызть чужую обувь!

— Нет, не она.

— Издеваетесь?

— Нет.

— Да вы достали меня! Я может и дура, и в сарае у меня были галлюцинации из-за страха, но я в состоянии узнать собаку из гостиной, у которой только что в зубах была половина моей босоножки!

— Нет. Это не она.

Никогда не думала, что способна ударить кого-либо, но этому мужику мне хочется, как минимум, всадить нож в запястье! И прокручивать со знанием дела, чтобы убрал свою ухмылку и такое бесячее спокойствие на лице.

— Если хотите сделать из меня сумасшедшую-не получится. Удар головой о дерево прошел все же без последствий.

— Не думаю. Все-таки завтра надо сделать рентген. Твои туфли сгрызла Жади, а это не она.

— Жади?!

— Да.

— Жади? — бородач кивает, выкладывая на тарелку еду. — Хорошо… А это… дайте угадаю-Лукас? — как только я произношу это имя, собака тут же подает голос.

— Точно. Это Лукас. Правда я его называю Лука. Жади, ко мне!

После того как он произнес это имя, на кухню забежала вторая, точно такая же, собака! Черт, ну не может же у меня и вправду двоиться в глазах.

— Вот это Жади. Безумно жадная собака, грызет и ест все, что плохо лежит.