Страница 23 из 24
Рабби Амос взглянул на него и, не обращая внимания на его слова, спросил у Матфея, как зовут его спутника.
– Его имя Иуда, по прозвищу – Искариот. Он приходил ко мне занять деньжонок под проценты из собранных мною… а теперь нам обоим надо было сходить в Гилгал и в Вифавару за податями, так вот мы и пошли вместе…
Наконец перед нами открылся вид на Иордан, но на берегах его не видно было народа. Мы удивились этому и поехали дальше; тут мы встретили человека на лошади, едущего с севера. Он заметил, что мы чем-то смущены, и вежливо спросил у нас, не ищем ли мы пророка Иоанна. На утвердительный ответ рабби Амоса всадник сообщил нам, что пророк уже часа два как ушел с этого места и теперь крестит близ селения Вифавары, на восточном берегу Иордана, и добавил, что за ним последовало туда не менее восьми тысяч человек.
Рабби Амос поблагодарил всадника и, когда он проехал, спросил у Матфея, не отстававшего от нас:
– Разве ты знаешь этого человека, что поклонился ему?
– Он – один из служащих при доме Ирода Четверовластника116, – ответил Матфей, – это очень богатый еврей: за свои земли он платит императору больше, чем кто-либо из евреев от Иерихона до Иерусалима.
Наконец, подгоняя наших мулов и с удовольствием проезжая вдоль зеленеющих берегов Иордана, часа через два мы увидели среди деревьев каменную башню.
– Этот замок, – сказал рабби Амос, – стоит над пещерой, в которой долго жил Илия и где скрывался однажды Исаия от своих врагов. Теперь это место так и зовется – башней пророка Илии. А с вершины вон того холма Илия был взят на небо, он вознесся отсюда на огненной колеснице. А ближе – видите одинокую береговую скалу? – с нее Елисей разделил воды Иордана, ударив по ним той мантией, которая упала на него с возносившегося на небо пророка.
Много еще других интересных мест показывал нам ученый рабби Амос. Глядя на них, так живо переносишься во времена пророков и царей Израиля.
Я долго глядела на вершину холма и воображала себе Илию, возносящегося на огненной колеснице и исчезающего в облаках, но вот мы проехали через рощу и перед нами вдруг открылась дивная картина, от которой у меня захватило дух: так ново и чудно было то, что мы увидели. Около этого места река делает крутой и широкий поворот, образуя полуостров; на противоположном берегу, как бы в центре полукруга, образуемого течением реки, расположено селение Вифавара. И все береговое пространство вдоль этого полукруга наполнено было народом: не было ни одного местечка, не заполненного толпой. Головы и взоры всех обращены были к пророку, как устремлены бывают на арену все взоры с амфитеатра александрийского цирка.
Иордан в этом месте был мелок, и пророк стоял в воде у противоположного берега, проповедуя бесчисленному собранию, окружавшему его полуциркулем. Сзади него на том берегу сидели ближайшие его ученики; их было около сотни, и преимущественно молодежь. За ними возвышалась башня Илии, а дальше от берега лежало мирное селение Вифавара со своими зелеными садами среди белых стен.
Звучный голос молодого пророка доносился до нас среди полного безмолвия и тишины этой тысячной толпы. Мы не могли подойти ближе на наших мулах. Спешившись около ближайших к нам слушателей и поручив мулов слугам, мы постарались пробраться ближе к пророку. Некоторые из толпы узнавали рабби Амоса и почтительно уступали нам дорогу, так что наконец мы очутились напротив проповедника и могли слышать каждое слово его. В человеке, стоявшем ближе всех к пророку, я с удивлением узнала Иоанна, друга Марии. Он слушал с глубоким, благоговейным вниманием. Предметом речи пророка, как всегда, было провозглашение близкого пришествия Мессии. О, если бы я могла, дорогой батюшка, передать тебе хоть слабое представление о силе и красоте его речи!
Он говорил:
– Нет искупления от греха без пролития крови. Крещение водою, каким я вас крещу, – во оставление грехов; но кровь должна быть пролита прежде, чем смоется грех! Если вы спросите меня: «Разве кровь агнцев и тельцов не очищает от греха?», – отвечу вам словами пророка: «Господь говорит: крови тельцов и агнцев не хочу» (ср. Ис. 1; 11).
Один из стоявших вблизи его начальников из левитов спросил:
– Но для чего же тогда, великий учитель, утверждены жертвы законом Моисея? Для чего жертвенник стоит в храме и совершаются ежедневные жертвоприношения?
– Для чего? – повторил пророк с пламенем вдохновения во взоре. – Для того, чтобы жертвы эти служили символом, напоминанием о Жертве, предопределенной Богом от начала мира. Неужели вы думаете, что человек, убивая овцу из своего стада, снимает тем грех с души своей? Разве ценою души животного Бог примет душу человека? Наступает день, о, люди Израиля, когда откроются ваши глаза. Приходит час, когда истинный смысл вашего ежедневного жертвоприношения будет ясен для вас. Идет Мессия, и вы увидите Его и поверите Ему!
Но вот пророка окружили желающие креститься. В то время как он крестил мужчин и женщин, я видела Лазаря, спускающегося с того холма, с которого, по словам рабби Амоса, был взят на небо Илия. С Лазарем шел Человек, сразу приковавший к Себе мое внимание невыразимым очарованием всего Своего облика.
– Должно быть, Это и есть Друг Лазаря, – шепнула мне Мария. – Смотри, как Он идет – красиво, легко. Вот замедляет шаг, как будто Его смущают это множество народа и обращенные на Него взоры.
Темно-синяя ткань свободно облегала Его стан. Он шел с непокрытой головой, и Его волосы спадали на плечи по обычаю назарян. Соединение удивительной простоты и величия делали Незнакомца непохожим на других людей. Я не могла отвести от Него глаз.
И вот, вижу, пророк увидал Его. Остановился, изменился в лице, глаза его засветились, губы шевелились без слов, точно он увидел Ангела!
Но вот он поднял правую руку, как бы указывая всем на Пришельца, и несколько секунд стоял неподвижно, как изваяние.
И все глаза устремились по направлению его поднятой руки и взора.
И вот снова раздался его могучий голос:
– Глядите!..
И не было ни одного лица в громадной массе народа, которое не обратилось бы к небольшой возвышенности на том берегу, где Этот Необыкновенный Человек остановился рядом с другом Своим Лазарем, очевидно, пораженный видом и словом пророка, и обращенными к Нему взорами всего народа.
Пророк продолжал:
– Се Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира! Настал день прекращения жертвоприношений ваших, пролития крови тельцов и агнцев во очищение грехов!
И, подняв обе руки по направлению к Незнакомцу, он произнес:
– Вот Он, Кто берет на Себя человеческие грехи! Вот Тот, грядущий после меня и высший, чем я! Вот Мессия, Сын Божий, пришествие Которого я возвещал вам. Вот Христос Божий! Вот – Единственный, Истинный Агнец, Кровь Которого может омыть все наши беззакония! Он обитал среди вас, Он ходил по дорогам и улицам вашим, Он сидел в домах ваших, а я не знал Его. Но ныне я вижу на Нем печать Мессии, и теперь я узнал, что Он есть Тот, Кто будет Искупителем Израиля.
Когда пророк говорил это своим властным голосом, проникающим до глубины сердца каждого человека, мы увидели, что Великий Пришелец приближается к нему. Он шел один. Лазарь же упал на колени и, поклоняясь, распростерся ниц перед Ним, когда услышал провозглашение, что Тот, с Кем он шел, дружески беседуя, – был Мессия. Когда Он шел, все в немом ожидании следили за Ним, вглядываясь в Его черты. Лицо Его было спокойно, бледно, сосредоточенно и серьезно.
Иоанн, друг Марии, при Его приближении упал на колени и благоговейно поклонился Ему до земли. Стоявшие на Его пути люди невольно отступали и очищали Ему место на берегу. Он шел медленным и ровным шагом, кротко и смиренно, умеряя Свое царственное величие. Пророк глядел на Него с таким сиянием благоговейного восторга во взоре, какого не могло быть ни у кого другого.
116
Четверовластник (Лк. 3; 1) – так назывались лица, властвовавшие в областях Палестины и в соседних странах под верховным владычеством римлян, после завоеваний, сделанных ими в Азии. Титло четверовластника означало первоначально правителя одной из четырех соединенных областей и сделалось впоследствии независимым от этого числа достоинством, хотя и четверовластник мог быть называем общим и более употребительным именем царя, в обширном смысле слова. Ирод Великий получил от римлян титло царя только тогда, как подчинена была власти его вся Палестина (с Идумеей), а до того времени был только областным властителем в Палестине, имея лишь титло четверовластника, дарованное ему римским полководцем Антонием.