Страница 28 из 47
Его губы скривились.
— Поверь, мне это было в удовольствие, — его глаза на мгновение потемнели, и Уэст сжал пальцы на руле, но затем взглянул на меня, и на его лице промелькнула ухмылка, а в глазах появился блеск, который должен был стать предупреждением, что он не будет играть честно. — Но если ты хочешь поиграть в доктора, кто я такой, чтобы отказываться?
Прежде чем я успела запротестовать, он снова завёл грузовик и быстро припарковался на свободное место. Как настоящий джентльмен, он открыл мою дверь и помог мне выбраться из его огромного автомобиля, задержав раненые руки на моей талии.
— Какая из комнат твоя?
— Эта... — начала я, но запнулась, вспомнив о том, что ключи от номера остались в сумочке в машине Ру. — У меня нет ключей.
Покачав головой, Уэст направился к входной двери.
— Тогда полагаю, мы идём в мою комнату, — посмотрев на меня через плечо, он подмигнул.
— Ты тоже остановился здесь? — я нахмурилась, продолжая идти и стараясь не отставать от его быстрых шагов.
— Ага.
Конечно же.
Подойдя ближе, я внимательней его осмотрела. Разорванная рубашка. Поцарапанная рука. Разбитая и опухшая губа, с запёкшейся кровью в уголке. Чёрт, у него, наверное, и перелом есть. А может сотрясение. В порядке ли его рёбра? И спина? Возможно, когда мы поднимемся наверх, ему придётся снять рубашку, чтобы я могла...
Да уж, ему бы определённо понравился ход моих мыслей. Я не смогла сдержать смешок, вырвавшийся из меня, когда мы шли по коридору.
— Что смешного? — он задорно на меня посмотрел, пока доставал пластиковую отельную карточку из заднего кармана и нажимал кнопку для вызова лифта.
Нет. Ничего из этого не было смешным. Абсолютно.
— Просто вспомнила о другой поездке в лифте с тобой, — наконец ответила я.
Он нахмурился, пытаясь вспомнить, а потом его лицо озарилось.
— Ох, ты о той ночи, когда у тебя был самый лучший секс? — он наклонился ближе, его шепот обжигал, обещая и в то же время бросая вызов. — Пока ты не встретила меня.
Я закрыла глаза от его слов. Будь он проклят, но он прав.
Двери лифта открылись, и я первой вошла в него. Уэст зашёл следом и тут же пригвоздил меня к зеркальной стене, приблизившись настолько близко, что наши грудные клетки соприкоснулись. Мои чувства менялись так быстро, - от злости к беспокойству, а затем к возбуждению, - что я даже не могла остановиться на чём-то одном. Незнание, что случится дальше рядом с ним, сильно подавляло, потому что я не знала, чего хочу сама.
Но, черт возьми, он заставлял меня чувствовать себя живой, важной, нужной, чего я не ощущала ни с кем другим.
— Какой раз был самым лучшим по твоему мнению? Тот первый раз - в твоей постели? Или, когда мы были под дождём на яхте? — Уэст слегка касался губами моего уха, когда говорил, посылая лёгкую дрожь по всему моему телу, что естественно от него не укрылось. Он провёл кончиком языка вниз по моей шее, и я изо всех сил попыталась сдержать стон, рвущийся наружу. — В кладовой на барбекю было чертовски горячо.
Он опустил одну руку мне на бедро, скользнув пальцами другой руки под мою футболку, чтобы поласкать кожу над поясом.
Я наклонила голову, отворачиваясь от его слов и ограничивая доступ.
Ха. Даже я не верила в эту ложь.
— Или, может быть, — продолжил он, а затем сделал паузу, чтобы оставить лёгкий поцелуй в уголке моего рта, — может быть, у нас ещё не было лучшего секса.
Я закусила губу и не смогла остановить себя от того, чтобы положить руки ему на грудь. Используя каждую унцию силы воли, я оттолкнула его на несколько дюймов.
— Нам нужно обработать твои раны. И поговорить.
Лифт остановился, лёгкий щелчок, сообщивший о прибытии, разрушил момент.
Уэст отстранился, но его взгляд говорил мне, что он хочет намного больше, чем просто поговорить, и, направляясь дальше по коридору, он остановился через две двери от моей собственной комнаты.
Ну конечно, а где же ещё находится его комната? Я проклинала Ру за то, что она не сказала мне.
Уэст провёл ключ-картой по замку и вошёл, остановившись в проёме, чтобы придержать дверь. Я сощурилась на него, так как мне пришлось протиснуться мимо него, а значит прикоснуться, чего он собственно и добивался.
И, конечно же, мои грёбанные соски-предатели затвердели в ответ.
Пытаясь удержаться, я схватила ведро для льда из-под умывальника в ванной и, оставив дверь открытой, выскользнула в коридор, так как мне требовалась минутка, чтобы сделать простой грёбаный вдох. Но если говорить откровенно, набирание льда заняло не так много времени, как мне требовалось для того, чтобы осмыслить, что означает появление Уэста.
Что я хочу делать с этим.
С ним.
С... нами.
Когда я вновь зашла в его комнату, он как раз снимал через голову футболку, отчего мышцы на его спине перекатывались. Я споткнулась, чуть не выронив ведро из рук.
Разве возможно, что он стал ещё более накаченным за те две недели, что мы не виделись?
Я зашла в ванную комнату и взяла чистое полотенце и губку, предварительно смоченную водой. Уэст сидел на краю кровати без рубашки и со слабой улыбкой на губах наблюдал, как я приближаюсь к нему. Но он ошибался, если думал, будто я тут же брошусь в его объятия, какими бы великолепными они не были, с этой его японской татуировкой на левой руке.
Я решила начать с костяшек пальцев, поскольку они выглядели хуже всего, и, завернув лёд в полотенце, аккуратно приложила его к ране. Затем я взяла губку и стала вытирать потёки крови на его руках, шее и лице.
Когда я дотронулась до его подбитого глаза, он сделал резкий вдох, и я остановилась.
— Ты в порядке?
Пальцами не повреждённой руки он взял меня за запястье, останавливая мои действия. Он поцеловал мою ладонь, а затем положил мою руку себе на грудь, и я почувствовала равномерное и спокойное биение его сердца.
— Теперь да.
Прикусив губу, я высвободилась из его захвата. Он отпустил меня с грустной улыбкой.
Убрав последние следы крови, я набрала в полотенце побольше льда и приложила его к повреждённому глазу.
— Что именно ты считаешь в порядке сейчас? — отважилась спросить я.
— Нас.
Нас. Слово засело у меня в голове. Такое простое, но с таким глубоким смыслом.
Я вздохнула.
— Не уверена, что прямо сейчас уместно говорить о нас, — он открыл рот, чтобы начать спорить, поэтому я продолжила: — Вне зависимости от того, что у тебя было или не было с Обри, ты должен был больше говорить со мной об этом. Я понимаю, что у вас очень запутанная история. Но я не понимаю, почему именно она запутанная, так как ты никогда не
пытался рассказать мне ничего, кроме «мы просто друзья» херни. И если ты думаешь, что какие-то два предложения с объяснениями всё исправят, а пару взмахов кулаками заставит всё исчезнуть... то ты ошибаешься.
Уэст убрал лёд от руки и пошевелил пальцами, но тут же скривился от боли. Поменяв лёд, он уставился в пол, не давая мне возможности понять, что творится у него голове. Я воспользовалась тем, что он отвлечён, и стала рассматривать его, жадно впитывая каждую часть.
Было заметно, что он давно не брился, его обычная двухдневная щетина сейчас была гуще и длиннее. От этого он выглядел опаснее. Мне до дрожи хотелось провести по ней пальцами, но в то же время я не могла не думать о том, что произойдёт с моим телом после этого.
Как, например, то, что происходит у меня между ног.
Я крепче сжала ноги.
Он потянул меня за руку, застав врасплох, и я потеряла равновесие и упала на кровать рядом с ним, наши тела соприкасались от плеч до бёдер. Взяв мою ладонь, он переплёл наши пальцы и повернул ко мне голову, пока наши взгляды не встретились.
— Обри воспринимает меня как свой билет к свободе. Её итальянские родители старой закалки, и они не хотят отпускать её из-под своей опеки, пока она не выйдет замуж за кого-то, кого они одобряют, чтобы он смог заботиться об их идеальной принцессе, — он закатил глаза, произнося последнюю часть. — А учитывая то, что наши родители лучшие друзья, этим кем-то стал я. Обри не так заинтересована во мне, как в том, что я могу ей дать. Так как быть со мной означает для неё полную свободу и распоряжение собственной жизнью. И она отчаянно пытается это получить.