Страница 3 из 44
Однако эти впечатления никак не отразились в его тоне или манерах, когда он любезно поблагодарил ее за возможность снова встретиться с ней. И он говорил правду, ибо нашел здесь желанное избавление от гнетущих мыслей; он даже заметил, что сейчас думает более снисходительно о своей жене, которая заняла место Сюзи в его сердце.
- Я сказала Джиму, чтобы он привел вас хоть силой, - сказала она, постукивая веером по ладони и глядя на мужа. - Думаю, что он догадывается, для чего, хоть я ему и не объясняла... я ведь не все рассказываю Джиму.
Тут Джим встал и, взглянув на часы, заметил, что, "пожалуй, сбегает в ресторан за сигарами". Если Хукер делал это, поняв намек жены, то он притворялся так плохо, что Кларенс сразу почувствовал себя не в своей тарелке. Но когда Хукер неловко и тихо закрыл за собой дверь, Кларенс с улыбкой сказал, что ждал случая услышать новость из собственных уст Сюзи.
- Джим знает только то, о чем говорят кругом: мужчины всегда что-то обсуждают, знаете, и он наслушался этой болтовни... может быть, больше, чем вы. Эти разговоры и побудили меня разузнать всю правду. И я не успокоилась, пока не узнала. Меня не проведешь, Кларенс, - вы ведь не сердитесь, что я зову вас просто по имени, хоть вы теперь женаты, а я замужем, и все прежнее кончилось... Так вот, меня не провести никому из этой коровьей глуши, иначе говоря - ранчо Роблес. Я сама южанка из Миссури, но я за Союз - всей душой, безраздельно, и готова потягаться с любым бездельником-рабовладельцем или рабовладелицей с плеткой - один бог знает, сколько в них смешанной крови, - да и с любым их другом или родственником, с любым грязным полуиспанским грандом, со всеми полунеграми-пеонами, которые раболепствуют перед ними! Можете в этом не сомневаться!
При упоминании о ранчо Роблес вся кровь в нем закипела, но все остальное в ее речи настолько походило на ее прежние сумасбродства, что не могло серьезно задеть его. Он только искренне удивился, заметив, что раздражительность и порывистость, как и в девические годы, сейчас снова вернули ее щекам румянец, а глазам - блеск.
- Наверное, вы не за тем просили Джима привезти меня, - сказал он с улыбкой, - чтобы сообщить, что миссис Пейтон (тут он спохватился, заметив в синих глазах Сюзи злорадную искорку), что моя жена - южанка и, вероятно, сочувствует своим? Право, не знаю, могу ли я осуждать ее за это, как и она меня за то, что я северянин и сторонник Союза?
- Так она вас не осуждает? - насмешливо спросила Сюзи.
Кларенс слегка покраснел, но, прежде чем он успел ответить, актриса добавила:
- Нет, она предпочитает использовать вас в своих целях!
- Я вас не понимаю, - холодно сказал Кларенс и встал.
- Нет, это вы ее не понимаете! - резко возразила Сюзи. - Да, Кларенс Брант, вы правы: я не для того пригласила вас сюда, чтобы сказать вам то, что знаете вы и все другие, - что ваша жена южанка. Не для того пригласила я вас, чтобы сказать то, о чем все догадываются: что ваша жена обводит вас вокруг пальца. Нет, я позвала вас сюда, чтобы сообщить то, чего никто не подозревает, даже вы, но что известно мне: она изменница, хуже того - она шпионка, и мне стоит сказать только слово или послать куда следует моего Джима, и ее сегодня же ночью выволокут из ее притона на ранчо Роблес и запрут в форте Алькатрас!
Ее пухлые щеки пылали, злые глаза сверкали, как сапфиры, она вскочила и, вздернув красивые плечи, крепко сжимая маленькие ручки, стиснув белые зубы, сделала шаг к Кларенсу. Что-то в этой позе напоминало ее своевольное детство, но в ней угадывалась и провинциальная актриса, которую он всего час назад видел на сцене. Ее угроза серьезно встревожила его, но он постарался скрыть свои чувства и не удержался от довольно беспомощного ответного выпада.
Слегка отступив и сделав вид, что восхищается ею - причем не совсем притворно, - он произнес с улыбкой:
- Прекрасно сыграно... но вы забыли флаг.
Сюзи не смутилась. Истолковав его иронию как знак преклонения перед ее искусством, она продолжала с возрастающим пафосом:
- Нет, это вы забыли свой флаг, забыли свою родину, свой народ, свое мужское достоинство - все забыли ради этой гордячки, этой двуличной шпионки и предательницы! Пока вы здесь, ваша жена собирает у себя в Роблесе банду таких же шпионов и изменников, как она сама, - главарей-южан и их толстобрюхих пьяных "рыцарей"! Да, можете улыбаться с важным видом, но я говорю вам, Кларенс Брант, что вы, со всем вашим остроумием и ученостью, как малое дитя, вы ничего не знаете о том, что творится вокруг вас. Но зато знают другие! Об этом заговоре знает правительство, и федеральные чиновники предупреждены. Сюда прислали генерала Самнера, и первое, что он сделал, - сменил командование форта Алькатрас и прогнал друга вашей жены, этого южанина, капитана Пинкни. Да, известно все, кроме одного: где и как собирается эта чудная компания. Об этом знаю только я, и я вам это сказала.
- И я полагаю, - заметил Кларенс, продолжая улыбаться, - что эти ценные сведения вам доставил ваш муж и мой старый друг Джим Хукер?
- Нет, - отрезала она, - мне сообщил это Санчо; один из ваших собственных пеонов, - он больше предан вам и старому ранчо, чем вы сами. Он видел, что там происходит, и пришел ко мне, чтобы вас предостеречь!
- А почему не прямо ко мне? - спросил Кларенс с хорошо разыгранным недоверием.
- Спросите у него! - бросила она со злостью. - Может быть, он не хотел настраивать хозяина против хозяйки. А может быть, думал, что мы с вами по-прежнему друзья. Может быть, - тут она запнулась, понизила голос и принужденно улыбнулась, - может быть, в былые времена он видел нас вместе...
- Очень возможно, - спокойно сказал Кларенс. - Вот ради этих былых времен, Сюзи, - продолжал он, и необычайная мягкость тона совсем не соответствовала его бледности и пристальной жесткости взгляда, - я забуду все, что вы сейчас говорили обо мне и моих близких, говорили с упрямством и нетерпимостью, которые, я вижу, сохранились у вас... вместе с прежней красотой.
Он взял шляпу со стола и с серьезным видом протянул ей РУКУ.
На мгновение она испугалась его непроницаемо-бесстрастной манеры. Когда-то она знала эту черту - его несгибаемое упорство, - знала, что бороться с ней бесцельно. Но все-таки с женской настойчивостью она снова бросилась вперед, готовая расшибить себе лоб об эту стену.