Честь и меч

— Как приятно, Ваше Преосвященство, что вы не упомянули о ватаге нечисти, изрубленной по моему незнанию. Оруженосцы не должны этим заниматься.

Магистр Дмитрий фыркнул и в тон Игорю добавил:

— Не будем к нему слишком придирчивы, Ваше Преосвященство, ведь он еще юн и не понимает субординации и тонкостей обычаев.

— Вы, кажется, хотите мне нахамить? — ощерился Архиепископ.

— Вы, кажется, хотите вызвать меня на дуэль, — обозлился в ответ Магистр и положил руку на меч. Дмитрий Новгородский желал размяться и за одним отправить в ад одну заблудшую душу. Архиепископ Новодмитриевский, видя это, предпочел отступить. Он отомстит… позже, а пока просто смирено потупил лицо, как и требовалось служителю церкви.

— Ну, перестаньте, братья, — вмешался Митрополит Ладожский, — и так нечисть кругом бродит, а вы еще между собой бойню устройте.

Игорь Кудрявцев, — обратился он к оруженосцу и даже вздрогнул, а потом залюбовался — нахмурившийся Игорь так походил на своего отца, только не последних лет, а сорокалетней давности.

Господи, — взмолился он, — если ты меня слышишь, помоги сделать его Гроссмейстером и отправиться к тебе. Задержался я здесь, пора уже на отдых.

— За твою дерзость и неумение разговаривать со старшими ты сурово наказываешься. Я от имени нашей Матери Церкви объявляю тебе…, - Митрополит остановился, с насмешкой глядя, как некоторые из его коллег злорадно задержали дыхание, готовые восторгнутся его справедливостью. Он не собирался менять уже назначенное наказание, — трехдневную епитимью.

Задержавшие дыхание коллеги выпустили вздох, но не восторга, а разочарования. Митрополит меж тем продолжил:

— Я думаю, братья со мной согласятся, ты сделал благое дело, разбив вчера нечестивых тварей, — Он дождался согласных кивков, продолжил, — но я думаю, что тебе еще рано становится рыцарем. — Митрополит вопросительно посмотрел на Архиепископа и конечно же дождался одобрительного кивка, — настоящий рыцарь не только лихой воин и опытный предводитель, но и послушный христианин, блюдущий трезвый образ жизни и мораль, принятую в Ордене.

То ли от слащавых слов Митрополита Ладожского, то ли от долгого стояния Игоря затошнило и он сделал такое бешеное лицо, сдерживая содержимое желудка на месте, что Митрополит незаметно перекрестился, одновременно любуясь юношей.

— Конечно же, отбирать от тебя твои вассалов мы не будем, становись, если хочешь центурионом, но без нашего назначения, — добавил он, получив очередные одобрительные кивки и возгласы. Совет Магистров имел право передавать вассалов от одного синьора к другому, но это было из ряда выходящим событием и происходило из-за серьезнейшего проступка. Обычай был на стороне Игоря — возраст синьора не оговаривался, главное — он должен быть мужского пола, чтобы повести вассалов бой.

— И помни, парень, — добавил Магистр Сарматовский, — ты хорош, но ты еще совсем мальчишка. Тебе надо учиться войне и умению вести за собой войска. А не шататься по окрестностям за тварями.

У него было сто ответов на ворчание магистра. Он с трудом себя сдержал, благоразумно только поклонившись. Игорь очень много слышал о Магистра Сарматовского и все только хорошее, чтобы оскорблять его руганью.

Митрополит Ладожский благословил его:

— Можешь идти и помни кто ты и как себя должен вести.

Игорь кое-как откланялся — не потому, что не умел, а потому что страшно болел.

Он вышел из зала, подождал, пока привратник захлопнет дверь и остановился в размышлении, чем бы ему заняться. Хотя, как чем? — у него есть центурия, которой он теперь командовал на правах синьора и по разрешению Совета Магистров. Но для начала надо слегка подкрепится, может проклятый желудок успокоится.

— Господин центурион, — раздался знакомый голос. К нему стремительно приближался Серебровский. — Вы живы, вас не съел Совет Магистров?

— Да, — поддавшись веселому бесшабашному настроению, Игорь скорчил жалобное лицо, — бедный мальчик едва вышел живым.

— Ха-ха-ха, — загрохотал Серебровский, — тебе не клади палец в рот, парень. Не согласится ли опрокинуть пару бокалов винца господин центурион с другим центурионом?

От одного представления вкуса и запаха вина желудок у Игоря начал рефлекторно сокращаться. Он с трудом сдержал рвоту.

— Не хочешь вина, попей чаю, — предложил Серебровский.

На чай желудок отозвался более благосклонно. Они зашли в небольшую таверну при замке. Игорь заказал большую кружку Южно-уральского гибридного чая, подивился цене — торговцы учли наступление нечисти и задрали цены, — и принялся поглощать ароматную жидкость.

Серебровский крякнул, немного помялся — ему хотелось опрокинуть бокальчик Тервазийского (не больше!), но на службе пить не рекомендовалось, к тому же он уже провинился перед Советом и поэтому он попросил кофе. Импортный кофе по стоимости походил на жидкое золото, украшенное алмазами. Но Серебровский не собирался оставлять потомков, поэтому прогуливал доставшееся наследство, и цена не заставила его содрогнуться. Кто его знает, может уже завтра огр раздавит голову в своей ладошке. Зачем мертвому деньги?

Серебровский имел подвешенный язык и за час Игорь узнал много сплетен дворца Гроссмейстера, в котором, правда, не было самого Гроссмейстера, особенности жизни Магистров и Митрополитов. Узнал он и что часть Магистров готовы избрать его хоть сейчас, а другая часть тоже хоть сейчас, но предварительно похоронив.

Эти новости заставили его задуматься. Мать почему-то не озаботилась сообщить ему расстановку сил при дворе. А может, она сама не задумывалась и считала ниже своего достоинства интересоваться сплетнями. Женщины иной раз бывают столь непрактичный, — подумал Игорь с высоты своих четырнадцати лет.

Марина словно ждала, когда о ней вспомнят. Ее высокий силуэт сначала нарисовался вдалеке, а потом она вдруг оказалась совсем рядом со столиком. Вдова Гроссмейстера была разгневана и не пыталась этого скрывать. А учитывая, что она и при Владимире Красивом отличалась вспыльчивым нравом, а сейчас стала сущей мегерой, Серебровский с этого момента мечтал об одном — исчезнуть. Ее Совет Магистров побаивался, что уж говорить о несчастном рыцаре!

— Говорят, граф, вы спаиваете молодежь?

Голос вдовы был похож на шипенье змеи. В своем черном вдовьем обличье она здорово походила на гадюку. Еще ужалит, — подумал Серебровский.

— Мама, — строго сказал Игорь. Его металлический голос на миг заполнил весь трактир, заставив вздрогнуть. Серебровский потряс головой — эффект исчез. — Когда граф появился, я уже был пьян и больше не пил.

— Вот как, — притворно удивилась Марина, — мой сыне вырос настолько, уже не стесняется признаваться в том, что валяется пьяным на полу трактира. Сидите, граф, — отмахнулась она от Серебровского, который уже поднимался, мечтая удрать в более безопасное место, например, на поле боя рядом с огром. Тот, по крайне мере, не притворяется другом. — Мы с сыном сами уйдем. Нам надо о многом поговорить. И это не при людях.

Игорь улыбнулся, пожал руку Серебровскому и в хорошем настроении отправился следом за матерью, уже удалившейся от столика.

Серебровский встал на прощанье и посмотрел им в след. Похоже, оруженосец или, пардон, центурион не очень-то боялся змеиных выходок матери. Или у него было много противоядия. Впрочем, редко когда сыновья боятся матерей. В любом случае ему рядом с ними, пока они разбирают отношения, делать нечего. А рядом с ней и позже.

Сухая, злобная личность, так напугавшая старого холостяка Серебровского, сразу же исчезла, после того, как по длинным извилистым коридорам они прошли в ее покои. Перед Игорем стояла не такая уж старая, хотя и не молодая, с точки зрения Игоря, утомленная жизнью женщина.

— Мне многое рассказали о твоих поступках за последние сутки, — сказала она, не опустившись — рухнув в кресло, — я хотела бы услышать и твою версию. А то я уже думаю, что ты либо архангел, либо тварь с крыльями и надо срочно послать за святой водой к Митрополиту Ладожскому.