Страница 6 из 24
Вот раздался второй трубный призыв, более тихий и мелодичный, как Божий голос к отцу нашему Моисею, и все склонили колени и соединили голоса свои в утреннем молитвенном славословии. Этот гул голосов был похож на рокот волн морского прибоя на береговой отмели, и эти звуки отдавались эхом от стен храма, как отпрядывают волны от каменного утеса.
Дорогой мой батюшка, признаюсь тебе, что все это было для меня так неожиданно и непривычно (потому что ведь у нас, в Александрии, ничего подобного нет), что я стояла сначала, ошеломленная больше как зрительница, чем как участница, какою должна бы быть твоя дочь. Одновременно с тем, как раздались молитвенные звуки гимна, я увидела клубы черного дыма, исходящие из глубины храма и застилающие двор его как завесою. Затем стали вздыматься более легкие, голубые струйки дыма и, свиваясь колечками одно за другим и переплетаясь, исчезали, как серебристые следы волн на отмели: это курились фимиамы, сопровождающие утреннее жертвоприношение.
Я следила, как они поднимались все выше и выше над густыми клубами черного дыма от сжигаемых жертв… Я тоже преклонила колени, вспомнив, что с этим дымом и фимиамом возносятся к небу и молитвы народа… и прежде, чем они исчезли, я присоединила к ним и мою молитву за тебя и за себя.
Как полна тайн наша религия! Какая глубокая тайна в этом ежедневном жертвоприношении, из века в век совершаемом за грехи наши и отцов наших! Но часто я спрашиваю себя с тех пор, что я здесь: «Как может кровь ягненка, теленка или козленка искупить грех? Что за таинственная связь между нами и этими бессловесными невинными тварями? Как может теленок предстательствовать за человека перед Богом?». Чем больше я раздумываю над этим, тем больше теряюсь в этой тайне. Я говорила об этом рабби Амосу, но он только улыбнулся и указал мне на мое начатое рукоделие: мы с Марией принялись вышивать кайму для одежды священника к Новому году.
Вечернее жертвоприношение, которое я видела тоже вечером, производит, быть может, еще большее впечатление, чем утреннее. Как только зайдет солнце за гору Гаваон55 и опустится в долину Аялонскую56, раздается протяжный звук трубы в одной из западных башен Сиона. Этот мелодичный звук слышен во всех частях города и даже за городской стеной. Всякая работа тотчас прекращается, каждый бросает свои рабочие принадлежности и обращает свое лицо к дому Божию. Наступает продолжительная пауза: все в ожидании. Но вдруг раздается такой оглушительный звук сотни труб, точно небо рушится, и, колеблясь, волна за волною разливается этот звук далеко на всю окрестность. И опять клубы черного дыма пылающих жертв торжественно выплывают из храма, но, будучи тяжелее вечернего воздуха, они стелются низко, окутывая гору как пеленой, пока медленно расплывутся и исчезнут. Тогда уже виден один только чистый фимиам драгоценных курений, несущийся к невидимому Богу и уносящий с собою молитвы и воздыхания народа. Когда угаснет дневной свет, пламя от жертвенника засветится ярче, и, как маяк, вздымаясь выше стен, окружающих храм, он осветит все кругом, и выступят из мрака в грозном величии из мрака башни и портики, венчающие гору Мориа.
Но в этот вечер, дорогой батюшка, произошло одно обстоятельство, омрачившее этот торжественный час. Когда умолк призывный голос серебряных труб левитов и все сердца и очи вознеслись к Иегове вместе с венками из струек фимиама, окружившими гору, из римского храма, примыкающего к крепости царя Давида, раздались воинственный звук рога и медное бряцание других варварских музыкальных инструментов и заклубился черный дым с вершины цитадели. Мне сказали, что это римляне приносят жертвы своему богу Юпитеру.
О, когда же, когда наконец освободится священный город от ига чужеземцев? Увы Израилю!.. «Наследие наше перешло к чужим и домы наши к иноплеменникам!» (ср. Плач Иер. 54; 2)57. Правду сказал Иеремия: «Не верили цари земные и все живущие во вселенной, чтобы враг и неприятель вошел во врата Иерусалима» (Плач Иер. 4; 12). И как верно сбылось пророчество, выраженное в Плаче Иеремии: «Отверг Господь жертвенник Свой, отвратил сердце Свое от Святилища Своего, предал в руки врагов стены чертогов Его – в доме Господнем они шумели, как в праздничный день» (Плач Иер. 2; 7). И я плачу об этом, дорогой батюшка, и сейчас слезы капают на пергамент, пока я пишу.
Зачем все это? Как допускает Иегова, что враги живут среди нашей святыни и что дым от их отвратительных жертвоприношений смешивается со священным дымом жертв, приносимых служителями истинного Бога? Конечно, Израиль грешен, все мы наказаны за наши преступления и вынуждены искать и пробивать себе путь к Богу… Надеюсь, что Он помилует нас наконец и восстановит славу Израиля. «Цари наши стали слугами их; законы наши заменены чужеземными; наши пророки утратили дары вещания. Господь отвернулся в гневе Своем и не вещает больше волю Свою народу Своему. И дым от приносимых жертв тяжело виснет над храмом, как грозовая туча гнева Божьего».
Вот уже около трехсот лет прошло, как у нас нет пророков. Последний из них был Богом вдохновенный Малахия. Сегодня равви Амос тоже высказал мысль, что Бог прекратил всякое общение с народом Своим, и, слышит ли Он молитвы наши, принимает ли жертвоприношения, Он ничем этого не обнаруживает!
Я спросила у мудрого рабби, неужели и всегда так будет. Он ответил, что, когда придет Тот, на Кого уповают от начала мира, все должно возродиться, и слава Иерусалима просияет, подобно солнцу, и озарит всю вселенную, и все народы земные придут и поклонятся святому храму Его. А теперь, по словам рабби, мы живем еще во мгле наших грехов… пока не воссияет день, когда Сион станет радостью всего мира.
Этот разговор мой с рабби Амосом, повторюсь, возник по поводу римского гарнизона, занимающего укрепление царя Давида и творящего свои языческие жертвоприношения тут же, рядом с нашим курящимся алтарем. И тогда же мне пришла мысль перечитать хорошенько книгу пророка Малахии. И вот что я нашла в ней: после упоминания о постигшем нас унижении и упреков, обращенных к священникам за то, что они вносили соблазн в народ и через это сделались «презренными и униженными перед всем народом», он говорит: «Вот, Я посылаю Ангела Моего, и Он приготовит путь передо Мною; и внезапно придет в храм Свой Господь… и сядет переплавлять и очищать серебро, и очистит сынов Левия, и переплавит их, как золото, чтобы приносили жертву Господу в правде» (Мал. 3; 1-3). «И вот, – добавляет великий пророк, – Я пошлю вам Илию пророка, который будет предшествовать Великому Страшному дню Господню» (ср. Мал. 4; 5).
Эти слова я прочла сегодня рабби Амосу, а пока я читала, пришел рабби Бэн Израиль и сказал, что он думает выехать завтра. Рабби Амос показался мне погруженным в мрачные думы, таким я не видела его раньше. Я испугалась: не огорчила ли я его своими смелыми речами? Я подошла, чтобы обнять его, и увидела слезы в глазах его. Мне стало еще страшнее, и мысль, что он может быть недоволен мною, так мучила меня, что я уже хотела просить у него прощения за то, что осмелилась касаться в беседе таких важных вопросов вопреки его первому предупреждению (когда он послал меня к рукоделию). Но он ласково взял мою руку, и слезы скатились на его белоснежную бороду, когда он сказал мне:
– Ты ничего дурного не сделала, дитя. Садись со мной рядом и не смущай сердца своего напрасно. Ныне действительно оправдывается все, что писано пророком Малахией. Бэн Израиль! – обратился он к отъезжающему в Александрию гостю. – А ведь священники наши действительно развратились, за немногими исключениями! И действительно, мы переживаем предсказанное пророком… Боюсь, что за внешнею обрядностью левиты наши утратили дух веры и так же далеки от истинного познания Бога, как и жрецы римского идолопоклонения. Увы, быть может, служение наше не более значит перед очами Господа, чем и их языческие жертвоприношения? Сегодня, когда я был в храме, служа перед жертвенником вместе с другими священниками, слова Исаии пришли мне на память и не выходят из головы моей: «”К чему Мне множество жертв ваших? – говорит Господь. – Я пресыщен всесожжениями овнов и туком откормленного скота и крови тельцов и агнцев не хочу… Не носите больше даров тщетных; курение отвратительно для Меня… Новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя; они бремя для Меня; Мне тяжело нести их. И, когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас глаза Мои; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу: ваши руки полны крови. Омойтесь, очиститесь, …перестаньте делать зло”» (Ис. 1; 11-16).
55
Гаваон («возвышенное место») – крупный город в Ханаане (Нав. 9; 3, 17. 10; 2). Принято считать, что он находился примерно в 9 км северо-западнее Иерусалима. «Высоту, что в Гаваоне», можно отождествить с горой Неби-Самвил, высота которой составляет 895 м и которая доминирует над этой местностью – вплоть до Иерусалима.
56
Долина Аялонская, Аиалонская, Аиалон (долина газелей) (Нав. 10; 12, 2. Пар. 28; 18) – долина вблизи Ханаанского селения, расположенного в колене Дановом, между Иерусалимом и Екроном. Памятна по чуду Иисуса Навина (см. прим. 61): во время преследования аморреев (Нав. 10; 12) Иисус Навин сказал: «Стой, солнце, над Гаваоном, и луна над долиною Аиалонскою!». И остановил солнце и луну (Нав. 10; 13): «И остановилось солнце, и луна стояла, доколе народ мстил врагам своим. Не это ли написано в книге Праведного: “стояло солнце среди неба и не спешило к западу почти целый день”?».
57
Здесь и далее по всему тексту книги ссылки на библейские цитаты выполнены редакцией.