Лорд

В моём мире часто в местах с таким концентратом тёмной энергии появлялись Чёрные пустоши и пятна. Чтобы такого не случилось, места боёв или города после эпидемий очищались от такой энергии магами Тьмы и некромантами. Этих мастеров мало кто любил в силу их профессии, тем более, изучаемая магия накладывала отпечаток на их характеры, привычки, взаимоотношения с окружающими, вкусы и многое другое, из чего состоит разумный и социум, создаваемый и культивируемый ими.

Самое паршивое заключалось в том, что мне сейчас предстоит добавить ещё Тьмы в это место. А последствия от дела рук мага не одно и то же, если брать такие же поступки обычных людей. Я рискую заработать откат от местной энергетики не намного слабее, чем от того проклятия, однажды мной сотворённого не от большого ума. Тогда я не знал, к чему может привести ритуал. Сейчас примерно догадываюсь, но сознательно иду на риск, так как другого выхода не вижу. И очень хочется надеяться, что эта акция заставит гитлеровцев задуматься над содеянным ими и поумерить свои кровожадные аппетиты.

Тут от варгов, бегущих впереди, мне пришёл образ врагов.

— Впереди немецкий патруль, трое, — сообщил я товарищам и добавил. — Живыми возьмём.

Троица врагов сначала была вырублена массовой парализацией, потом обзавелась украшениями на шеях — амулетами подчинения. Такой амулет состоял из орихалковой бусинки на толстой, суровой нитке. Чтобы он заработал, требовалось смазать металл кровью будущего раба и чётко сказать определённую фразу — ключ для срабатывания чар. После этого жертва становилась безвольной марионеткой, которой мог отдавать приказы любой прохожий. Попав под мой контроль, они выложили всё, что знали. А интересовали меня в первую очередь здания немецких военных и административных органов, квартиры старших офицеров, казармы и всё в том же духе.

— Алексей, ты к дому бургомистра. Возьмёшь этого субчика и притащишь к ратуше. Старейшина, Мария, вы ступайте в бывшую гимназию, где сейчас гестапо и эсдэ располагаются. Паша, ты дуй к полицейским в горуправу, бери их всех, а я за комендантом, потом загляну в казармы. Тащите на площадь всех офицеров и ответственных лиц, — раздал я приказы и ментальные амулеты. Управлять ими они могли, выше уже указал, как это происходит. Но жаль, что никто из помощников так и не обучен нормально пользоваться амулетами, без таких костылей и усложнения их из-за дополнительных вложенных заклинаний. — С вами пойдут по два варга, если что, то не теряйтесь и смело напускайте их на фашистов.

— Киррлис, может, я к холуям немецким направлюсь? — обратился ко мне Прохор.

— Нет. Не хватало ещё, чтобы ты из-за своей мести весь план испортил. На площади перед ратушей спустишь пар, — отказал я ему. — Всё, пошли, а то времени мало, а подчиняющие амулеты долго не проработают. Плюс ко всему, нам ещё заложников освобождать и выводить из города.

Комендант города или тот, кто выполнял эти обязанности, занял двухэтажный кирпичный дом на широкой улице с аллеями деревьев. Летом здесь красиво должно быть. По пути я столкнулся ещё с двумя патрулями, парным и из трёх человек. Всех их я прикончил стрелами Диррона.

Возле входа в дом где сейчас жил комендант стояли двое охранников под неяркой электрической лампочкой в жестяном конусе. Одного из них я отправил на тот свет вместе со своим провожатым, в чьих услугах больше не нуждался. К тому же, мне нужны были подчиняющие амулеты для более важных пленников. Парадная дверь оказалась закрытой, но постовой указал на другую, предназначенную для сменяющихся часовых и работников и не закрывающуюся никогда. Возле неё внутри дома стоял ещё один солдат. Стоял… больше не стоит. Через неё я попал внутрь здания.

— Показывай, что и где располагается, — приказал я пленнику.

Первым в здании я взял под контроль адъютанта полковника Ньютнена, который заменял в городе военного коменданта генерала фон Шфайдница, поставленного сюда ещё летом, но сейчас командующий войсками был на фронте. С его помощью я легко попадал в остальные комнаты, в том числе и в покои оберста. В здании я пленил четырёх человек, включая самого Ньютнена и его адъютанта, гауптмана Фольке. Оставив после себя пять трупов в доме и два на улице, я погрузил пленников в легковой автомобиль заместителя коменданта, усадил за руль капитана и приказал ехать на площадь. А там меня чуть не пристрелили свои же.

— Сдурел? — крикнул я, увидев Тишина, целящегося в машину из автомата.

— Киррлис? Ты?

— А ты кого ждал? — разозлился я на своего помощника, у которого руки действуют быстрее мозга.

— Извини, руки сами за оружие схватились, когда машину немецкую увидел, — повинился он и тут же проявил любопытство. — Кто там у тебя?

— Полковник, капитан и парочка лейтенантов, одна из них женщина, но аура у неё такая черная-пречёрная, что я решил её со всеми на тот свет отправить. Зла она причинила больше, чем все мы вместе взятые, — ответил я. — У тебя какие успехи?

— Притащил десятерых. Бургомистра, зовут Всеволодом Родько, его помощника и правую руку Бранта. Секретаря, двух немцев охранников и пятерых пособников из местных. Их дома по пути были, вот и решил взять.

— Таких мог бы и на месте кончить, — произнёс я. — Зря рисковал и потратил энергию в амулетах.

— Ещё пятерых немцев пришлось убить здесь, на площади и рядом с ней. Ещё в ратуше трёх у входа. Что дальше?

— Снимаем наших и вешаем этих.

На пяти виселицах из отёсанных брёвен висели десятки тел с завязанными руками за спиной. В основном женщины, старики и подростки. Я магией срезал верёвки, а Алексей оттаскивал задубевшие тела в сторону. Сняли почти всех, когда вернулись Прохор с девушкой, а чуть позже и Павел. Они привели с собой тридцать семь человек, больше половины были немцами, остальные ренегатами из белорусов, присягнувшие им. Так как амулетов на всех не хватило, часть пленников связали в цепочку. У таких рты были заткнуты кляпами, а головы обмотаны рубашками и штанами.

— Ох и долго же мы с ними будем возиться, — покачал головой Прохор. — Замаемся развешивать нехристей.

— Повесим самых главных, а остальных… магией, по-быстрому прикончу, — сказал я.

— Полицаи мои! — быстро сказал он, и лицо его исказилось в кривой гримасе ненависти.

— Твои-твои.

— Дядька Прохор, ты кое-что забыл сказать Киррлису, — вмешалась в наш разговор девушка. Выглядела она хмуро, была бледная и совсем не от холодного ветерка, её аура выдавала сильное нервное напряжение своей владелицы. Думаю, что после этой карательной акции Маша вряд ли ещё пожелает в подобном участвовать. Предпочтёт остаться в лагере.

— Ах тыж, старая башка, — старик хлопнул себя ладонью по макушке. Потом почти подбежал к строю пленников, вытащил одного с подчиняющим амулетом и подвёл ко мне. — Это майор особой полиции безопасности, он нас с начала осени ловит. У него ещё два помощника, но оба сейчас где-то в лесах и по деревням шляются. Нужен? Не хочешь у него что-то узнать?

— А что он мне может рассказать? — пожал я плечами. — Где его подручные? Так мне плевать, специально искать не стану, а случайно наткнусь — пришибу и имя спрашивать не стану. В петлю его.

От пребывания в отравленном некроэманациями городе у меня начала болеть голова. От пропуска сквозь себя энергии из накопителей в большом количестве огнём горели энергоканалы тонкого тела. Всё это испортило моё настроение и мешало трезво рассуждать. Возможно, майора стоило захватить с собой и расспросить хотя бы о структуре его службы, чтобы попытаться потом это использовать. Но думать не хотелось. Я сейчас хотел только одного: поскорее завершить акцию устрашения и вернуться в лес, где чистый воздух и аура Источника, оказывающего на меня благодатное действие.

— Ну, как знаешь, — пожал плечами старик.

Никто из нас заниматься повешением не собирался. Роль палачей в этом грязном деле легла на немцев, воля которых была подавлена амулетами. Оберст со своим адъютантом, майор из спецслужбы, ещё один майор из СД, бургомистр и его правая рука, начальник полиции и немка спустя двадцать минут закачались в верёвочных петлях на ветру. Остальных, кроме восьми полицейских, я прикончил стрелами Диррона. Ренегатов же казнил старик. Ставил их на колени для собственного удобства и одному за другим перерезал глотку. При этом с его лица не слезал отвратительно-счастливый оскал. Его внучка смотреть на это не смогла и отвернулась.