Лорд

— Нет.

Мой ответ вызвал у него ещё большее чувство презрения во взгляде. Несколько секунд он пытался раздавить меня им, потом повернулся к немцам и что-то протараторил, выслушал их и вновь посмотрел на меня:

— Эта борьба на кулаках, нельзя хвататься за тело и одежду, бить ногами, кусаться или бросаться землёй и прочим мусором. Только кулаки, понял, быдло?

— Понял.

Обращать внимание на оскорбление не стал… позже сочтёмся. У магов перед простыми смертными есть много преимуществ, особенно в делах мести… Особенно в мире, где маг всего один.

Переводчик вновь что-то произнёс угодливым тоном, обращаясь к своим новым хозяевам. Одетый в чёрное, мой будущий противник что-то ответил с весёлой улыбкой на лице.

— Туда иди, — приказал переводчик и указал рукой в сторону зелёной лужайки примерно в пятидесяти шагах правее. — И живее, не заставляй господ офицеров ждать.

За несколько минут, пока я и немец готовились к поединку, вокруг лужайки собрались десятка три человек. Почти все были немецкими солдатами и командирами. Среди них затесались пятеро мужчин в обычной одежде, похожей на одежду переводчика. Либо такие же предатели, либо некомбатанты немцев из невоенных служб, если у них такие существуют, например, маркитанты или торговцы.

Немец разделся по пояс, демонстрируя отлично проработанный мышечный корсет. Необходимы годы и годы работы над собой без использования магии и алхимии, чтобы получить такое тело. У меня ничуть не хуже, но тут дело в том, что организм мага развит всегда лучше, чем у простого смертного. Женщины-магессы по красоте и стати сравнимы с богинями. Наши — у чародеев — тела сами стремятся к идеальному развитию. С годами облик тускнеет, особенно у мужчин, многие сами в том виновны, отдавшись порокам или занявшись запретными и опасными направлениями в магии.

После вчерашней трёпки собаками и побоев я выглядел паршиво. И если бы не получилось ночью собрать чужую прану, то и чувствовал себя так же.

— Ком, рус, ком, — поманил меня к себе противник. Он встал в стойку, выставив впереди себя на уровне ключиц кулаки: правый ближе к телу, левый чуть дальше. Похожей была постановка ног.

«Ну-ну, — с сарказмом подумал я, смотря на самоуверенного противника, — будет тебе сейчас «ком, рус». И не с таких спесь сбивал».

Да, техника важна, с одной силой или ловкостью против мастера не выстоять. Но у меня треть жизни прошла в таких условиях, в которых этот холёный немец не выжил бы и месяца. Да и сила у меня дополнена ловкостью, реакцией, выносливостью и высоким порогом боли. И всё это выше, чем у него. Эх, жаль, что нельзя мне его убить или хотя бы покалечить на виду у всех. Так-то «чёрный» уже обречён, когда решил вызвать на бой мага, но хотелось бы, что он сам и его товарищи знали, кто его победил.

Я постарался скопировать его стойку и сделал два шага вперёд. Это вызвало у него глумливую усмешку на лице, а в следующее мгновение он как змея скользнул вперёд и дважды ударил по мне кулаками: в плечо и в бок.

— Тойфель! — сквозь зубы выругался он, отскочив назад. Не то был неприятно удивлён крепостью моего тела, не то моей реакцией на удары.

— Тойфель-демонойфель, — ответил я ему и сам атаковал. Я не старался показывать всё своё умение, а то с немцев станется решить схватку выстрелами из своего оружия. Но и совсем тюфяком и мешком для битья казаться не хотел. А ещё мне требовалось получить хотя бы каплю его крови для ритуала проклятья. Самого простейшего, активирующегося короткой фразой и снимаемого простейшим амулетом в моём мире. Но в этом любой, на кого я нашлю чары из чёрной магии, будет обречён.

Я сделал несколько быстрых прямых ударов, целя по рукам противника, потом поймал момент и ткнул костяшками ему в губы. Не сильно, чтобы привести его в бешенство, а только ради крови, которая испачкала мне пальцы. И тут же размашисто замахнулся, делая вид, что уверился в своих силах и собрался поставить точку в поединке одним ударом. При этом на миг открылся, и если немец опытный боец, то обязательно воспользуется этим шансом. Заодно, должен закончить бой одним ударом, поддавшись инстинктам и злости после того, как я разбил ему губу.

Что ж, опыта, как поединщику, моему сопернику было не занимать. Сильнейший удар в лицо ослепил меня вспышкой жгучей боли. А потом ещё одна в правом боку чуть ли не выбила из меня сознание вон. Обычному человеку такой удар порвал бы печень… бить эта тварь в чёрной униформе умела. А ещё немец не утруждал себя следованию приличий поединка и установленных правил перед ним, так как несколько раз ударил меня ногами, когда я упал на землю.

— Швайн рус, шайзэ!

Я остался лежать, всем видом показывая, что почти потерял сознание и уже не чувствую боли, готовясь отключиться. Пока лежал и принимал пинки, то мысленно зачитал заклинание проклятья и отправил то в немца. А потом решил потратить остатки энергии, чтобы проклясть переводчика. Уж очень он меня бесил. Так, что не стал экономить ману и потратил всю её на ренегата. Без крови и работающее на крохах маны заклятье может и не убьёт его, но здоровье испортит капитально и внешне изуродует так, что от него родная мать будет шарахаться, как от прокажённого или одержимого.

Вскоре немцы ушли с поляны, оставив меня лежать всего в крови, что текла из ссадин и глубоких царапин с рассечениями, которые оставили стальные набойки на сапогах немца. Полежав ещё немного, я с оханьем медленно поднялся и поплёлся назад к могиле, где лежала моя рубаха, называемая местными гимнастёркой.

— Ох же ж, как отделали-то они тебя, браток, — покачал головой один из пленников. — Зубы хоть целы?

— Не фсе, — ответил я, сплюнул на землю кровавый сгусток с вкраплениями зубов и с ненавистью прошепелявил. — Пошалеют шкоро.

Тот вздрогнул, услышав мой голос, и быстро отвернулся, вернувшись к работе. Я же, натянув рубаху, поплёлся обратно к основной группе пленных. Пара конвоиров проводила меня скучающими взглядами и только.

Глава 3

— А он живой хоть, тетя Марина?

— Да живой, живой. Сердце сильно бьётся, и грудь вон вздымается. Ещё нас переживёт… если не убьют в войну.

— А крови-то сколько! Разве у людей столько её бывает? Ну, чисто с порося.

— Так с головы натекло, с неё родимой всегда так хлещет. Помню, как-то своего Ваську приложила садником по макушке, так у него из маленькой ранки столько юшки вылилось — пол хаты перепачкало. А этот посмотри сама какой здоровый, настоящий богатырь или как у них называют их… батырами, что ли?..

Женские голоса я слышал, как сквозь подушку на голове. Чувствовал, как меня кто-то неумело куда-то грузит, а потом везёт в тряской повозке. На какой-то колдобине телега подскочила особенно сильно, и я потерял сознание от вспышки боли в голове. Вновь пришёл в себя в темноте и в тишине, попытался открыть глаза, но ничего не увидел, будто зрение потерял. Но это вряд ли, некоторые признаки и опыт мага подсказывали, что я нахожусь в неосвещаемом помещении, а за стенами сейчас ночь.

Ещё у меня голова болела так, что едва сдерживался, чтобы не завыть в полный голос. Машинально попробовал использовать целебное заклинание, но резерв был пуст, как кружка алкоголика, пропившего все монеты в трактире.

Память зияла огромными провалами. Мне понадобилось немало времени, чтобы восстановить цепочку событий с момента начала экзаменационной недели и последующего провала в другую вселенную из-за диверсии тугодума-однокурсника. А вот как я оказался в этом месте и почему так плохо — не помню. Как ни старался, но эти события ускользали от моего сознания.

«Какой же мир этот недружелюбный-то, — подумал я. — Как попал в него, так сплошь неприятности сыплются на мою голову. И порой в прямом смысле».

Через пару часов темнота стала светлеть, сначала сменившись серостью, а потом полностью уйдя. При свете взошедшего светила я определил, что нахожусь в каком-то чулане или каморке со стенами из досок с большими щелями. Лежу на соломе, накрытой плотной тканью. И куском такой же материи укрыт до груди. Ткань чем-то была похожа на солдатский плащ. Возможно, это он и был.