Страница 114 из 185
Герцогиня стиснула зубы и промолчала.
– А все эти разговоры про брак… – продолжал Людовик. – Какой в них толк, если дамы, имеющие репутацию примерных жен, почти всегда распутничают тайком от мужа?
Тут уже королева не стерпела. Оскорблять свою лучшую подругу она не позволит даже своему сыну.
– Луи, – строго произнесла Анна Австрийская, обрывая короля. Тот тоже взглянул недовольно, но замолчал.
«Так тебе и надо», – подумала Анна, глядя на герцогиню де Кардона.
– Как вы можете так спокойно слушать язвительные реплики этой женщины! – возмущалась позже Эжени, когда ей удалось застать графиню де Куси одну.
– Она может хоть из кожи вон вылезти. Никто и ничто не заставит меня потерять самообладание, – сказала Анна. – Вам я тоже советую не реагировать так бурно на все. Этим вы ставите меня и графа в неловкое положение.
Охота проходила поистине с королевским размахом. Трубили рога, лаяли борзые. Людовик вошел в раж и носился по полям вместе с графом де Куси и другими вельможами. Дамы не принимали во всем этом столь активного участия, предпочитая, пустив лошадей шагом, прогуливаться в тени деревьев.
К бурной радости короля он, наконец, выстрелил и собственноручно убил загнанного оленя. Вечером его зажарят на вертеле, и все гости отведают сочного нежного мяса. А пока можно было расслабиться и отдохнуть. Мадемуазель де Брионе, которую очень раздражала болтовня фрейлин королевы, довольно далеко отошла от остальных. Здесь, на небольшой лесной полянке, возле кустов неизвестных ей диких ягод было так тихо и уютно… Но вдруг ее уединение нарушило какое-то движение и фырканье. Молодая женщина, сидевшая на траве, в страхе вскочила на ноги. На поляну выбежал сеттер, а через секунду следом за ним показался король.
– А ну стой, глупая собака! – возмущался Людовик.
Молодой пес совсем не слушался команд, и его величество уже было замахнулся на животное плетью, когда увидел Эжени.
– О… простите, сударыня, я не ожидал вас тут увидеть.
Мадемуазель де Брионе присела в реверансе. Ее зеленая амазонка очень шла к ее глазам. О чем не преминул сказать царственный юноша. Собака его больше не интересовала. Предложив Эжени присесть на траву, Людовик устроился рядом. Они разговорились о том, как весело проходит время в замке и как печально, что совсем скоро двор покинет шато-де-Куси. Король улегся на траву и, подперев рукой голову, смотрел на молодую женщину снизу вверх.
– Знаете, мне так неудобно любоваться вашим лицом, – вдруг сказал он непринужденно. – Ложитесь. Трава такая мягкая. А ваш костюм все равно зеленый, значит, если испачкается, это будет незаметно.
Эжени взглянула на короля с оттенком недоумения, но ослушаться не решилась. Видела, как на нее смотрит Людовик - во все глаза. От этого и не по себе было, и сладко одновременно. Что-то властное, мужское было в этом стройном юноше.
Неожиданно она услышала какое-то тонкое попискивание и сделала королю знак замолчать. Тот даже нахмурился от такого нахальства. Но Эжени осторожно указала ему на противоположную сторону поляны, и молодой монарх невольно схватил ее за руку.
– Лисы! – прошептал он.
Облезлая рыжая лисица, а за ней два лисенка появились из-за кустов и, принюхиваясь, остановились. Молодые люди, затаив дыхание, наблюдали за ними. Повернувшись к королю, Эжени поняла, что он уже смотрит не на лисиц, а на нее. И сама она лежит на траве непозволительно близко к монарху, а его рука накрывает ее руку. Она постаралась отодвинуться насколько возможно. Это не очень-то получалось, а Людовик не сводил с нее сияющих глаз. Но тут исчезнувшая, было, в зарослях собака вернулась и погналась за лисами, которые юркнули под кусты. Король засмеялся, Эжени тоже. Как-то светло сделалось на душе.
Когда их смех смолк, стало неестественно тихо, лишь листва дрожала на солнце. Эжени не смотрела на него, ощущая тепло бедра Людовика, слыша удары собственного сердца и чувствуя легкое головокружение. Отчего бы это? Она лишь вздохнула прерывисто, когда король вдруг привлек ее к себе и стал целовать, шепча при этом:
– Только не бойтесь, не упирайтесь, милая моя… Доверьтесь мне… Я дурного не сделаю…
Он целовал нежно, проникал в ее рот языком, исследуя его. По телу Эжени стала разливаться сладкая истома, от которой пропала всякая воля к сопротивлению. Если она и желала оттолкнуть его, то только от стыда. Она плыла, проваливаясь в блаженство, когда уже ничего больше не понимаешь, не различаешь… Не контролируя себя, застонала… Людовик не переставая, целовал ее губы, затем опустился к груди и расстегнул застежки жакета и рубашки. Почти раздетая, раскрывшаяся перед ним, она извивалась на траве, уже не помня себя. Где-то в глубине сознания как сквозь сон мелькнула мысль, что нужно вырваться и бежать, но Эжени продолжала лежать, словно зачарованная, отдаваясь ласкам короля.
Неожиданно рядом раздалось позвякивание металла, послышались чьи-то приближающиеся шаги. Людовик первым услышал их, почти успел отпрянуть. Эжени вскинула голову. Оба увидели возникшего из-за кустов начальника охраны де Монфора. Тот замер, посмотрел на них. Молчал. Эжени, не замечая, что ее одежда расстегнута, приподнялась на локтях. Она словно не могла поверить в случившееся. Несколько секунд широко открытыми глазами смотрела на мужчину, потом вскочила, стала торопливо приводить себя в порядок. И вдруг всхлипнула и побежала прочь, через кусты, к замку. Шевалье остался стоять, постукивая по сапогу кончиком рукояти хлыста.